Берлин - Париж: игра на вылет (СИ) - Страница 10

Если та информация, которую я изложил, поможет Вам не допустить ситуацию до истребительной, многолетней войны двух «тройственных» союзов, создать иную, более устойчивую конфигурацию европейских международных отношений без «окружения» Германии, с учетом естественных интересов последней в сфере колоний, я буду счастлив. Счастлив покинуть этот мир с надеждой на то, что мои усилия по спасению Родины не привели, в конечном итоге, к самому страшному бедствию в истории человечества.

Молю Господа о стойкости России. Простите за все. Да, поможет вам Всевышний…»

***

За стенкой, наконец, угомонились. В перестук вагонных колес изредка вплетались лишь долетавшие оттуда басовые ноты могучего храпа Рощаковского. Влекомый мощным паровозом дюссельдорфского завода, Берлинский экспресс, деловито отвечая короткими гудками на перезвон колоколов безостановочно минуемых станций, уносил Балка и его офицеров на восток, с каждым часом приближая их к границам России, к Родине…

Тщательно «укупорив» плотными и тяжелыми бархатными шторами окно, Василий с наслаждением вытянулся под пуховым одеялом. Завтра их ожидала пересадка в столице Германии и пять совершенно свободных часов между прибытием и отбытием…

Берлин. «Как много в этом звуке для сердца русского слилось…» Огромный город, пульсирующий центральный нервный узел «Стальной империи» Неистового Вильгельма, столь непохожего на скрытного и расчетливого прагматика Бисмарка. Гулко бьющееся сердце великой страны, одержимой юношеской «обидой младшего отпрыска», до глубины души возмущенного тем фактом, что при майорате старшее чадо получает в наследство все, а опоздавшие родиться первым - ничего. Разве что кота, как в известной сказке Перро.

Но в одном ли Вильгельме дело? Чувство несправедливой обиды сидит во всем его народе. Немцы сознают, каких успехов в экономике и социальном развитии добились за время существования Рейха, сравнивая их с тем, что за эти же годы сделали Россия или Англия. Они ощутили в себе колоссальный потенциал «имперостроительства» и жажду «осчастливить собой мир», но… были грубо ограничены в экспансионистских потенциях. На востоке – русскими заградительными пошлинами и доблестной армией. На морях, в поиске колоний, – британскими интересами, на страже которых не дремлет Ройял Нэйви.

Пока соседи строили свои империи, немцы были погружены в себя, в религиозные, культурные и философские споры, в тяжбы и свары «лоскутных королевств». Но их час приходит. «Кто не успел, тот опоздал» - не про них. Конечно, если дилемму «на Запад или на Восток?» помочь им решить верно. Или Вилли не алчет быть Адмиралом Атлантики?

Глава 2. Все могут короли?

Великобритания, Графство Норфолк, Сандрингем Хаус. Июль 1905-го года

Вышколенные егеря и псари делали свою работу сноровисто, без лишней суеты, с достоинством истинных британцев и профессионалов. Мягкое червонное золото фазаньих тушек было аккуратно разложено и помечено так, что каждый из пятерых охотников по прибытии в Сандрингем Хаус сможет отчитаться перед дамами, предъявив на обозрение именно свои, персональные трофеи. Разгоряченные кокеры и сеттеры успокоены, взяты на поводки и убеждены в том, что, к сожалению, на сегодня самое приятное осталось позади. И только лошади нетерпеливо пофыркивали, прядая ушами: пора бы уже откушать овса, а господа стрелки не слишком-то торопятся занимать свои места в экипажах.

Заминка с отбытием охоты восвояси и возможностью для перепуганных, забившихся по кустам и прочим схронам пернатых, переведя дух начать подсчитывать потери среди родичей, возникла благодаря двум колоритным джентльменам, стоящим на отдалении от деловитой суеты слуг и трех своих товарищей, занимающих места в открытом ландо.

