Беременна от сына президента (СИ) - Страница 5

Мне нравится, как смотрятся в желтоватом свете ее сочные половые губки. Сладкие на вкус и запах. Сок течет мне прямо в рот, порождая еще более яркие образы того как все будет между нами сегодня. Пальцы скользят по мокрым складкам, раздражая нервные окончания в еще зажатом теле. Ничего, к утру она сама будет тянуться ртом к моему члену, с удовольствием вылизывая его от основания до головки.

Разминаю мышцы влагалища изнутри, продолжая погружать язык в горячую сердцевину. Впитывать в себя ее нежность и мягкость, продолжая готовить к основному действию. Трогаю самым кончиком клитор, чувствуя, как девчонка вздрагивает. Пальцами левой руки разминаю попку, чувствуя ее упругость. Сжимаю резко, фиксируя, начиная бить в клитор точечно и сильно. Снова и снова, не давая опомниться. Отрываюсь лишь на мгновение.

— Трогала себя?

— Что? — не понимая, вертит головой, размазывая тушь по белой простыни. Вот нахуй они ее красили.

— Трогала себя между ногами, спрашиваю.

Она опускает голову так, что часть волос красиво свешивается, с одной стороны.

Смотрит Арина непонимающе, словно пьяная, кусая губы.

Полные, пухлые губы алого цвета, так напоминающие те, что я целовал только что.

Тут же возвращаюсь к сочной пизденке, прикусывая и посасывая. Чувствуя, как по юному, бледному телу катится дрожь, а кожа покрывается мурашками. Сжимаю руками обе ягодицы. Чуть растягивая их, удерживая в одном положении, пока мучаю ее, почти подводя к оргазму.

Знаю, когда надо ускорится, когда надо, притормозить. Сама она не скажет, но ее сжавшаяся поза, зажатая в кулаках простынь, и скулящие стоны говорят о многом. Оставляю последний миг напоследок, открываясь от горячего меда, которым она истекает.

Поднимаюсь и ложусь рядом, смотря как она дрожит с закрытыми глазами. Пальцами стираю слезы с видневшийся щеки, трогаю припухшие губы.

— Открой глаза, ничего страшного ведь не произошло, — она застывает от моих прикосновений, качает головой, кажется еще не понимая во что ввязалась, когда пришла сюда добровольно. Глажу ее по голове, мягко, по всей длине мягких шелковистых, словно из рекламы, волос, а потом резко дергаю, смотря как она раскрывает рот в крике. А потом уже глаза смотря на меня с испугом.

— Детка, давай уясним раз и навсегда. У тебя сегодня нет права на «нет». Я говорю, ты выполняешь. Все в рамках соглашения, которое ты сама подписала.

— Я не…

— Мне твои оправдания не нужны, поняла? Поняла, спрашиваю?

Она кивает, старательно делая вид, что не ревет, но слезы выдают ее. Я запрокидываю ее голову дальше, слизываю слезы с обеих щек, стараясь быть, не смотря на слова максимально нежным.

— Слушайся детка и получишь столько удовольствия, сколько не подарит не один деревенский утырок. Договорились?

Она пожимает плечами, давая понять, что услышала меня, а потом дает коснуться своих губ, дает поцеловать себя, всунуть язык во влажное тепло. Мычу не разрыва контакта.

— Возьми мой язык губами, соси его как конфету.

Она подчиняется, но на меня не смотрит, а мне нужно видеть ее яркие глаза.

— На меня смотри, не закрывай глаза.

Теперь она сосет мой язык, старательно вглядываясь в лицо. Прям интересно было бы прочитать сейчас ее мысли, хотя и так понятно. Стыд. Неловкость. Но любопытство. Эти чувства борются в ней, но по итогу победит возбуждение, которые зудит между ее красивых ножей. И пока она тщательно обсасывает мой язык, я помогу ей в этом, поглаживая маленькие розовые сосочки, разворачивая юное тело к себе.

Отодвигаюсь, чтобы посмотреть на них еще ближе, смотреть, как легко они из плоских превратились в камушки, как хорошо реагируют на мои действия. Тяну их, отпускаю, смотря, как грудь покачивается. Отличная грудь, которую не каждый хирург сможет создать. Я поднимаю ее ладонями снизу вверх, утыкаюсь в ложбинку, сжимаю свое лицо тесным пленом.

Ложусь на спину, заставляя малышку лечь на себя. Вылизываю соски, прикусываю их, удерживая Арину так, чтобы пах терся об уже влажную промежность, давлю на задницу, пока член горит, синим пламенем. Отодвигаю от себя Арину, кивая на себя.

