Бенефис - Страница 18

— Эй, ты!

Но разносчик, то ли не расслышав оклика, то ли пропустив его мимо ушей, шел себе и шел. Тогда полицейский, что помоложе, рванув дверь, выскочил из машины. Подошел к разносчику, ухватил за коробку и развернул легко, точно перышко. Разносчик ошеломленно вытаращил на него глаза. Это был согбенный ссохшийся старик. Его огромные глазищи загорелись, точно в них лампочки зажгли, полицейского даже оторопь взяла, правда, ненадолго.

— Ты что, глухой? — сказал он.

Разносчик зажевал губами, что позволяло предположить — так оно и есть, но после некоторой паузы возопил:

— Почему вы толкаетесь? — Сила его вопля снова огорошила полицейского.

— Ты почему не остановился, когда я тебя окликнул?

— А я знаю, что вы звали меня? Или вы назвали мое имя?

— Как тебя зовут?

Разносчик стиснул редкие желтые зубы.

— И где твоя лицензия?

— Что это такое — лицензия? Кто это такой?

— Ты эти шутки брось… лицензия на торговлю вразнос. Мы же видим, ты торгуешь вразнос.

Разносчик не отрицал этого.

— Что у тебя в большой коробке?

— Сто ватт.

— Сто чего?

— Лампочки.

— А в другой что?

— Шестьдесят ватт.

— Ты что, не знаешь: торговать вразнос без лицензии запрещается.

Разносчик молча озирался по сторонам, но на улице не было ни души, если не считать второго полицейского в машине, а он сидел, закрыв глаза: видать, недоспал и теперь наверстывал упущенное.

Полицейский, тот, что на тротуаре, открыл черную штрафную книгу:

— А ну, дедок, выкладывай, где живешь?

Разносчик изучал трещины на асфальте.

— Чего ты там, Лу, — позвал другой полицейский из машины. Он был постарше, хотя и не такой старый, как разносчик.

— Погоди, Уолтер, тут старикан фордыбачит.

Карандаш его вонзился в разносчика — он по-прежнему разглядывал асфальт, но тут прервал молчание и сказал, что у него нет денег на лицензию.

— А на лампочки есть? Не знаешь разве: если ты не платишь, что положено по закону, ты обкрадываешь город?

— …

— Что молчишь? Отвечай.

— Лу, может, хватит?

— Тебе, может, и хватит, а у меня этот козел заговорит.

Второй полицейский, не спеша, вылез из машины — дюжий, седоватый, багровое лицо его блестело от пота.

— Мистер, что бы тебе не ответить на его вопросы?

Разносчик, окоченев, смотрел в пространство между ними. К этому времени вокруг сгрудились любопытные, но Лу манием руки велел им разойтись.

— Ах так, подмогни-ка мне, Уолтер. Отвезем этого красавца в участок.

Уолтер недоуменно посмотрел на Лу, но тот сказал:

— Сопротивление при исполнении служебных обязанностей.

Схватил разносчика за руку и потянул за собой. Коробка с лампочками соскользнула с плеча разносчика, он упал на колени.

— Вейз мир[19].

Уолтер помог разносчику подняться, полицейские подсадили его в машину. Полицейский помоложе подтащил большую коробку к машине, открыл багажник и боком впихнул ее туда. Когда они отъехали, человек, стоявший у одного из магазинчиков, поднял вторую коробку и крикнул:

— Эй, другую-то забыли, — но полицейские не обернулись, а разносчик, похоже, не слышал.

Дорога в участок вела мимо Бруклинского моста.

— Слушай, Лу, — сказал Уолтер. — Сделай крюк, ладно? Поедем по мосту, остановимся у моего дома: у меня ноги взопрели, да и рубашку хочу переменить.

— Сначала доставим этого фрукта в участок.

Но Уолтер настаивал, уверял, что они в два счета управятся, и Лу хочешь не хочешь, а пришлось везти Уолтера домой. Пока ехали к Уолтеру — от моста до его дома было рукой подать, — оба не проронили ни слова; дом стоял на симпатичной тихой улочке трехэтажных кирпичных домиков, окаймленных по фасаду чуть отступя от обочины не так давно посаженными молодыми деревцами.

