Бесовские времена (СИ) - Страница 22

Тут в разговор вмешался герцог.

— Песте, если ты не доверяешь астрологу, может, тогда сам предскажешь, что будет происходить в нашем подлунном мире нынешним летом?

Чума с важностью кивнул.

— Конечно, мой герцог. В Урбино ещё около трех месяцев будет тепло, к осени, возможно, похолодает, во Франции будет наводнение или засуха, а в Египте и Иерусалиме очень вероятна жара. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что на Альбионе часто будет туманно и дождливо. Кое-где произойдут землетрясения. Более точный прогноз пока сделать трудно. Но я заметил, повелитель, что при прогнозировании уже состоявшихся событий уровень их точности возрастает! Так Чекко д'Асколи самым кощунственным образом рассчитал по звездам Рождество Христа и вывел из него его крестную смерть. Что значит знание законов неба! Правда, по этой причине в 1327 году сам он умер во Флоренции на костре. Жаль, что звезды не предупредили его об опасности составления дурацких гороскопов…

— Но прогнозы нашего уважаемого Дальбено хорошо сбываются, — герцог сегодня был благодушен.

— Да, я не откажу ему в умении хорошо сбывать прогнозы, тем более, что он на каждом отменно зарабатывает.

— Но он правильно предсказал смерть Алессандро ди Медичи!

— Quis est enim, qui totum diem jaculans, non aliquando collineet? Кто весь день метая дротик — не попадет хоть раз в цель? Алессандро — извращенец и выродок, похищавший и флорентинок, вторгавшийся в женские монастыри, отравивший кардинала Иполлито и еще десяток дружков и недругов! Его дела прогневили небо, и предсказать ему смерть я мог бы с той же вероятностью, как появление по весне листьев на деревьях.

Тут астролог открыл было рот для ответа, но вдруг поймал на себе плотоядный и лишенный всякой сентиментальности взгляд мессира Аурелиано Портофино.

— Джованни Бентивольо, правитель Болоньи, наслушавшись астрологов, приказал вырезать на камне построенной им башни его дворца слова: «Его звезды и его заслуги обеспечили ему все мыслимые блага» — и это за несколько лет до изгнания, — назидательно проговорил инквизитор, даря астрологу ещё один напряженный взгляд, — никакое сочетание звезд не может принудить к чему-либо свободную человеческую волю, как не может оно предопределить Божью волю. Ваши законы неба являются ересью. Vir sapiens dominabitur astris, мудрый правит звездами, мне хотелось бы, чтобы вы это понимали…

Дальбено торопливо ретировался.

— А вы не верите в судьбу, мессир Грандони? — донна Белончини приблизилась к ним и теперь пожирала Грациано взглядом, от которого всем телом вдруг содрогнулся и инквизитор, испуганно заморгавший и подавшийся назад.

Песте оказался сильнее духом.

— Не знаю, что и сказать, донна Белончини, — задумчиво проговорил он. — Бог дурака — это Случай, Судьба же — богиня-покровительница женщин, и она права, помогая именно тем, кто не в состоянии о себе позаботиться. Но мне-то что за резон в неё верить?

Синьора окинула мессира Грандони новым похотливо-восторженным взглядом. Было похоже, что все, что ни обронил бы шут — казалось ей перлом остроумия. Грациано обменялся мученическим взглядом с Портофино и горестно вздохнул, а Альдобрандо Даноли подумал, что, кажется, он и сам понимает теперь причины неприязни мессира Джезуальдо Белончини к шуту Песте.

…Видимо, епископ попросил у дона Франческо Марии аудиенции, потому что все служители церкви вскоре исчезли в герцогских покоях. Придворные же разделились на группы, и в каждой шёл свой разговор.

Альдобрандо Даноли медленно прошёл мимо той компании, где сидели Бенедетта Лукка и Иоланда Тассони. Они тихо сплетничали о Джованне Монтальдо, хотя историю дуэли Соларентани с её супругом толковали вкривь и вкось. Потом разговор перешёл на похождения Виттории Торизани, её связь с Дамиано Тронти ни для кого тайной не была, но, осуждая подругу за ужасную безнравственность, в тоне девиц всё же проступала почти нескрываемая зависть. В другой компании беседовали об истинной галантности, в третьем кружке тихо судачили о визите папского посланника и о предстоящем паломничестве герцогинь к старому Скиту около Фонте Авеллана у подножия горы Катрия, основанному Сан Пьердамьяни и приютившему в свое время великого Данте.

