Бес - Страница 8

И тут Илья понял.

Страх шел не изнутри. Не его это страх. Что-то давило на него снаружи, нечто, что было способно коснуться его нервов невидимыми холодными лапами.

– Пойду, посты проверю, – пробормотал Илья.

– Зачем? – бесцветно отозвался Никитин. Видно, и его гложет что-то, к чему не готовили в училище.

Илья в ответ лишь скрипнул зубами и направился к периметру. Поравнялся с бойцом, охранявшим участок. Тот вытянулся в готовности доложить по форме – но лейтенант прошел мимо.

Он шагал вдоль невидимой смертоносной линии, слыша, как недобро урчат защитные генераторы, и размышляя, что толку от них, что могут они противопоставить мощи тьмы, которая давит со всех сторон, высасывая из тела жизнь и саму душу? На этой земле нет больше места людям. Это чужая земля, земля новой жизни, которую и жизнью-то назвать нельзя, так как порождена она болью, разложением, болезненным распадом. И эта мертворожденная жизнь тоже сгинет, утянув за собой своих ненавистных создателей. Но мы же люди, мы отличаемся от всех этих тварей тем, что у нас есть свобода воли. Мы уйдем сами. Уйдем, громко хлопнув дверью…

Илья не помнил, когда он успел достать из кобуры пистолет. Завороженно глядя на оружие, он медленно поднес ствол к виску, коснулся спускового крючка.

И увидел во тьме жуткий, неподвижный взгляд. Взгляд был сам по себе – без тела, без разума. Один только излучающий ужас взор. Илья заставил себя улыбнуться. Получился болезненный оскал. Ничего, сейчас мы посмотрим…

Он вдавил спусковой крючок.

Осечка.

Опустил оружие, передернул затвор, вскинул руку, уперев ствол в подбородок… и кубарем полетел на пыльные камни.

– Ты что, спятил?! – над ним, тяжело дыша, склонился Никитин. – Чего это ты удумал?!

– Я… – Илья непонимающе захлопал глазами. – Я не знаю… Я посты проверял…

Бессмысленно пошарив по земле, нащупал маленький металлический предмет. Поднес к глазам.

Это был патрон. Целый, но с пробитым капсюлем.

Осечка…

Илья глянул на пистолет в своей руке, и морпеха вдруг перекосило от ужаса. Только что кто-то чужой влез в его тело и управлял им, как куклой. Он до сих пор всем своим существом ощущал эту огромную мертвую руку, натянувшую его плоть, словно перчатку.

Илью вырвало. Сегодня все блюют – кто он такой, чтобы стать исключением?

– Вставай, вставай! – ободряюще проговорил Никитин. Отобрал у приятеля оружие, подтолкнул вперед – Это что-то с мозгами у нас – я тоже почувствовал. Сейчас к научникам зайдем, они таблеток дадут.

– Он залез в мои мысли… – плетясь к палаткам, бесцветно проговорил Илья. – Будто питался ими.

– Что-что? – непонимающе спросил Никитин.

– Он жрал мои мысли! – уже тверже сказал Илья. – Не знаю, как это еще можно назвать…

– Я знаю, как это можно назвать, но не буду, – сказал Никитин. Поравнялся с Ильей, тряхнул его за плечи, заглянул в глаза. – И тебе говорить не советую. Особенно в санчасти. Понимаешь? Спишут на берег – сдохнешь с голоду. Не забывай, какие сейчас времена.

– Где он, этот берег?.. – бесцветно произнес Илья. Махнул рукой. – Ладно, показалось. Наверное, нервы шалят.

– Вот и я так думаю! – ободрился Никитин. – Все, дуй спать, я сам посты сменю.

Этой ночью Илья спал, как убитый. И снилось ему, что он никогда уже не проснется.

Но он проснулся. Открыл глаза и тут же сел на упругой армейской раскладушке, щурясь от бившего в крохотное окно солнца. Он был свеж и полон сил. И настроение какое-то приподнятое – словно узнал о внезапном повышении в звании. Даже тихо рассмеялся этому пришедшему на ум сравнению. Встал, одернул форму, которую так и не снял, вырубившись накануне. Привычно предался утреннему армейскому ритуалу: умылся, почистил зубы, побрился перед планшетником, включенным в режим «зеркало». Увидел на столе пирамиду консервных банок и упаковку с нарезанным хлебом. Принялся активно вскрывать банки и есть с аппетитом атлета. Насытившись, нацепил портупею, похлопал по себя по бокам, машинально попрыгал, проверяя, не бряцает ли что. Все было в норме. Разве что не хватало чашки горячего чая. Термос стоял здесь же. Илья надавил на толстую кнопку-помпу, струя горячей жидкости со звоном полилась в железную кружку.

