Бьерн. Том 3 (СИ) - Страница 52

Ополченцы тут же побежали на полевую кухню вместе с пострадавшим. А подошедший Свен, заставший финал демонстрации, кивнул на ящики с маркировкой:

— Это оно?

— Да, командир, — ответил ему вместо меня старший расчёта. И уже обращаясь ко мне спросил: — Это что, они будут тушить огонь вот под таким?

— Именно! — часто-часто закивал я.

Артиллерист посмотрел за стену, расплылся в довольной улыбке и крикнул:

— Парни, тащите зажигалки!

— Не так я представлял себе новое оружие, — покачал головой северянин, смотря, как орудия отправили в небо ещё партию зажигалок, а через несколько секунд и снаряды с химией.

— В любом другом случае я бы не стал использовать подобное, Свен. Но эти твари ничего другого не заслуживают!

Может, до того, как они отправили живую волну перед своими войсками, у меня и была какая-то жалость, то больше никакой не осталось. Ни после подобного «щита», ни после аллей с кольями.

— Они нападут. Не знаю, сколько так выдержат, но потом неизбежно попробуют нас отсюда выбить.

— Будем ждать со всем радушием, — сплюнул я.

Боеприпасы израсходовали за три дня. А на четвёртый, пофыркивая дизелем, прибыл очередной корабль. Это теперь не долго — у нас таких целых три. На судах не то чтобы какие-то сверхмощные движки, но небольшие гружёные кораблики по пятнадцать километров в час делают. А по течению и все двадцать.

Логистика сильно ускорилась. Неделя, и у нас очередной корабль из Железногорска, а из Вышгорода или Бродно и того быстрее.

Вот и сейчас я стоял на пирсе, притоптывая в ожидании новых боеприпасов. Позади готовили к погрузке телеги ополченцы.

Приняли швартовы, перекинули сходни, а следом, медленно, придерживая живот руками, вышла Элеонора.

— Зачем?! — воскликнул я, бросаясь к ней.

— Скоро всё кончится. Хочу это видеть, — тяжело отдувалась она, пока я поднял её на руки и донёс до повозки.

— Тут опасно!

— Ты всегда сможешь меня защитить, — отмахнулась принцесса. — И я не полезу на передовую.

— С чего ты решила, что всё кончится? — буркнул я, осторожно сажая девушку на накрытую курткой одного из воинов солому.

Повозка подрессоренная, с толстым слоем сена — как-никак боеприпасы возить. Принцессу не растрясёт.

— Там новые боеприпасы, ознакомься, — протянула она мне лист бумаги.

Я быстро пробежался глазами: «Новый тип, доработан воспламенитель, вещество растворено сразу в огнесмеси, выдаёт газ при воспламенении». Убрав бумагу в карман, задумчиво посмотрел в небо.

— Завтра будет ещё один корабль с такими же, — добила меня Элеонора.

— Ты точно хочешь видеть, что мы сделаем с этим городом, Эля? — поморщился я.

— Совершенно не хочу, — поджала губки брюнетка. — Но я должна тут быть. Вдруг они сдадутся…

— А, тётя… — вспомнил я.

— Да, — тихо произнесла она, смотря в землю.

— Хорошо. Оставайся.

В конце концов, она права. Скоро всё действительно закончится, особенно с новыми снарядами.

Осада, и правда, не затянулась, через два дня обстрела новыми снарядами ворота города распахнулись — оттуда полилась лавина пехоты и даже немного конницы. Они открыли огонь из пушек, ружей, но для их ручного огнестрела слишком далеко. А пушки… Что такое ядро против траншей и окопов, прикрытых колючей проволокой, насыпи, расставленных деревянных ежей.

И, конечно, бьющей прямой наводкой, артиллерии. В том числе и зажигательными снарядами с газом.

Я стоял, спокойно отставив тесак в сторону, и ждал. Скверной я залит буквально по самые брови, а ещё больше переправил за это время в лес. Рядом компрессор на дизеле работает, что пропадать добру?

— Нападут, когда остальные подойдут поближе? — в нетерпении мечом крутнул восьмёрку рядом Аяз.

— Да. Уже скоро. Готовьтесь.

Раньше может быть это и стало бы для меня неожиданностью, но сейчас я прекрасно ощущал почти три сотни мощных источника скверны в городе. Они готовились всю осаду, чтобы выложить свой последний козырь.

