Белый Волк - Страница 18

– Награда будь здоров, – подтвердил Скилганнон.

– Тогда тебе лучше тут не задерживаться. Думаю, они еще вернутся.

Скилганнон позвал своих спутников. У западной стены опустевшего амбара по-прежнему стояли столы и стулья. Сет усадил своих гостей и отправился на кухню. Скилганнон пошел за ним. Хозяин, обернув руку тряпкой, снял с плиты конфорку и поставил на огонь большую сковороду. Когда на ней зашипели восемь толстых ломтей окорока, у Скилганнона в желудке заурчало.

– Насчет меня не беспокойся, сынок, – сказал ему Сет. – Я за наживой не гонюсь.

– Куда ушли деревенские?

– Кто в Мелликан, кто на юг, кто повыше, в холмы. Война проиграна, можно не сомневаться. Солдаты, которые увели моих лошадей, были дезертиры – они сказали мне, что только столица еще держится.

Сет перевернул ветчину ножом.

– Ты наашанит?

– Нет, но я вырос в Наашане.

– Говорили, что королева-колдунья пришлет войско нам на подмогу, но оно так и не пришло.

Хозяин сдвинул ветчину вбок и поочередно разбил над сковородкой шесть яиц. Три желтка лопнули и слились в клейкую массу.

– Никогда не был силен по части стряпни. Ну да ничего, все равно вкусно будет. Мои куры несут хорошие яйца.

Скилганнон успокоился и спросил с улыбкой:

– Давно ты здесь?

– Скоро будет двенадцать лет. Это хорошее место. Люди не злые, и до войны дела шли очень даже неплохо. Я и комнаты для проезжих завел. Двадцать кроватей, и они почти не пустовали. Думал, что стану богачом.

– Что бы ты стал делать, если б разбогател?

– Не знаю, – засмеялся Сет. – Я ведь к роскоши не привык. Есть, говорят, в Мелликане один бордель, а в нем женщина, которая за ночь берет десять рагов. Веришь, нет? Что ж она вытворяет за такие-то деньги? – Он потыкал яичницу на сковороде. – Кажись, готово.

Сет разложил еду по четырем деревянным тарелкам. Брейган прочел молитву, и все молча приступили к трапезе.

– Я уже второй раз на дню завтракаю, – доев, сообщил Сет. – И сейчас получил куда больше удовольствия, ей-ей.

– Как же ты будешь жить тут один? – спросил Брейган.

– У меня есть куры, и охотник я неплохой, а кроме того, знаю, где зерно поблизости спрятано. Ничего, проживу. Только бы война к лету кончилась – тогда люди начнут возвращаться по домам, и я опять открою свое дело.

– Но в Мелликане, наверное, было бы безопаснее? – настаивал Брейган.

– На войне безопасных мест нету, юноша, – улыбнулся Сет, – а Мелликан осажден. Если он падет, там будет резня. Вспомните, что случилось в Пераполисе, когда Проклятый взял его. Он всех в городе перебил – мужчин, женщин, грудных младенцев. Нет, я уж лучше останусь дома. Если меня и убьют, то по крайней мере в родных стенах.

Настало неловкое молчание. Брейган смотрел в сторону.

– Нельзя ли купить у тебя провизии, Сет? – спросил Скилганнон.

Следующие пять дней они шли на северо-запад. Дорога вела вниз, в плодородные лесистые долины. Стало гораздо теплее, и Рабалину с Брейганом приходилось туго. У Рабалина пот разъедал подживающие ожоги, Брейган, не привыкший много ходить, ковылял через силу. Порой икры ему сводило судорогой – тогда он присаживался и растирал ноги.

Им почти не попадалось людей, но в отдалении изредка мелькали какие-то всадники.

На шестой день они увидели сожженный дотла хутор. Воронье расклевывало пять лежащих на земле мертвых тел. Брейган увел Рабалина в сторону, Скилганнон подошел к мертвецам. Вороны, вспорхнув, уселись неподалеку и стали ждать.

Скилганнон осмотрел землю вокруг убитых – мужчины, двух женщин и двух маленьких девочек. Здесь топталось множество лошадей – не меньше двадцати. Поскольку тела лежали рядом, семью скорее всего вывели из дома и убили. Если бы они пытались бежать, то лежали бы вразброс. Одежда на женщинах осталась нетронутой, и непохоже было, чтобы их насиловали. Кавалерийский отряд разграбил усадьбу, перебил жителей и поджег дом. На расстоянии виднелись другие хутора – их огонь не затронул.

