Бесконечность + 1 - Страница 7

– Ты умеешь настраивать без тюнера?

– Я, может, и глупая, зато Господь наградил меня абсолютным слухом, – будничным тоном сообщила я.

Клайд в ответ лишь приподнял брови – то ли сомневался в моем абсолютном слухе, то ли не верил, что это дар Господа.

– Ну вот, моя милая, – проворковала я, взяв на пробу несколько аккордов, – совсем неплохо для девочки, которая отвыкла от чужих рук.

Клайд едва слышно выругался. Я сделала вид, что ничего не заметила, и начала играть вступление к одному из моих недавних хитов. Даже если Клайд ничего не понимал в кантри, он вполне мог слышать эту песню. Она вошла в саундтрек популярного летнего блокбастера и пока оставалась моим самым большим успехом на стыке жанров. Мы так часто играли эту вещь, что меня от нее уже тошнило.

Песня, как и сам блокбастер, называлась «Машина». По сюжету фильма Землю захватили пришельцы, полумашины-полулюди с другой планеты. Один из них влюбляется в земную девушку и вынужден выбирать, кем быть, человеком или машиной. Моя песня, наполненная горько-сладкой печалью, служила противовесом для динамичной экшен-сцены, подводившей сюжет к кульминации: пришелец жертвует собой ради девушки, которая не верит, что тот способен на чувства. Она слишком поздно осознает, что он вовсе не бездушная машина. Америка с удовольствием проглотила эту историю. Я надеялась, что Клайд ее тоже оценит.

– Я всего лишь машина, – пела я, – Железный скелет, Ни биения сердца, ни жалости нет. Я не знал никогда, что такое любовь. Ты не мыслишь, как я, ты глядишь сквозь меня, И в твоей доброте слишком мало огня. Почему же я здесь и у ног твоих вновь?

Клайд смотрел на меня, не двигаясь, положив руки на руль. Я не могла угадать его мысли, поэтому продолжала петь, переходя к бриджу[1], после которого следовал припев.

– Я прикрою тебя. Если хочешь – умру, А в ответ ты меня позабудешь к утру. Я растаю в ночи с отголосками сна – Просто шрам от осколка, зазор на судьбе. Если я бесполезен, зачем я тебе? Для чего тебе эта машина нужна?

– Я слышал эту песню. – Судя по тону, я не произвела на него большого впечатления.

– Знаешь, кто ее поет?

Клайд покачал головой.

– Бонни Рэй Шелби, – сказала я.

– Хочешь сказать, это ты и есть? – Он явно мне не верил.

– Да, это я, хотя дома меня зовут просто Бонни.

– Так что же Бонни Рэй Шелби делала на мосту Тобин вчера вечером?

– Вчера вечером я выступила в «ТД-гарден». Это был последний концерт. Все закончилось. – Я говорила быстро, понимая, что Клайду мои слова все равно покажутся бессмыслицей. – Я села в такси. Велела водителю ехать. Мне просто нужно было немного свободы, понимаешь?

– И что, таксист просто взял и высадил тебя на мосту?

– Я не оставила ему выбора. Открыла дверь на ходу и потребовала остановиться. Он живо нажал на тормоза. Наверное, был даже рад от меня избавиться.

Мы помолчали. Клайд, похоже, обдумывал услышанное. Я же тем временем беззвучно скользила по ладам пальцами левой руки, перебирая струны и пробуя взять аккорды. Но играть я не стала. Решила не мешать Клайду. Наконец он вздохнул и откинулся на спинку сиденья.

– Это все равно не доказательство. Я ничего не знаю про Бонни Рэй Шелби. Может, тебе еще восемнадцати нет.

Я вздохнула.

– Телефон-то у тебя есть? Загугли меня.

Вообще-то я бы предпочла обойтись без этого. Хотелось просто ехать дальше. Все дальше и дальше, не оборачиваясь. Но, скорее всего, как только Клайд поймет, что перед ним действительно Бонни Рэй Шелби, вместо меня он увидит гору денег. Этим всегда все заканчивалось.

Клайд сунул руку в карман и вытащил телефон. Это была древняя раскладушка.

– Ты мне вот этим предлагаешь загуглить?

– М-м. Нет. Откуда у тебя такой? Из музея?

– Мама очень не хотела, чтобы я ехал без телефона. Вот и всучила мне его.

– Она тебя ненавидит, что ли?