Но пока эта пара продолжала свой неспешный разговор, все остальные участники завершившегося «кровавого священнодейства» ни словом, ни жестом, не позволяли себе их поторопить. Что вполне понятно, ибо королей торопить не принято. А один из двоих увлеченных друг другом собеседников, как раз-таки и был королем.

Тучный, медлительно-вальяжный, экономный в движениях и внешнем проявлении эмоций, Его величество король Великобритании и Ирландии, а также император Индии Эдуард VII, всем своим обликом являл полную противоположность нынешнему визави, - поджарому, подвижному словно ртуть и по-юношески эмоциональному адмиралу Джону Фишеру, Первому морскому лорду Империи.

Не зря подмечено, что противоположности сходятся. Разительно несхожие внешне, эти два человека были не только друзьями, но и убежденными единомышленниками, ставящими во главу всех помыслов сохранение благоденствия и величия своей страны. Вот только их подходы к достижению этой цели… скажем так, несколько разнились. Если противник военных коллизий король Эдуард не без успеха плел сложные политические интриги для сохранения европейского мира и статус-кво в «концерте» держав, то его друг адмирал готов был во славу Британии сражаться хоть со всеми флотами мира.

***

- Так-так. Значит, мой дорогой Джек, мы можем себя поздравить? Началось…

- Да. Первые листы позавчера выложены на стапель. Работа кипит, Ваше Величество. Только вот, по правде говоря, я даже не знаю, стоит ли нам сейчас шумно радоваться по этому поводу, - адмирал Фишер задумчиво нахмурил левую бровь, что говорило о неких сомнениях, изредка посещавших мудрую голову человека, обычно абсолютно уверенного в своей правоте и прущего напролом с трубным боевым кличем, подобно боевому слону.

- Полноте, друг мой. Ты же сам понимаешь, что это, по большому счету, не только главное дело твоей жизни, но и форменный нокаут всем нашим противникам. И не только немцам. Подумай только, как вытянется физиономия у «великого» Мэхена, когда янки узнают все характеристики «Неустрашимого»? – в светло-голубых, белесоватых глазах Эдуарда проскользнуло выражение едва скрываемого злорадства.

В отличие от его покойной матери, королевы Виктории, он считал, что почести, свалившиеся в Лондоне на кэптена североамериканца, были несоразмерны его заслугам перед Британской империей. Тем более, что свое нашумевшее «Влияние морской силы на историю», этот тощий, самодовольный янки накропал явно не для того, чтобы воздать должное английским морякам и адмиралам, а для того, чтобы ушлые парни, вроде Тедди Рузвельта, вдруг вознамерились построить для САСШ флот, сравнимый с Ройял Нэйви.

- Вы прочли его статью, что я переслал Вам на прошлой неделе?

- Да. С особым интересом. Представляю, какой же там начнется скандал, когда янки сравнят «идеальный броненосец» от их «гениального теоретика», за который агитирует Крамп и азартно готов «выпекать» десятками как дешевые пирожки, - с водоизмещением в двенадцать тысяч тонн, четырьмя двенадцатидюймовками, десятком восьмидюймовок и «бегающий» на восемнадцати узлах - с нашим милым «малышом».

Так что тебя обеспокоило? Или до сих пор думаешь, что нам надо было год назад устроить моему дорогому племяннику «Копенгаген», а не поднимать «подвысь» жердь на втором препятствии?

- Не думаю. Убежден! Его и сейчас не поздно учинить наглым тевтонцам.

- Джек, Джек… ну перестань, пожалуйста. И зачем я только помянул это, дернул же меня за язык лукавый. Ты же сам все прекрасно понимаешь не хуже меня: политические ситуации тогда и сейчас отличаются как небо от земли. Кроме того, как бы там Вилли не пыжился, на морскую войну с нами он не пойдет. Я его, поверь, неплохо знаю. Вся эта мишура и шум - чистейшей воды показуха. Пруссак пруссаком останется всегда. Форсу на людях много, а дома ходит в драных носках и заштопанных кальсонах. Да и Бюлов с Рейхстагом такой глупости никогда не допустят.