Тем временем, простые воины уже подошли на дистанцию выстрела. В нашу сторону полетели пули, и я пригнулся, прикрывшись щитом, так же, как я Аяз. Враги не были беззащитны, они скрывались за щитами из толстых досок, металла, кто-то и вовсе тягал перед собой целую телегу. Ну а потом, дождавшись уверенного поражения, открыли огонь наши стрелки.

Тысячи винтовок грохнули залпом, внося огромное опустошение в ряды противника. Многие падали, когда пули попадали в ноги, но всё равно продолжали ползти, другие подхватывали трупы товарищей и прикрывались ими. Не отступали. И расстояние уверенно сокращалось, несмотря на плотный огонь и огромные потери.

Вот уже полкилометра, вот двести метров, сто. Пятьдесят. Пошли колючки, ежи и проволока. Но саблями они её прорубали, городили баррикады из собственных трупов, но, всё же, сквозь крики и пламя шли к окопам. А за их спинами из города вырвались те самые бойцы скверны, несущиеся по полю огромными прыжками.

— Пулемёты — огонь! — раздалась спокойная команда Фионы, припавшей к прицелу крупнокалиберной винтовки.

Грохнул выстрел, и одна из летящих к нам фигур упала на землю уже мёртвой. Калибр в тринадцать миллиметров не оставлял шансов на спасение. А за спиной на холме ударило пять штук автоматических стволов того же калибра. Стальные пули прошивали насквозь простую пехоту и бойцов скверны, не делая никаких различий. Лишь сильнее разгорались на стволах руны, охлаждая металл.

Сразу же, большая часть усиленных воинов бросилась к холму с пулемётами, но тут тех, кто добежал, встретил я. Удивлённо раскрыл глаза пышущий тьмой боец, разваливаясь пополам вместе с доспехами. А на моём тесаке лишь сильнее разгорелись красным руны, нанесённые кровью богини магии и питаемые скверной.

Вправо, влево, вперёд, рубить, резать, отрывать головы, руки, ноги. Сносить черепа. Сильно ударило в спину, но я не остановился, зная, что под таким количеством влитой в защиту скверны пуля, даже стальная и крупнокалиберная, доспех не пробьёт. В тело вливалась выплеснутая энергия из убитых, восполняя потери.

Рассмеявшись, я кулаком снёс шлем вместе с головой и взмахнул тесаком, отсекая ноги другому врагу. Они всё лезли и лезли, но потом страх перебил ярость скверны, и они стали разбегаться. Как тараканы, когда включают свет. Промелькнувшая мысль меня отчего-то очень рассмешила, и я хохотал, как сумасшедший, продолжая охотиться на врагов, снабжающих меня силой.

Сколько это длилось сложно сказать. Но в какой-то момент больше не увидел таких опасных врагов, кроме двоих, убегающих в сторону города. Я бросился за ними, догнав уже почти под стенами. Отрубил ноги одному, пришпилив тесаком к земле, вогнав по самую рукоять, поймал второго и, ради веселья, ухватившись удобнее за сапоги, разорвал пополам.

— Тва-а-а-арь! Ублюдок скверны! — прохрипел, разбрасываясь кровавой пеной изо рта, исходящий от ярости и боли искалеченный благородный.

Мои губы растянул оскал, и, сильным ударом ноги, я отправил его голову в смявшемся шлеме и торчащим куском позвоночника куда-то в воздух. Лениво посмотрел на стену, с которой пытались стрелять, и ворвался в город, успев до закрытия огромных створок.

Меня встретили стрелами, иногда ружьями, просто камнями. Но я не обращал внимания, вырезав всех возле ворот, не дав их закрыть окончательно. А после, бросился на отряд, стоявший глубоким строем перед воротами.

В голове промелькнула мысль, что получилось очень похоже на то, если бросить помидор в миксер. Воздух вокруг загустел, превратившись в кровавую взвесь, проламываемую моим телом. Я изредка выхватывал лица с распахнутыми, с красными, слезящимися глазами, текущими носами. Плохо им было от постоянных газовых атак.

Сначала дрались мужчины, потом старики, следом старики и женщины. Подростки, что постарше, а потом уже и вовсе почти дети, пытались бить меня подхваченными у мёртвых взрослых копьями, стрелять из детских луков.

Зарубив белокурую девочку лет двенадцати, в удивлении распахнувшей глаза, когда её верхняя часть отлетела наверх, в кровавом угаре и пытаясь нагонять ярость воспоминаниями о том, что творили они с крестьянами, я дрогнул. Отмахнувшись тесаком, отступил назад, встряхивая головой и пытаясь прийти в себя, наконец, получив возможность осмотреться вокруг.