Беседы палача и сильги - Страница 2

– Я уже назвала тебя так. И только слепой не увидит этого, – парировала та, указывая глазами на красную пятипалую метку на левой стороне груди моей куртки, еще одну на левом плече и на красную веревку, обвивающую правое предплечье.

– Путешествие в компании с наемным убийцей не может пойти на пользу юной деве.

– Пф, – фыркнула девушка, с полным пренебрежением отнесясь к моим словам. – Я сильга! Если чьей-то репутации и может повредить совместное путешествие, то только твоей, палач Рург.

– Ты знаешь мое имя.

– Все знают твое имя. И не только в этом городе. В других тоже. Палач Рург, проливший столько крови, что его ждет наполненная ужасной болью вечность в огненной тьме Раффадулла. И должна сказать – многие желают дожить до того дня, когда смогут прийти на твою могилу, плюнуть на надгробие и пожелать тебе вечных страданий. Видимо, их родственники или друзья успели познать остроту твоего меча или топора.

– Ты перехваливаешь меня, безымянная сильга.

– Мое имя Анутта. С двумя «т» в окончании. И моей репутации не повредит путешествие бок о бок с палачом. Ты знаешь, как говорят о нас в народе.

– Блудливые распутницы, шлюхи, шарлатанки, любительницы чужих мужей… Да, о вас говорят многое. Но не человеку с моей профессией судить о вас. Итак, сильга Анутта с двумя «т» в окончании. Почему ты желаешь путешествовать именно со мной? С кем ты путешествовала, до того как прибыла в славный город Элибур? И почему не хочешь продолжить путь вместе с торговцами, стражей или же наемным сопровождением? У меня есть право задать эти вопросы и получить ответы. Если ты так не считаешь, то я буду рад позавтракать с тобой, а затем мы распрощаемся.

– Ты назвал меня шарлатанкой и шлюхой, а теперь требуешь ответов?

– Я лишь поведал тебе о том, какая молва ходит о сильгах. Итак, Анутта, ты ответишь?

– Я прибыла в Элибур с востока, следуя по большому торговому тракту, начинающемуся от портового города Трумора, куда прибыла на корабле. На всем протяжении пути по тракту я путешествовала вместе с большим торговым обозом, следующим в Элибур. И каждый вечер мне приходилось отражать похотливые атаки главного торгаша Люпона. Начал он с сальных намеков о том, как мягка его походная шелковая постель и как прохладен воздух в его шатре. Затем он перешел от намеков к действию, попытавшись как-то схватить меня за руку и затащить в свой шатер. Мне пришлось проткнуть ему руку и разбить лицо рукоятью меча, дабы доказать – я не желаю проводить ночи вместе с ним. Это случилось минувшей ночью. Три часа назад вышедший в дорогу затемно обоз достиг Элибура. По пути я случайно услышала о том, что в сем славном городе квартирует палач, счет чьих жертв давно перевалил за несколько сотен и продолжает прирастать. И что сегодня палач Рург Нагой Убийца отправляется в очередной кровавый поход. Не попрощавшись с похотливым торговцем, я отправилась прямиком на постоялый двор.

– Люпон, – поморщился я.

Яичница сразу потеряла часть вкуса.

– Знаешь о нем? Твой друг? – два быстрых вопроса последовали один за другим.

Зеленые глаза сильги смотрели настороженно.

– Многие знают о нем, – ответил я, стараясь придерживаться нейтрального тона. – Он считает себя благодетелем и радетелем Элибура. Жертвует порой небольшие суммы в храм и городскую казну. О его неутолимой жажде ночных забав ходит много слухов. И нет – торговец Люпон не мой друг. Должен предупредить – он этого просто так не оставит, сильга. Ты унизила его перед всеми. Отвергла ухаживания, разбила лицо и нанесла рану. Он обязательно отомстит. Не сам, разумеется. И вряд ли станет нанимать убийц. Но судья Элибура его давний приятель. Мой тебе совет – покинь город немедленно. И скачи во весь опор. Местные стражи не станут преследовать тебя на расстояние больше пяти лиг. И не станут понукать лошадей на последних трех из этих пяти лиг.

– Даже так… От всего сердца благодарю за добрый совет.

Анутта церемонно наклонила голову и задумчиво уставилась на столешницу.