— Раздень меня, — накрываю бедра и устраиваю ее удобнее на себе. Она вся красная от стыда, в глазах еще отголоски страха, но пальцы спокойно принимаются расстегивать рубашку, открывая впервые, я уверен, мужское тело. А еще я уверен, что ее первый раз проходит со мной на чистых простынях, а не в гараже местного барыги Рашида, потому что, судя по слухам, он тоже хотел ее купить, но предлагал слишком мало. Да, ей очень со мной повезло.

Ей еще многому придется поучиться. Например, действовать проворнее, когда стягивает брюки. Смотреть более игриво, когда спускает с меня боксеры. И она научится. С такими братьями совсем скоро она станет одной из многих, кто за красивую жизнь платит телом. Возможно, через пару лет мы снова увидимся, и наш секс будет более спонтанный и быстрый, на эмоциях и голой ностальгии. Ведь никто никогда не забывает первого.

А пока я наслаждаюсь каждой эмоцией на лице Арины. Тем, как краснеют ее щеки, как сжаты губы в постыдном для нее возбуждении.

Она стягивает брюки по ногам и хочет встать, но я указываю ей место.

— Вернись сюда, — чуть поднимаюсь и обхватываю тоненькое запястье с настолько прозрачной кожей, что видно бьющуюся венку. Подтягиваю ее обратно, чтобы села на меня.

Она не смотрит на член, что бьется об ее плоский животик, пока она попкой давит на мои яйца. Опускает голову, закрывая лицо волосами. Но меня это не устраивает. Я хочу, чтобы она видела, чтобы наслаждалась тем, что сегодня испытает. Я поднимаюсь к ней так, чтобы наши лица были на одном уровне. Убираю волосы с лица, поднимаю их и делаю узел на макушке, максимально приближая лицо ее. Губы к губам, втягивая носом ее прерывистое дыхание.

— И что дальше? — поднимает она-таки взгляд, цепляясь за мой.

— Расслабься, малышка, и тебе будет хорошо.

— Если буду слушаться.

Киваю с улыбкой.

— Это только ради тебя. В твоей голове миллион запретов, границ и стен, которые нам с тобой не нужны сегодня. Сегодня ты должна ощутить полную свободу, можно сказать, заново родиться и стать.

— Шлюхой, — подсказывает она, вызывая улыбку.

— Женщиной, умеющей получать удовольствие и дарить его другим, — шепчу в эти сжатые в недовольстве губы и прижимаюсь к ним. Скольжу языком, не прерывая зрительный контакт. Обнимаю грудь, чуть сжимая, поглаживая большим пальцем сосок. Другой рукой мягко поглаживаю шею, иногда сжимая и подталкивая к нужным действиям.

Удивительный опыт. Обычно с женщинами не нужно церемониться, ведь они сами знают, что делать, а тут приходится сдерживаться, ласкать, готовить. И в этом что-то есть, словно готовишь новый проект по застройке или рисуешь новый мост. Нужна тщательность и внимательность, ведь если ошибешься, то кто-то может погибнуть, а тут девочка уйдет, ненавидя секс. Я же не могу это допустить?

Целую долго, основательно. У самого возбуждение, как еле сдерживаемый поток воды. Хочется без церемоний, нагнуть и выебать, но я терпеливо и методично вылизываю ее рот, щеки, шею, наконец, снова слыша музыку из ее всхлипов и стонов.

— Теперь приподнимись, ноги шире, вот так, — контролирую каждое движение, удерживая бедра на весу, сам балансируя на грани взрыва. Она сама должна сесть на член, сама должна прочувствовать каждый миг этой эротической пытки. – Садись на член.

Она непонимающе дергается, медленно опускает взгляд, потом резко зажмуривается. Качает головой.

— Может, вы сами, я не..

— У тебя все получится, ты будешь сама все контролировать, сама решишь, что пора.

— А как же слушаться? — эти капельки пота на ее висках что-то невероятное! Я слизываю их, наслаждаясь вкусом ее кожи, ее тела.

— Одно другому не мешает, давай, я и так на грани, как ты меня заводишь.

Она выпускает струю воздуха, вцепляется коротко стрижеными ноготками в мои плечи, пока рукой подставляю головку к гостеприимно раскрытой щели. Она натыкается ровно так, что меня торкает, сжимаю челюсти, обнимаю Арину, взимается в лоб.