Джованна Монтальдо сидела в стороне от всех. До этого она бросила украдкой взгляд на Соларентани, но быстро отвела его, покраснев. Джованна не знала, кто донёс мужу о том, что Флавио Соларентани был у них в доме, но слышала, что Ипполито вызвал его. Что она наделала, безумная? Как могла поддаться глупому порыву? Теперь Ипполито убьёт Флавио, он не станет ничего слушать! Бог мой, что же будет? Она знала мужа и понимала, что после убийства Соларентани в жертву его чести будет принесена и она. Как объяснить ему? Возвращение соперников — живыми и невредимыми — изумило ее. Ипполито ночевал в их доме в городе, но утром появился в замке. На неё почти не смотрел.

Господи, прости и помилуй…

Сам Монтальдо безумно корил себя. Зачем, поддавшись уговорам друга, женился вторично после смерти Марии? Восемнадцать лет разницы… Сам виноват. Кровь его при виде девицы по-юношески вспыхнула, он подумал, он сможет внушить ей чувство. Был мягок, уступчив, кроток, и ему показалось, что его… ну, пусть не полюбили… но… Прозрение было жестоким. Ипполито вздохнул. Конечно, щенок молод и смазлив. К тому же, сын Гавино. Господи, кого винить? Вчерашний поединок и слова Соларентани… Допущение, что Джованна все-таки невинна и любит его, тешило душу, но сомнения жгли. Он думал всю ночь. Сейчас молча смотрел на женщину, которая была его счастьем, упоением, бедой, позором…

Между тем в зале появились Тристано д'Альвеллаи Дамиано Тронти. Последний оглядел придворную толпу и, поняв, что снова не успел учуять новые модные веяния, разразился гневной филиппикой:

— Я разорюсь, чёрт возьми! Эта проклятая мода поминутно превращает костюм с иголочки в неприличную тряпку. Вчера ещё камзолы были короткие, но ныне мода их удлиняет! Опять новые обшлага, округлились прямоугольные баски и вышивка сменилась кружевной отделкой! Облегающие штаны превратились в складчатые присборенные буфы! Едва прикрывающие зад накидки уступили место длинным плащам! Какая подлость! Из длинного ещё можно сделать короткое, так нет же!! А перчатки — каждый сезон то короткие, то с раструбами, то алого бархата, то — вытянутые на пол-локтя вверх по предплечью! А шляпы, то «албанские», как горшок для масла, то плоские с широкими полями, то — круглые с узкими полями! А ныне ещё и эти ароматизированные замшевые наплечники, подбитые саше с благовониями, отчего рыцари превратились в ходячие ладанки. Их и дамы носят…

Начальник тайной службы, который всегда вычленял в речи собеседника самое главное, отозвался на слова Тронти. «Не волнуйся, Дамиано. Ты — не разоришься…», насмешливо проворчал он. Тут невесть откуда возник кривляка-Песте, на сей раз с гитарой, и продолжил инвективу камерира, правда, в ином направлении, а всё потому, что снова увидел синьору Верджилези, статс-даму герцогини.

— Боюсь, дорогой Дамиано, никакие благовония не способны заглушить неповторимый аромат аристократических ног и подмышек неких дам высокого происхождения, способный перебить вонь любого зоопарка. — Нахал брезгливо помахал рукой под носом. — Особенно, когда эти запахи усилены притирками, маслами, душистыми пудрами, эссенциями и мешочками с травами. Видимо, только такой дурак, как я, может недоумевать, почему бы им не отправиться к цирюльнику-банщику, обслуживающему в замке три парильни, да не принять ванну?

Не то, чтобы у донны Верджилези на сей раз хватило ума не заметить насмешки, тем более незаслуженной, ибо синьора была чистюлей, но прибежавший лакей позвал её в покои герцогини Элеоноры. В итоге у Песте похитили потеху. Однако шельмец тут же отыгрался на её подружке, донне Франческе Бартолини, тридцатилетней уроженке Пезаро, особе с удивительно красивыми светлыми волосами, отливавшими в сиянии свечей золотом. Мерзавец ударил по струнам и, нарочито гнусавя, пропел сатирический куплет.