В этот момент морпех ощутил: что-то не так. Продолжая прислушиваться к ощущениям, наполнил кружку, бросил в нее пару кубиков сахара, застыл, помешивая с жестяным стуком.

И тут понял.

Было тихо. Слишком тихо для лагеря со взводом морпехов и взрывоопасным концентратом из нобелевских лауреатов. Да и как за все это утро не ворвался в палатку ни один из беспокойных бойцов, у которых, как известно, шило в одном месте?

По инерции Королев поднес кружку к внезапно одеревеневшим губам, отхлебнул, не чувствуя вкуса. Поставил кружку на стол, направился к шлюзу, на ходу подхватив прислоненный к надувной стене автомат. Перевел предохранитель на автоматическую стрельбу и передернул затвор. Резко выдохнул, потянул на себя пластиковую дверь.

И отшатнулся, споткнувшись и повалившись на спину: выставив перед собой окоченевшие руки-плети, на него навалилось выпавшее из шлюза тело.

– О, блин… Черт!

Тело было без головы. Точнее – с наполовину откусанной головой и оставшейся торчать вперед нижней челюстью. Некогда белый лабораторный халат был залит потоками крови. Теперь тело бревном лежало на нем, будто стремясь обхватить застывшими руками. Илья в ужасе пялился в глубину развороченной глотки, перед глазами болталась вырванная гортань. С трудом выбравшись из-под трупа, Илья бросился на воздух.

Свежести горного утра ощутить не удалось. Перед глазами все поплыло. Сбывались самые страшные предчувствия. Илья сжал зубы. Он солдат. Морпех, черт подери! Нужно отбросить эмоции и разобраться в ситуации. Разобраться и доложить по форме. Выполнять, лейтенант!

– Есть, выполнять… – прохрипел Илья, заставляя тело сделать первый шаг.

Он быстро пришел в себя и теперь внимательно изучал территорию лагеря. Не нужно быть военным следователем, чтобы понять: пока он сладко дрых на своей раскладушке, в лагере происходило нечто необъяснимое и страшное. Почва в районе периметра была заляпана бурыми пятнами запекшейся крови. Самое поразительное – не было тел. Впрочем, не такое уж поразительное, если предположить, что целью тварей, учинивших это, и были человеческие тела. Точнее, их мясо. Единственное уцелевшее, если так можно сказать, тело сохранилось лишь потому, что каким-то образом оказалось запертым в шлюзе.

Перед глазами проплыла кошмарная картинка – как безголовое тело, качая уцелевшей челюстью, тщетно ищет спасения в его палатке.

– Отставить фантазии! – прошептал Илья, ощущая острую потребность говорить вслух – просто, чтобы чтобы слышать человеческий голос, хотя бы свой собственный.

Илья потоптался, крутясь, на месте, пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Все так же ровно гудели генераторы, медленно вращались лазерные установки. Невозможно было понять – что же произошло, если все системы защиты функционировали исправно?

Взгляд его остановился на антенне спецсвязи, точащей посреди лагеря из рифленой коробки ресивера. Связь не использовалась, чтобы не выдавать группу, и работала только на прием. Но сейчас интересна была не сама антенна, а две прозрачные полусферы, прицепленные к ней чуть повыше палаточных скатов.

Камеры. Ход экспедиции фиксируется – от первого до последнего шага. Нормальный деловой подход: все выделенные заказчиком средства должны быть освоены в соответствии с целевым назначением. Остается лишь пройти в штабную палатку и просмотреть запись.

Илья осторожно приблизился к штабной палатке. Он опасался, что хищные твари могли затаиться внутри, подстерегая добычу. Опасения не оправдались. Внутри было пусто, как и в палатке морпехов. Что странно: не было следов суеты, паники. И не похоже, что кто-то пытался спрятаться внутри, держать оборону…

Экран камер наблюдения работал, как ни в чем не бывало, демонстрируя мозаику пейзажей, на которых было одно и то же мертвое пространство лагеря. Илья сел на легкий походный стул, коснулся пластины клавиатуры. Под пальцами замерцали клавиши, картинка на экране сменилась списком архивов. Вот она, запись кровавой ночи. Палец завис над клавишей ввода.