Белый крест, или Прощание славянки - Страница 10

Рядом с ним стоял Тайсон, только что побывавший у сержан-шефа:

- Гастона ранили. Тяжело. Я сказал, что ты его заменишь.

- Механиком?

- Водителем. Не надолго. Понял?

Обоим приятелям было ясно, о чем идет речь. И почему не следует подпускать никого из осторонних к опасному боевому трофею. Тем более, такой случай...

- Давай, по-быстрому!

- Есть. - Алексей отдал честь, развернулся и побежал в сторону Махмуда, который с ревогой и недоумением вертел головой возле осиротевшей "танкетки".

Вертолета, который первым лег на боевой курс, видно не было. Но, судя по характерной оссыпи ракетно-пушечных ударов, его экипаж уже вовсю работал по цели.

* * *

Легионер, которого все называли Гастоном, медленно разлепил веки.

Попробовал шевельнуть головой . Застонал.

Кто-то поинтересовался, может ли он говорить. Гастон ответил - и потерял сознание.

Когда через минуту раненый снова пришел в себя, тот же голос повторил вопрос.

На сей раз легионеру удалось отогнать расплывчатые светлые пятна перед глазами. Вместо их в поле зрения, очень близко, оказалось мужское лицо. Волосы на пробор, аккуратно подстриженные усы... Человек был знаком и опасен - это Гастон понял сразу же, и только потом вспомнил, где они встречались.

Военная контрразведка. "Гестапо".

Тогда он сумел удержать язык за зубами. А сейчас? Почему его опять допрашивают?

Почему? Если верить усатому офицеру, Гастон что-то такое наговорил за короткое время, пока находился в бреду... Какие-то глупости.

Ну и что? Ничего не знаю, ничего не видел...

Отвечать не хотелось, однако мужчина у изголовья был требователен и настойчив. Его по-прежнему интересовали: чемодан, какое-то посольство, цепочка... Раненый закрыл глаза - от повторяющихся одинаковых слов прямо под черепом, в голове с новой силой запульсировала боль и потянуло обратно, в спасительное забытье.

Кто-то третий, невидимый, добрый, посоветовал сделать укол.

И сразу же бедолаге Гастону стало хорошо. По всему его телу, от затылка до кончиков пальцев растеклось приятное ласковое тепло, перехватило дух от радостного полузабытого ощущения близкого праздника - будто в детстве, перед Рождеством, когда живы были ещё папа и мама. Вопросы больше не вызывали раздражения, а задающий их голос звучал мелодично и очень приятно. Раненый легионер вдруг почувствовал неодолимую симпатию к милому, аккуратному офицеру из контрразведки и осознал свое искреннее желание сделать ему что-нибудь в благодарность.

Гастон улыбнулся, открыл окровавленный рот - и заговорил...

А в этот момент очень далеко, на высоте почти пять тысяч метров над уровнем моря в чередной раз прозвучало его имя:

- Короче, ты уверен, что француз...

- Гастон?

- Допустим. Ты уверен?

Махмуд прищелкнул пальцами:

- Сказали - живой, да! Оклемается.

Огромный сержант по прозвищу Тайсон дотронулся до уродливого шрама на том месте, где него когда-то было ухо. Привычный жест кавказец истолковал по-своему и закричал ещё громче:

- Обойдется, да! Точно!

- Слышу. Не ори. Где он сейчас?

- Откуда знаю! - Обиделся Махмуд. - Когда пришел, раненых уже на санитарный борт рузили. А когда он вылетит...

Стрелок был последним, кто видел Гастона, потому что по приказу начальства бегал к оенным медикам - передать имущество, оставшееся в броневике.

- Ладно. Посмотрим. Алексей?

Легионеры сидели в два ряда, плечом к плечу, на длинных скамьях, протянувшихся вдоль боих бортов самолета. Посередине, между ними, громоздилась боевая техника - так, что колени нескольких десятков сидящих людей почти упирались в броню и колеса.

Мерное, успокаивающее гудение двигателей, тихая дрожь, полумрак...

А если повернуться и вытянуть шею, то можно увидеть в один из иллюминаторов облака - елую, однообразную пашню. И кусочек крыла над нею.

Но не хотелось...

Алексей решил не отвечать.

