Белый Шиповник и Черные Ягуары (СИ) - Страница 76

— А как же избранницы, у которых уровень дара выше?

— Для полной защиты вообще всех целительниц я использую специальное сочетание глифов, которое мне удалось разработать. Остальные могут пострадать, но точно не погибнут, да я бы и не успел защитить всех, это всё-таки не так-то просто, ведь мне с моей третьей категорией для установки такой сильной и длительной защиты требуются накопители, которые быстро не зарядишь. Ну а та сила, которую я собрал с мальчишек-стихийников, потребуется мне в ходе финального ритуала.

— А что вы сделали с Ренцем?

— Наложил на него специальное заклинание, обеспечивающее его неподвижность и молчание. Не волнуйтесь, перед уходом я его деактивирую.

— А глиф у него на лбу зачем?

— Для создания связи на крови. Она понадобится для второй части моего плана — персональной мести виновным, этим мерзавцам, проводившим ритуал: Барлитосу Терреро, Инстобалю Кертандесу, Арданио Баргуалю и Тарселино Венья, ну и, конечно же, Верралю Дарсинссо, — со жгучей ненавистью процедил ан Меренья.

— А отцу Ренца-то за что? — возмутилась девушка. — Он ведь не виноват в том, что случилось с Ани.

— В этом — не виноват, — согласился ан Меренья. — Но он виноват в другом — в том, что эти подонки остались безнаказанными.

— Но он ведь не смог вспомнить, кто проводил ритуал!

— Ошибаетесь, студентка Ларисентсен, он всё прекрасно помнил, — с твердой убежденностью возразил ан Меренья.

— Откуда такая уверенность? — опешила Инса.

— Он сам мне рассказал, — усмехнулся темный маг и, насладившись ошарашенным выражением на лице девушки, добавил: — Под воздействием одной темномагической настойки, конечно. Он ведь не мог меня узнать, меня после той бури и родная мать не узнала, так что я просто однажды подсел к нему в баре, кое-что добавил ему в стакан, а потом просто задавал интересующие меня вопросы. И вот тогда я и выяснил, что мужественный стихмаг Верраль Дарсинссо банально струсил, не пожелав связываться с влиятельными семействами, обвиняя их отпрысков. Он рассудил, что Ани уже не вернуть, а себе он может всерьез навредить, еще и нес какой-то бред, что, мол, она бы не хотела, чтобы он угробил свою жизнь ради мести.

— А вы вообще вызвали её призрак с той стороны и заперли здесь! — выпалила девушка и сама испугалась своей смелости.

— Значит, это вы её освободили?

— Да, я. И не жалею об этом! — с вызовом ответила Инса.

— Теперь понятно, откуда вам известно мое настоящее имя, — задумчиво кивнул ан Меренья. — Что ж, признаю, я вызвал призрак Ани напрасно. Я почти сразу это понял, но всё никак не мог найти в себе силы, чтобы отпустить её.

— Так чем же вы тогда лучше Верраля Дарсинссо? — с горечью спросила девушка.

— А ничем, студентка Ларисентсен, ничем. Но я за свои ошибки расплачусь сполна уже совсем скоро. Но не раньше, чем за свои заплатят все остальные.

Нельзя сказать, что Инса совсем уж не разделяла убежденность темного мага в том, что виновные в гибели Ани должны быть наказаны, но вот масштаб задуманной им мести казался ей чрезмерным, а то, что ан Меренья охотно отвечает на её вопросы, вселяло призрачную надежду, что она сможет его переубедить, поэтому она не могла не попытаться это сделать.

— Ладно, пусть заплатят те, кто виноват, — согласно кивнула девушка. — Пусть даже их дети лишатся высокого уровня дара. Но остальные-то стихмаги первой и высшей категории за что пострадают?

— За свою спесь и за свое высокомерие! — отрезал ан Меренья и резким движением встал, явно закончив подготовку к ритуалу.

Подойдя к Ρенцу, он снова щелкнул пальцами и пояснил для Инсы:

— Заклинание я снял, но его воздействие рассеется минут через десять, так что у меня как раз будет время, чтобы покинуть радиус воздействия магии студента Дарсинссо. Ваше пальто вон в том углу, магофон в кармане, но не надейтесь, здесь связи нет. И да, не советую вам трогать мое графическое заклинание, ведь по незнанию вы можете повредить те его части, которые отвечают за то, чтобы не пострадали люди со слабым даром, и тогда гибель тех, кто не защищен «шлемами ужаса», включая ваших собственных родных, будет на вашей совести. Прощайте, студентка Ларисентсен, больше мы с вами не увидимся.

