Бераника. Медвежье счастье (СИ) - Страница 45

Веж… Веж! Он жив! Ему больно, он ранен, множество пуль попали в огромную мохнатую цель. Он закрыл меня собой, потому что наемники получили приказ стрелять прежде всего в меня!

Ему надо помочь… убрать злые железные осколки из тела, исцелить раны. Мне надо еще совсем немножко сил отдать. Совсем немножко… чуть-чуть… до самого донышка.

— Бераника!

Появившийся из темноты Борислав подхватил меня на руки и бегом потащил куда-то. Кажется, в дом. Я смутно осознала, что все это время старый князь, спрятавший детей в погребе, как только началась заварушка, яростно отстреливался от нападающих, засев в доме, как в крепости. Ориентировался по вспышкам выстрелов и на звук, а также не подпускал тех, кто пытался пробежать через двор поближе. Он тоже был ранен, но не серьезно.

А вот Веж…

Ослабевшими руками я протерла глаза, потом схватилась за плечо Борислава, чтобы приподняться. Огляделась, преодолевая мутную пелену.

— Веж!

Огромный бурый медведь на дальнем краю поляны только на секунду замер. Даже оглянулся, но… в его глазах было равнодушное недоумение.

— Веж! — закричала я отчаянно, срывая голос.

Медведь медленно развернулся и ушел в чащу. Не оглядываясь.

Меня как оглушило. Уже, наверное, больше часа прошло, я сидела в доме на лавке, ко мне со всех сторон прижимались дети, Борислав устроился за столом, бессильно уронив голову на скрещенные руки. И только Лис стоял посреди комнаты, белый как мел. Смотрел на меня отчаянными глазами и явно пытался что-то сказать, но не мог.

Я знала, в чем он пытается признаться. Теперь знала. Когда я уничтожила колдовской амулет, лес словно очнулся от морока, наведенного этой заразой. И взахлеб делился теперь со мной своими переживаниями.

Ведовская ночь только началась. И мне даже не надо было делать усилие, чтобы услышать, увидеть и почувствовать все, что произошло.

Сама, дура, виновата. Разбежалась радоваться, что все хорошо, и забыла о том, что за кромкой леса остались люди, желающие нам смерти. И эти люди не дураки. У них хватало времени, чтобы изучить мои способности, у них нашелся и способ их перехитрить.

На всякую силу найдется другая. Вот и на ведовскую управа имелась — этот самый амулет из кости убитого человека, на крови и еще какой-то гадости. И эта дрянь попала в лес не сама. Дорогу ей открыл мой старший пасынок.

Я, беспечная идиотка, шлялась по весенней травке с медведем, нет бы лучше за детьми присматривать.

Потому что Лис в это время гулял по кромке безопасного леса в компании смазливой девчонки — вроде бы сестры какого-то офицера из гарнизона. Годами, может, чуть постарше, а оттого для мальчишки еще интереснее. Как они познакомились? А девица ногу подвернула на тропе и сидела рыдала под елочкой. Красиво рыдала, так, что и губки алые припухли, и слезинки на длинных ресницах повисли, и синие глаза смотрели сквозь влагу наивно и доверчиво.

Самое страшное, что проснувшийся лес тогда ее не почуял. Эта девушка для него была пустым местом. И для меня, получается, тоже, ведь я время от времени по укоренившейся привычке прислушивалась к внутреннему ощущению — где там дети?

И для меня Лис гулял по лесу один.

Дураком он никогда не был. О том, что всю зиму никто чужой со злом не мог прийти в наш дом, он прекрасно помнил. И понимал, что не просто так вдруг наемники прошли спокойно к самой ограде и едва нас не поубивали.

Связать два и два сын мог. Единственный чужой человек, который побывал так близко от нашего дома, — это его новая подружка. И у нее была возможность закопать амулет под корнями любого кустика, за который она отлучилась на минутку, изобразив крайнее смущение.

— Это я виноват… — голос у подростка был совершенно убитый. — Я… я думал, вдруг вы запретите с ней встречаться, а она такая… И она боялась и просила пока не говорить вам… потому что ее будут ругать и даже накажут. Я не знал… Не подумал! Я!

У меня не было сил. Совсем. Но пришлось откуда-то их брать, чтобы встать, поймать закаменевшего в своем чувстве вины мальчишку в объятия, прижать к себе, надавить рукой на затылок, чтобы он перестал топорщиться и положил голову мне на плечо.