- Спишь? - Он почувствовал на себе внимательный и тяжелый взгляд сержанта.

- Нэ спи, брат, замерзнешь! - Поддержал развеселившийся без причины кавказец.

Алексей открыл глаза и поежился - действительно, в металлическом брюхе огромного амолета стало немного прохладнее.

- Зачем? - Спросил он.

Махмуд не понял, зато сержант отреагировал сразу - видимо, ожидал чего-то подобного:

- Никакого смысла.

- Тогда зачем?

Алексей имел в виду окровавленные тела, белые и чернокожие, мирных жителей, бронетранспортер в огне, стариков, детей, запах дыма, воронки в аэропорту...

- Война, - ответил Тайсон, будто это слово могло все объяснить.

- Послушай... Ты ведь много повоевал? И за наших, и вообще... Неужели всегда так?

- Всегда. И везде.

Махмуд наконец тоже понял и в знак согласия хлопнул себя по коленке:

- Правильно говоришь, да!

- Но ведь бывают же войны справедливые! - Не согласился Алексей. - Ну, там, против

Гитлера... Против фашистов?

- Наверное. Были. Не знаю.

Казалось, Тайсон потерял интерес к собеседникам. Некоторое время легионеры сидели олча, каждый сам по себе, потом сержант все-таки открыл рот:

- Знаешь... Мы как-то бегали по горам, защищали территориальную целостность. Давно ще, на Кавказе.

Голос у него был негромкий, но сильный:

- Высадились на высоте, прямо над селом. Оборудовали позиции. Поели. Потом я решным делом решил облегчиться: навалил кучу немного в стороне, бумажкой прикрыл... А к вечеру нас бородатые оттуда выбили. С потерями. Ночью опять - огневой налет, героический штурм, и высотка наша. Весь день сидим, оборону держим. Убитые, раненые... Но потом, короче, снова пришлось отойти. Перевязались, пожрали - давай обратно! Овладели. И так трое суток... Понял?

Вместо Алексея с большим интересом отозвался Махмуд:

- Где это было? Кара-Махи, да? Чабан-Махи?

- Не важно. Главное, оказался я в конце концов на том же месте, в том же самом копчике, с перевязанной мордой и без половины личного состава. А рядом - родная, знакомая куча. Лежит себе, дожидается... Понятно? Трое суток и наши, и бородатые вокруг моего дерьма кувыркались! Народу положили не меряно, село разворотили... А толку?

Человек по прозвищу Тайсон потер переносицу и продолжил:

- Тут ещё ничего, в Легионе - медальки вешают, денежку платят. Можно воевать. И ообще... - он провел глазами по пыльному боку "танкетки":

- Нам жаловаться грех. Себя не обидели.

Махмуд засмеялся и с удовольствием подмигнул в ответ. У Алексея же напоминание об пасном "трофее", запрятанном под бронею, не вызвало ничего, кроме тревоги.

- Спать хочу, - пожаловался он. - И мутит.

- Это от нервов, - кивнул сержант. - У каждого по-разному...

- Отходняк, да! - Судя по всему, кавказец тоже не в первый раз был под пулями.

- Ничего. Скоро будем на месте. Хватит, повоевали...

Тайсон ошибался.

Ровно через минуту их вызвали к начальству.

Зачем? Почему именно их? Посыльный, прибывший от лейтенанта Лебрена, ничего не нал. Он только потирал ушибленное колено и ругался на хорошем французском языке - теснота, а также обилие разнообразного такелажа сделали его путь от хвоста самолета до "штабного" отсека перед кабиной долгим и неприятным.

- Идем?

- Конечно...

Личные вещи, тяжелую экипировку и специальное снаряжение было решено оставить, ак что в путь за посыльным сержант, Алексей и Махмуд отправились налегке.

- Пардон! Ву пэрметэ... Разрешите?

- Пардон, мон ами...

- Земляки! О, это наши, русские.

Тайсон уже давно ничему не удивлялся. Но вид почти дюжины штатских мужчин и енщин, расположившихся в самом начале грузового отсека, среди металлических строп и каких-то контейнеров, явно застал его врасплох.

- Узнаете меня? - К легионерам уже подходил отделившийся от компании мужчина.

Ну, мы встречались... На дороге.

- Привет, - без особого энтузиазма кивнул Алексей.