Путники прошли через вспаханное поле к другому крестьянскому двору. Он оказался пустым.

– За что они убили ту семью? – спросил Брейган.

– Мало ли… Вероятнее всего, ради устрашения. Все прочие семьи в округе, увидев дым, а может быть, даже став свидетелями убийства соседей, в таких случаях сразу разбегаются. Думаю, они проделывают такие вещи в сельской местности, чтобы вынудить население бежать в Мелликан.

– Не понимаю.

– Лишние рты, Брейган. Войны выигрываются не только на ратном поле. Мелликан – это город-крепость. Если там прибавится жителей, припасы закончатся быстрее, а на голодный желудок много не навоюешь. Город сдастся, и надобность в продолжительной осаде отпадет.

Оставив двух других на пустом хуторе, Скилганнон пошел на разведку.

Из живности ему попалась на глаза только пара свиней да несколько кур. Овец и крупный скот угнали – по всей видимости, для прокормления армий, идущих на Мелликан.

Скилганнон вытащил из колодца ведро с водой и напился.

Сет говорил о наашанском войске, будто бы идущем на подмогу тантрийскому королю. Скилганнон знал, что оно придет, придет непременно, но с преднамеренным опозданием. Когда-то и Тантрия, и Датия, и Доспилис входили в Наашанскую империю. Теперь королева снова хочет подчинить эти страны себе. Наилучший способ – позволить им обескровить друг друга, а потом захватить одним махом все три.

Хорошо бы сейчас найти лошадь, думал Скилганнон, сидя на кромке колодца, и поехать на север, в Шерак. Если Храм Воскресителей существует, он найдет его и вернет к жизни женщину, которая вышла за него замуж.

– Мне жаль, что я любил тебя недостаточно сильно, – сказал он вслух. Закрыв глаза, он представил себе Дайну, ее золотую косу, заплетенную серебряной нитью, ее ослепительную улыбку. Внезапно ее сменила другая женщина, с длинными темными волосами, обрамляющими безупречно прекрасное лицо. Она смотрела в глаза Скилганнону, приоткрыв полные губы в улыбке, раздирающей ему сердце.

Скилганнон застонал и вскочил с каменной кромки. Даже теперь он не мог вообразить себе Дайну, не вызвав в памяти образ Джианы.

– Ты любишь меня, Олек? – спросила Дайна в их первую брачную ночь.

– Разве можно тебя не любить? О такой, как ты, мужчина может только мечтать.

– Любишь всем сердцем?

– Я постараюсь сделать тебя счастливой и не возьму себе других жен и наложниц. Это я тебе обещаю.

– Отец предостерегал меня против тебя, Олек. Он говорит, что ты был влюблен в королеву, что все мужчины об этом знают. Ты спал с ней?

– Не спрашивай меня, Дайна. Прошлого больше нет, а будущее – наше. И эта ночь тоже наша. Слуги ушли, луна светит ярко, и ты самая прекрасная женщина на свете.

Его мысли прервал топот лошадиных копыт. С запада приближались три всадника, солдаты с белыми гребнями на шлемах. Скилганнон стоял спокойно, поджидая их. По маленьким круглым щитам без всякой эмблемы он не мог определить, к какой армии они принадлежат.

Головной всадник, с жидкой светлой бородкой, натянул поводья и молча уставился на Скилганнона холодными голубыми глазами. Двое остальных, поравнявшись с ним, ожидали приказаний.

– Ты из этой деревни? – спросил наконец кавалерист – негромко, с легким восточным акцентом. Возможно, он датианин, подумал Скилганнон.

– Нет, просто шел мимо.

– Беженец?

– Пока нет.

– Что это значит?

– Это значит, что я не вижу причин бежать и прятаться. Вы можете напоить лошадей, если требуется.

– Твоего разрешения никто не спрашивал. – В глазах всадника вспыхнул гнев.

– Это ваш отряд убил жителей того хутора? – спросил Скилганнон, указывая на сгоревший дом вдалеке.

Всадник откинулся назад, скрестив руки.

– Ты слишком дерзок для безоружного, прохожий.

– Зачем мне оружие? Мне хорошо. Солнце греет ласково, вода холодная. Я ни с кем не воюю.

– Весь мир сейчас воюет, – резко бросил другой солдат, молодой и безбородый, с черными волосами, заплетенными в две косицы.