Тут ей принесли такой же завтрак, как у меня, и пока расставляли тарелки, над столом висело молчание. Я воспользовался этим, быстро расправившись с яичницей, прежде чем она окончательно остыла. Перейдя к десерту, я обмакнул деревянную ложку в плошку с медом и, намазывая гречишную сладость на блин, напомнил:

– Так куда же ты держишь путь? И почему хочешь отправиться со мной?

– Насчет тебя, палач Рург – твоя репутация скачет впереди тебя. Намного впереди. Мне понадобилось совсем немного времени, дабы узнать о тебе многое. Что ты жесткий, но не рубишь сгоряча. Что раньше был в солдатах, но, отслужив всего несколько лет, внезапно выбрал самую страшную жизненную стезю и стал палачом, в первый же год казнив сорок преступников. И никто не знает, что сподвигло тебя выбрать такую судьбу… Но ты продолжаешь лишать людей жизни уже много лет. Сколько тебе сейчас? Тридцать пять?

– Тридцать два.

– И сколько лет ты смотришь сверху вниз на прижатые к плахе головы преступников?

– Десять. И не всегда я смотрю на жертв сверху вниз. Бывает и наоборот – если кого-то требуется повесить в назидание прочим на самой высокой ветви самого высокого дерева окрест.

– Но всегда их жизни в твоих руках.

– Только потому, что они сами от нее отказались, пойдя на страшное преступление. Но этот философский диспут можно продолжать до бесконечности. Так почему именно я вдруг стал лучшим спутником для бродячей сильги?

– Ты умеешь пользоваться оружием, не боишься драки и ты надежен.

– Давно никто не отзывался так о палаче. И почему же ты не хочешь нанять пару воинов сопровождения? У нас спокойные места. Давно уж повывелись разбойники благодаря отрядам егерей. Почти не осталось крупных хищников, могущих напасть на человека. Возможно, хватит даже одного умелого воина.

– С деньгами плохо, – коротко ответила сильга.

М-да…

Я всегда считал себя человеком серьезным и сдержанным. Старался принимать только обдуманные решения. И, если начистоту, мне совсем не хотелось путешествовать вместе с сильгой. Слишком уж они непостоянные создания, моя полная противоположность во всем. Я лишал жизней. А сильги жизни старались сохранить. Мы были схожи только в одном – и о палачах, и о сильгах ходила плохая молва.

Пережевывая последний блин, я как раз думал о том, как бы помягче отказать. Но ведущая с улицы дверь распахнулась слишком уж широко и быстро, прервав мои мысли. Кто-то сильно проголодался и мучается от жажды?

Нет. Тут если кто и голоден до чего, так это до мести.

Опухшее лицо торговца Люпона и раньше не могло похвастаться красотой, сейчас же – со сломанным носом и черными тенями под щелочками распухших глаз – он походил на смертельно больного или же запойного пьяницу, подравшегося вчера из-за пустяка. Лишь дорогая одежда противоречила сему образу. Вместе с Люпоном явились два городских стража. Молодые совсем парни. Явно смущены. Они знают, кого им придется арестовать и по чьему свидетельству. А из Люпона плохая жертва – его лицо лучится мстительной радостью и самодовольством. Хотя то и дело он морщится и хватается за перевязанную руку.

Сидящая сильга напряглась, ее ладонь упала на ножны меча. Вот дуреха. С оружием против стражи? Это серьезнейшее преступление. Пришлось ткнуть ее ногой под столом и сделать выразительные глаза. Девчонка вроде поняла и притихла, хотя ее глаза так и метали сердитые зеленые молнии.

– Кхм… – начал один из стражников, но короткий взмах моей руки заставил его снова закрыть рот и выжидательно на меня уставиться.

Стража зовут Вольх. Хороший парнишка – простой, недалекий, но честный.

– Люпон, – открыто улыбнулся я. – Тебе бы лекарю показаться. Нос придется вправлять.

– Вот упеку эту шлюху в каземат и сразу же пойду к лекарю, – зло ответил Люпон, бесстрашно буравя меня глазами-щелками.

– Ты упечешь? – уточнил я, делая упор на слово «ты».

– Городской судья, – кашлянул торговец, слегка сбавив обороты. – А я лишь поведал ему о совершенном на меня покушении.