Клайд затолкал телефон в карман и встретился со мной взглядом. Мне тут же стало стыдно. Пошутила, называется. Я готова была отрезать свой длинный язык. Выражение лица Клайда заставило меня задуматься. Странно было видеть такие грустные, усталые глаза на лице совсем молодого парня. Может, у меня самой тоже такой взгляд?

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, – ответил он.

Я кивнула, как будто соглашаясь с его словами. Глупо, конечно. Скажи он «двадцать три» или «двадцать пять», я бы все равно кивнула.

– Ты не причинишь мне зла, Клайд?

Он отшатнулся, высоко подняв брови, словно не ожидал вопроса.

– Не разрежешь на маленькие кусочки? Не будешь принуждать к каким-нибудь мерзостям?

Его глаза широко раскрылись, а потом Клайд издал короткий смешок и провел рукой по лицу. Видимо, он всегда так делал, когда не знал, что сказать.

– Нет? – упрямо уточнила я.

– Ты очень странная девушка, Бонни, – пробормотал он. – Конечно же, нет. Я не собираюсь резать тебя на кусочки и вообще причинять тебе какой-либо вред.

– Я так и подумала. Человек, способный на такое, не станет изображать из себя спасителя и уговаривать незнакомку спуститься с моста. Хотя ты меня не особенно-то и уговаривал. Просто спихнул. Кстати, спасибо. – Горло у меня сжалось, и я с трудом сдержала внезапно нахлынувшие чувства. – Я тоже не причиню тебе вреда, Клайд. Мне просто нужно уехать. За дорогу заплачу, со мной не скучно, могу иногда подменять тебя за рулем, чтобы ты отдохнул.

Внезапно я сообразила, что в сумочке мог остаться бабулин телефон. Я открыла ее, отодвинула в сторону пачку купюр и залезла в большой карман на молнии, где ба обычно держала «Тик-так» и помаду. На дне действительно обнаружился телефон. На нем был выставлен режим вибрации. Экран показывал тридцать пропущенных звонков и вдвое больше сообщений. Бабуля явно догадалась, что ее сумка у меня. Просматривать вызовы и сообщения я не стала. Вместо этого зашла в поисковик и набрала свое имя. Открыв несколько четких фотографий, я протянула телефон Клайду.

– Видишь?

Он взял телефон и посмотрел на снимки. Потом включил верхний свет, чтобы получите разглядеть мое лицо. Несколько секунд он переводил взгляд с меня на экран и обратно, потом протянул руку и стянул с меня шапочку.

– Что ты сделала с волосами?

– Не нравится?

По его губам скользнула едва уловимая улыбка.

– Нет.

Я выхватила у него телефон, перешла еще по нескольким ссылкам и нашла биографию Бонни

Рэй Шелби. В самом верху была указана дата моего рождения: первое марта тысяча девятьсот девяносто второго года.

– Тут все, что тебе нужно знать обо мне, в том числе возраст. Абсолютно достоверная информация из интернета. Может, там есть даже то, чего я сама о себе не знала.

Клайд снова взял телефон и начал читать открытую мною страницу. Читал он долго. Очень долго. Мне стало неловко, я отвернулась и принялась перебирать струны гитары, надеясь, что в этой так называемой биографии не написали ничего фантастического – например, о моих несуществующих романах или дебошах, которые я, увы, не имела никакой возможности устраивать.

– Клайд?

Он поднял голову, оторвавшись от чтения.

– Все сплетни изучил? А то я проголодалась. И хочу в душ. И знаешь, мне, пожалуй, тоже не нравится эта стрижка.

ДУШ ОНИ НЕ НАШЛИ, зато по пути обнаружилась забегаловка с блинчиками. Бонни набросилась на свою порцию, как голодный зверь, но не съела и половины – похоже, ей и этого было предостаточно. Она с сожалением посмотрела на остатки огромной золотистой стопки на тарелке. Клайд, не сводя взгляда со своей спутницы, проглотил все блинчики до последнего и запил тремя стаканами молока. Бонни очень настойчиво предлагала заплатить за них обоих, и он решил уступить. Если она действительно Бонни Рэй Шелби, денег у нее должно быть предостаточно. Но есть за ее счет Клайду было неприятно. Он тут же почувствовал себя маленьким и слабым – совершенно невероятное ощущение при росте под метр девяносто. Оно напомнило Клайду о временах, когда при виде несправедливости он предпочитал отвернуться и промолчать, чтобы самому лишний раз не попасть под удар. Это ощущение ему не нравилось, поэтому он мысленно пообещал себе, что больше никогда не позволит Бонни платить за еду.