— Может, хотя бы мне руки развяжете? — в напрасной надежде выкрикнула девушка в спину уходящему магу, но ответа не дождалась.

Как только ан Меренья исчез из вида, Инса встала и, опираясь о стену связанным руками, чтобы не упасть, неловко поскакала к тому месту, где лежало её пальто. С трудом достав из кармана магофон, она обнаружила, что темный маг не обманывал — связи здесь не было. Тщательно обшарив карманы, девушка убедилась, что чуда не произошло — в них не было не то что ножа или бритвы, но даже и какой-нибудь булавки, так что освобождение от веревок выглядело совершенно неразрешимой задачей. Поэтому тем же способом она стала продвигаться к Ренцу в надежде, что когда действие сдерживающего заклинания закончится, он что-нибудь придумает.

И Ренц не подвел. К тому времени, как Инса до него добралась, парень уже очнулся и, едва она осторожно пристроилась рядом, сказал:

— Вытяни руки перед собой, я разрежу веревки воздушным лезвием. Я могу тебя немного поцарапать, со связанными руками мне сложнее направлять магический поток, но ты потерпи, пожалуйста, и постарайся не дергаться.

— А почему тогда ты сначала себе руки не развяжешь? — удивилась Инса.

— Потому что не получится, воздушное лезвие можно применить только на то, что видишь. Так что давай начнем с тебя.

Инса послушно вытянула руки вперед и на всякий случай зажмурилась — ей почему-то казалось, что так ей будет легче держать их ровно, если Ренц её действительно порежет. Это и правда помогло, и когда воздушное лезвие один раз сильно, до крови, царапнуло кожу, Инса почти не вздрогнула.

— Теперь ноги вытяни, — скомандовал Ренц, и девушка послушно сделала то, что он сказал.

С ногами вышло похуже, и по новеньким колготкам поползло сразу несколько «стрелок», но по сравнению со сладостью вновь обретенной свободы это была такая мелочь, что её и во внимание-то принимать не стоило.

— Α как же ты? — взволнованно спросила Инса, растирая покрасневшие от грубой веревки запястья.

— Сейчас ноги освобожу, а потом подумаю, что делать с руками, — отозвался Ренц.

Инса зачарованно следила за работой невидимого воздушного лезвия, наблюдая, как веревки на ногах Ренца рвались как будто сами собой.

— Здорово у тебя получается! — восхищенно выдохнула она.

— Не так уж здорово, — не согласился парень, — тебя вот поцаpапал и колготки испортил.

— Подумаешь! — отмахнулась Инса. — Колготок у меня полно, а царапина заживет. Вот только, чем разрезать веревку у тебя на руках, ума не приложу, свои карманы я уже обшарила, там ничего подходящего нет. А у тебя?

— И у меня нет, — вздохнул Ренц. — Придется пережигать.

— А это не опасно? — встревожилась девушка.

— Смотря что считать опасностью, — обтекаемо ответил Ренц. — Ожоги, скорее всего, будут, но не такие, чтобы было опасно для жизни.

Οн попросил Инсу на всякий случай отойти подальше и сосредоточенно замер. Видеть, что происходит у Ренца за спиной, она не могла, и от этого ожидание было особенно невыносимым. Наконец, с протяжным стоном парень вытянул руки перед собой и привалился к стене, прикрыв глаза.

— Тебе плохо? — подбегая к нему, обеспокоенно спросила Инса, но разглядев запястья Ренца вблизи, поняла, что вопрос был глупым — они были покрыты чудовищными волдырями.

Οднако времени для того, чтобы предаваться переживаниям, не было, поэтому, сделав несколько глубоких вдохов, Инса села рядом с парнем и положив руку ему на плечо в успокаивающем жесте ровным тоном сказала:

— Так, мы с тобой оба знаем рунические ставы для обезболивания. Рисовать на этом у меня не хватит твердости духа, поэтому я попробую налоҗить обезболивающий став из энергетических линий на твою ауру. И ты тоже попробуй это сделать. Иса, чтобы заморозить, вуньо, чтобы ослабить, и турс, чтобы создать преграду. Сплети, как сплетется, и направляй энергию рун на поврежденные места.