Бесноватые - Страница 56

— То есть… — Нелл внезапно захлестнула мысль о том, какой злобной она оказалась, — мы поступили несправедливо с человеком, который все-таки исправился. Мы разрушили возродившуюся невинность.

— Я бы не стала делать такие смелые гипотезы, — ответила Миранда. — Он на самом деле не такой уж невинный. С того самого момента как я его встретила, я знала: когда-нибудь он обманет меня. Главное было ухитриться довести его до алтаря. Как он одаривает доверчивых женщин этим взглядом, — это же ясно как божий день! — Она заказала всем еще по стаканчику. — Черт, как же мне хорошо. Ужасно приятно разок выиграть пари.

А там, где проходила церемония, потихоньку разошлись фотографы и друзья, а Рафаэль собрался, тряхнул стариной и устремил свой патентованный взгляд на подружку невесты. Сначала она посмотрела по сторонам, а потом улыбнулась ему в ответ.

Нелл осматривала испаряющуюся грязь на своей машине, а Хоуп и Миранда по очереди крепко обняли ее.

— Ты же понимаешь, если одна из нас решит выйти замуж, остальные две будут очень внимательно следить потенциальным партнером — предупредила Хоуп. — Если бы я была мужчиной, я бы не решилась иметь с нами дело.

Нелл и Миранде пришлось с ней согласиться.

Потом они стали встречаться с мужчинами, все три. Нелл, Хоуп и Миранда, — они все еще там — где-то в городе.

— У тебя сегодня важный день, да? — сказала крашенная в блондинку хорватская девушка в «Кофейной республике», улыбаясь и добавляя в его картонный стаканчик кипящую пену. Капля молока отлетела на ее голый живот, но она даже не пошевелилась. — Ты, наверное, очень рад.

— У тебя хорошая память, — сказал Марк, втайне польщенный.

— Ты ходишь сюда каждый день уже четыре года. Я видела твою фамилию в списке, — список каждый день публиковали в «Ивнинг стандард».

Похоже, она не осуждала его, а это было необычно. Девушка нажала кончиками серебряных ногтей на белую пластиковую крышку, и та встала на место.

— Мне будет не хватать любимого клиента, но думаю, для тебя это будет хорошо. Сегодня — бесплатно, — она махнула рукой, чтобы он забрал деньги, затем вставила стаканчик в манжету из прессованного картона и передала ему, после чего обратила свою улыбку следующему посетителю. Он задумался над тем, могло ли то, что он больше никогда не придет в ее кафе, как-нибудь отразиться на ее поведении. В другой жизни он мог бы с ней переспать. Ничего подобного уже больше не случится.

Снаружи шло очередное рабочее утро. Курьеры развалились на сиденьях мотоциклов, расслабляясь под невысоким еще солнышком. Разбрызгиватели орошали измятую траву на Сохо-сквер. Девушки в коротких юбках стояли за дверями «Барклиз банка», [69]украдкой покуривая, как нашкодившие школьницы. Он повернул, на Бейтман-стрит и нажал плечом на дверь, ведущую в серую бетонную приемную, которая была его офисом в течение последних семи лет.

— Мы не были уверены в том, что ты сегодня придешь, — сказала Бьянка из-за стойки, держа возле уха телефонную трубку. — Я слышала, ты вошел в список, — у нее работало радио, по которому передавали песню о настоящей идеальной любви.

— Ты постриглась? Тебе идет. Думал, загляну, чтобы сказать, знаешь… Не то чтобы я рассчитывал на прощальные песни и танцы. Просто разобраться на столе, ну, ты понимаешь.

— Конечно. Если б дело касалось меня, я бы чувствовала точно то же самое. Никаких там тортов или открыток, — просто уйти, что-то типа того.

— А что, ты туда не попала, что ли?

— Я? — Бьянка прижала руку к груди, обидевшись. — О нет, эти затеи не для меня, — она быстро исправилась. — Но ясно же, что некоторым людям это идеально подходит, учитывая, что они такие… ну, ты знаешь, — она принялась крутить кончики волос, увлеченная идеей. Однажды после какой-то вечеринки она с ним переспала, но его память по какой-то причине не смогла удержать это событие. Наверное, это было не очень здорово.