Выходя из машины, Уолтер сказал разносчику:

— В Германии тебя б за такое убили. А он всего-то и хотел тебя оштрафовать, заплатил бы доллар — и все дела. — И поднялся на каменное крыльцо.

Чуть погодя, Лу надоело ждать, он погудел раз-другой. На втором этаже отдернули штору, и Уолтер — в исподнем белье — крикнул:

— Еще пять минут, Лу, вытру только ноги.

Уолтер спустился, они проехали несколько кварталов назад и въехали на мост. Посередине моста им пришлось притормозить: машины шли вереницей, одна впритык за другой, тут разносчик открыл дверь и — чего они никак не ожидали — поковылял по мосту, чудом увертываясь от трейлеров и грузовиков, двигавшихся навстречу. Перебежал пешеходную дорожку и вскарабкался — откуда только силы брались — на перила моста.

Однако шустрый Лу тут же кинулся за ним и ухватил разносчика за полу в тот самый момент, когда тот готовился спрыгнуть с перил.

Лу рывком стащил разносчика на землю. Тот грохнулся затылком об асфальт, котелок подпрыгнул, завертелся и упал к его ногам. Сознания, как бы там ни было, он не потерял. Лежал на асфальте, стенал и раздирал пальцами — ну когти и когти — грудь, руки.

Полицейские стояли, смотрели на него, не зная, что предпринять, — крови не было видно, значит, он не поранился. Они обсуждали, как им поступить, когда мимо проходила толстуха — глаза ее слезились, голова, несмотря на жару, была замотана белым платком, на пухлой руке висела большая корзина с солеными крендельками по пять центов — и остановилась полюбопытствовать, что тут стряслось.

Увидев старика, она обратилась к нему:

— Блуштейн! — но он не поднял на нее глаз — продолжал раздирать руки.

— Вы его знаете? — спросил толстуху Лу.

— Это Блуштейн. Я его встречаю тут по соседству.

— Где он живет?

Она задумалась, но, видно, не знала.

— Отец мне говорил, что у него был свой магазин на Второй авеню, но он его потерял. Потом умерла его хозяйка, ну и дочь сгорела — пожар случился. А у него у самого чесотка, его в больнице лечили-лечили, а не вылечили. Говорят, он продает лампочки вразнос.

— Адрес его знаете?

— Я — нет. Что он сделал?

— Какая разница, что он там сделал или не сделал, — сказал Уолтер.

— Пока, Блуштейн, мне пора на школьный двор, — оправдывалась толстуха. Подняла корзинку и понесла свои крендельки по мосту.

Блуштейн уже перестал раздирать грудь, смирно лежал на асфальте. Солнце светило ему прямо в глаза, но он и не думал заслонить их.

Лу — кровь отхлынула у него от лица — посмотрел на Уолтера, Уолтер сказал:

— Отпусти его.

Они подняли старика на ноги, отряхнули его пиджак от пыли, напялили на голову помятый котелок. Лу сказал, что он сейчас достанет лампочки из машины, но Уолтер возразил:

— Позже, довезем его до конца моста.

Они подсадили Блуштейна в машину и несколько минут спустя выпустили из машины вместе с коробкой неподалеку от того места, где наткнулись на него впервые.

Однако в тот же день, когда Лу после вечернего объезда отвез его домой, Уолтер, выйдя из машины, увидел — и сначала глазам своим не поверил, — что Блуштейн собственной персоной стоит перед его домом, ждет.

— Эй, Лу, — позвал он, но Лу уже успел отъехать, и он оказался с разносчиком один на один.

Блуштейн — при коробке с лампочками — выглядел примерно так же, как и утром, разве что во вмятину на котелке набилась пыль, да и веки набрякли от усталости.

— Чего тебе надо? — спросил Уолтер.

Разносчик пожевал губами, потом указал на коробку:

— Маленькая коробка лампочки.

— Ну и что с твоей коробкой?

— Что вы с ней сделали?

Уолтер напряг память, вспомнил, что у старика была еще одна коробка.

— А ты, часом, не вернулся и не припрятал ее? — Он был строг.

Блуштейн смотрел в сторону.

Полицейский изнывал от жары.

— Будь по-твоему, постараемся найти твою коробку, но сначала мне надо поужинать: я проголодался.

Поднялся на крыльцо, хотел было что-то добавить, но тут из дома вышла женщина, он снял перед ней шляпу и вошел в дом.