Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - Страница 15
Изменить размер шрифта:
Гром в хоромах,
радости бражные
вмиг датчанами,
слугами, воинами,
были забыты;
в гневе сшибались 770
борцы распаленные:
грохот в доме;
на редкость крепок,
на диво прочен
был зал для трапез,
не развалившийся
во время боя, —
скобами железными
намертво схвачен
внутри и снаружи
искусно построенный;
в кучу валились
резные лавы,
скамьи бражные
(об этом люди
мне рассказали), [49]
допрежде не знали
мудрые Скильдинги,
что крутоверхий,
рогами увенчанный 780
дом дружинный
не властна разрушить
рука человеческая —
это под силу
лишь дымному пламени. [50]
Громом грянули
крики и топот;
жуть одолела
северных данов, [51]
когда услыхали
там, за стенами.
стон и стенания
богоотверженца —
песнь предсмертную,
вой побежденного.
вопль скорбящего
выходца адского.
Верх одерживал,
гнул противника
витязь незыблемый, 790
сильнейший из живших
в те дни под небом.
13
Причины не было
мужу-защитнику
щадить сыроядца,
пришельца миловать, —
не мог он оставить
в живых поганого
людям на пагубу.
Спутники Беовульфа
мечами вращали,
тщась потягаться,
сразиться насмерть
за жизнь дружинного
вождя, воителя
всеземнознатного:
в толпу стеснившись,
они обступили
врага, пытались,
мечами тыча, 800
достать зломогучего,
о том не ведая,
что ни единым
под небом лезвием,
искуснокованым
клинком каленым
сразить не можно
его, заклятого, —
он от железных [52]
мечей, от копий
заговорен был, —
но этой ночью
смерть свою встретил
он, злосчастливый,
и скоро мерзкая
душа, изыдя
из тела, ввергнется
в объятия адские.
Враг нечестивый,
противный Богу, 810
предавший смерти
несметное множество
землерожденных,
теперь и сам он
изведал смертную
немощь плоти,
изнемогавший
в руках благостойкого
дружинника Хигелакова;
непримиримы
они под небом.
Неисцелимая
в плече нечистого
кровоточащая
зияла язва —
сустав разъялся,
лопнули жилы;
стяжал в сражении
победу Беовульф,
а Грендель бегством 820
в нору болотную
упасся, гибнущий,
в берлогу смрадную
бежал, предчуя
смерть близкую;
земная жизнь его
уже кончилась.
И тотчас даны,
едва он скрылся,
возликовали:
герой-пришелец
изгнал злосчастье
из дома Хродгара,
он, доброхрабрый,
избыл их беды;
битва умножила
славу гаута,
слово чести,
что дал он данам,
герой не нарушил: 830
спас их от гибели,
исправил участь
людей, не знавших
удачи в стычках,
избавил скорбных
от долгострадания, —
тому свидетельство
люди увидели,
когда победитель
под кровлей дворцовой
поднял высоко
плечо с предплечьем —
острокогтистую
лапу Гренделя.
14
Наутро толпами
(так люди мне сказывали)
стали сходиться
дружины к хоромине:
дальних и ближних
земель старейшины 840
шли по дорогам
взглянуть на чудо —
следы чудовища;
из них ни единого
не опечалила
кончина недруга.
Следы поведали,
как, насмерть раненный,
разбитый в битве,
убрел враг, шатаясь,
и, Богом проклятый,
свой путь направил
к бучилу адскому —
в пучине сгинул;
варом кровавым
вскипели воды,
вспучился омут,
покрылся пеной,
мутные волны,
вздымаясь, дымились 850
багровым паром,
кровью злорадца,
лишенного радостей
и обреченного, —
геенна приняла
темного духа.
От топей к дворцу
повернули старейшины,
к праздничной трапезе;
за ними ратников,
всадников сила
на серых конях
шла от болота,
они возглашали: [53]
да славится Беовульф
под этим небом! —
нет другого
от моря до моря
на юг и на север
земли срединной, 860
кто бы сравнился
с ним в добродоблести,
кто был бы достойней
воестаршинствовать!
(Они и Хродгара,
вождя любимого,
хвалить не забыли —
он добрый был конунг!)
Там и наездники,
быстрые в битвах,
вскачь пускали
коней буланых,
и приближенный,
любимец конунга, [54]
славословий знаток
многопамятливый,
сохранитель преданий
старопрежних лет,
он, по-своему
сопрягая слова, 870
начал речь —
восхваленье Беовульфа;
сочетая созвучья
в искусный лад,
он вплетал в песнопение
повесть новую,
неизвестную людям
поведывал быль —
все, что слышал [55]
о подвигах Сигмунда,
о скитаниях, распрях,
победах Вёльсинга.
К месту он помянул
вероломство и месть,
к месту — верность
племянника, Фителы,
в ратном деле
неразлучимого
с дядей: рядом
во всякой сече 880
были оба,
рубились конь о конь
их мечами
несчетное множество
на чуже нежити
было посечено.
Слава Сигмунда
немало выросла
после смерти его:
разнесла молва,
как с драконом —
кладохранителем
он сходился,
бесстрашный в сражении,
под утесами темными
(там без Фителы
сын достойного
ратоборствовал),
и ему посчастливилось:
остролезвый клинок, 890
благородный меч
поразил змеечудище,
пригвоздил к скале,
и дракон издох;
тут по праву сокровищем
завладел герой,
воздаяньем за труд
было золото:
он на грудь ладьи
драгоценный груз
возложил и увез,
Вельса доблестный сын;
а драконова плоть
сгибла в пламени.
И пошла по земле
молва о нем,
широко средь народов
стал известен он,
покровитель воинства,
добродеятель. 900
А допрежде того Херемод [56]
растерял храброту,
мощь души и рук,
и подпал под власть [57]
адской силы,
и был погублен
злолукавым врагом, —
сокрушили его
бури бедствий —
стал он бременем
для дружины своей
и для подданных;
и скорбели тогда
о судьбе его
многомудрые мужи,
прежде чаявшие,
что сумеет он
упасти их от бед;
часто сетовали,
что наследовал 910
сын отца своего,
власть державную
над казной и дружиной,
над людьми и селеньями,
в землях Скильдингов.
И сказал певец:
полюбился нам
больше Беовульф,
родич Хигелака,
чем неправедный Херемод!
По кремнистым дорогам
гнали всадники
коней взапуски.
Солнце утренницы [58]
воссияло с небес.
Диву давшиеся
поспешали старейшины
храбромыслые
в крутоверхий зал.
Досточестный сам 920
вышел конунг,
увенчанный славой,
из покоев жены,
и дружина с ним,
и супруга его,
с ней прислужницы
шли толпой во дворец
к ранней трапезе.