— Никто из нас не виноват в том, что в мире есть люди, которые убивают, — твердо сказала я сыну. — Ни один нормальный честный человек не ждет от других людей лжи, не видит в каждом коварного предателя, не ищет подвоха в дружбе. Это она пришла к тебе со злом. Это она обманула. Больно, страшно, да… но лучше пусть болит каждый раз, когда твое доверие обманывают, чем не верить в этой жизни никому. Тогда и жить незачем…

Лис замотал головой, и я почувствовала, что у него лицо стало мокрым и горячим. И прижала к себе плотнее, потому что он не хотел показывать этих слез никому, даже мне.

— Все мы одинаково расслабились. Решили, что все беды позади. И никто в этом не виноват… А теперь успокойся и послушай меня. Мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас.

Вздрагивающие плечи сына замерли, он торопливо и как мог незаметно вытер лицо о рукав моего платья и поднял на меня вопросительный взгляд.

— Я сейчас уйду. Мне надо найти и вернуть Вежеслава, — я быстро подняла руку, не давая никому вставить и слова, хотя и сын, и Борислав вскинулись как по команде. — Даже не пытайтесь спорить. Ведова ночь еще только началась. Это мое время. Я найду его, где бы он ни был, и буду звать, пока не откликнется, потому что не могу без него жить.

Вот так просто. Сказала — и поняла: все правда. Один раз я его почти потеряла. Второй раз не смогу.

— Лис, ты останешься за старшего, и не только на эту ночь. Возможно, надолго. Теперь с вами Борислав, он о вас позаботится, — я посмотрела на старого князя, и он только кивнул, ссутулившись и снова тяжело опираясь на стол. — Обещай мне, что будешь во всем его слушаться. Обещай, что присмотришь за сестрами и братом. Обещай мне.

Я требовательно посмотрела в лицо Лисандра, и он закусил губу, чтобы опять не разреветься, но пересилил себя и кивнул:

— Обещаю, ма… Только ты, пожалуйста, вернись!

— Я постараюсь. Я сделаю все, чтобы вернуться, — я даже не врала и действительно собиралась отдать всю себя, до капельки. Ну потому что… я хочу вернуться! Я хочу быть им всем хорошей мамой, хочу прожить эту жизнь счастливой! Я попытаюсь!

— Бера, — тихонько окликнул меня резко постаревший Борислав, выходя следом на крыльцо. — Ты понимаешь, что можешь уйти за ним сама? Он может не узнать тебя и напасть. Так тоже бывает.

— Детей ведь не бросишь? Сможешь что-то сделать с их поражением в правах, увезти отсюда и устроить их жизнь?

— Введу в род, — сумрачно кивнул старый князь. — Сделаю Лисандра наследником… а Шон, когда вырастет, попытается вернуть себе род Аддерли. Девочки выйдут замуж, дам хорошее приданое. Не беспокойся. Об этом не беспокойся. Если решила идти, если правда готова рискнуть… то за них можешь быть спокойна, веда.

— Это самое главное, — я расправила плечи, чувствуя, как часть груза исчезает с души. — Спасибо, князь.

Ведовская ночь закружилась вокруг меня запахами и звуками, лесной свежестью и тенью бегущих по небу облаков, стоило мне выйти за плетень. Было такое ощущение, словно с головы сняли пыльный мешок из толстой темной мешковины, сквозь который едва-едва угадывался окружающий мир. А теперь он вдруг засиял контрастами, дохнул в лицо миллионами оттенков свежести, взорвался тысячами шепотков.

Я стала одним целым с этим огромным миром и несколько секунд даже не могла вспомнить, кто я и зачем я здесь. Но потом что-то потянуло меня в сторону, и вернулось осознание — Веж!

«Где ты?! — безмолвный зов полетел по лесу, перекатываясь с пригорка в ложбину, от дерева к дереву. — Вежеслав! Вернись ко мне!»

Он не ответил, зато откликнулось пространство, и меня как арканом потянуло в нужную сторону, туда, куда сейчас уходил дикий зверь, забывший, что когда-то был человеком.

Я найду. Я догоню. И позову. А если нет… значит, пойду следом. Я больше не хочу отпускать любимого. Не хочу, не могу!!!