Марк пошел к своему столу и вытряхнул содержимое ящиков в мешок для мусора. Несколько коллег подошли сказать неловкие слова прощания. Некоторые старались говорить о его отъезде легко, как будто он просто уходил в отпуск. Другие усиленно избегали его.

— Триш, как ты считаешь, что я должен с этим сделать? — спросил он, указывая на свою коллекцию стеклянных шариков, внутри которых шел снег над различными городами: Париж, Рим, Барселона, Будапешт, Ницца, Берлин. Интересно, что Каира среди них не было.

— Можешь оставить их мне, я передам ребенку. Ему совершенно не обязательно знать, откуда они.

— Спасибо, очень мило с твоей стороны, — когда кто-то, попавший в список, передавал кому-то вещи, создавалось впечатление, будто на вещах стоит какое-то клеймо. Процесс был окружен собственной мифологией. Он пошел наверх попрощаться с боссом. Было странно уходить по-настоящему. У него сосало под ложечкой.

Штурман ожидал его визита. Он был не прочь пообщаться с Марком — если разговор держался практического и несентиментального русла. Раньше ему не приходилось бывать в подобных ситуациях, хотя их и обсуждали на собраниях руководителей компании. Многие уверяли, что хотят это сделать, но лишь некоторые были настолько смелыми, чтобы сделать.

— Я заполнил все твои документы, Марк, беспокоиться не о чем.

— Спасибо. Мне нравилось здесь работать, ты знаешь, что дело не в этом. Я ждал возможности попасть в список очень долго.

Штурман подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Такой прекрасный сегодня день, — это звучало как укор.

— Я знаю, но я решил уже давно.

— Значит, я ничего не могу…

— Нет. Но я высоко ценю то, что ты предлагаешь.

— Когда ты должен там быть?

— В полдень.

— Думаю, это нечто.

— Они отбывают с интервалом в полчаса в течение всего дня.

— Да, понятно. Поразительно, как это стало популярно, особенно среди молодых.

— Это совсем не удивительно, учитывая, что творится. Мне надо быть там за пятнадцать часов до отбытия. Приготовиться.

— Тогда не буду тебя задерживать, — Штурман пожал Марку руку и вернулся к компьютеру еще до того, как дверь закрылась. Общаться с монитором ему было гораздо удобнее. Это было проще, чем разбираться с людьми.

Марк вернулся к своему голому столу. Утро проползало мимо. Он хотел записаться на первый же рейс, но более ранние маршруты стоили дороже, и билеты на них уже разобрали. В конце концов, он решил позвонить матери. Он откладывал этот звонок до последнего момента. Она выслушала его, затем начала подвывать.

— Я читала об этом — а кто не читал, по телевизору говорят уже многие месяцы, я просто не понимаю. Мы с твоим отцом хорошо относились к тебе, это так несправедливо, мы же всегда хотели добра…

— Дело не в вас с отцом, — объяснил он как можно более терпеливо. — Это я должен сделать для себя.

— Должен же быть какой-то выход, — ее голос был жалким. — Мы могли бы встретиться и поговорить? Прошу тебя, Марк.

«Теперь она хочет поговорить», — подумал он.

— Я люблю тебя, мам. Порадуйся за меня, — и закрыл телефон. Он подумал, не позвонить ли Анне, но они встречались всего четыре-пять раз, и он сомневался, что она будет по нему скучать. Она встречалась с кучей парней. Будет одним меньше — ничего особенного.

Шел небольшой дождь — как раз достаточный для того, чтобы улицы стали темнее. Набитые автобусы на Тоттнем-Корт-Роуд, толпа студентов, изучающих английский, толкающихся возле станции метро, — везде были толпы народа, и он опаздывал. Он пробежал мимо киосков с прогорклыми котлетами, мимо витрин порнографических магазинов, наполненных лысыми манекенами и дешевым красным нейлоновым бельем для фетишистов, мимо липкого от пива входа в «Асторию», [70]забитого очередями подростков с мертвыми лицами. На обширном освещенном рекламном щите был изображен тропический пляж, до невозможности идиллический, тщательно заретушированный. Бомжи, асимметрично расположившиеся вокруг этого рая, похоже, не знали, что нарушали картину.