Белый крест - Страница 31

Худышка коротышка с каменным выражением лица поклонился и ушмыгнул прочь. Хиронага потянул раба Божия из ресторации в свой кабинет.

Пробыли они там действительно не больше пятнадцати минут.

Раб Божий вышел из кабинета один. Взвалил снова торбу на спину и, провожаемый сердитым взглядом распорядителя, двинулся к выходу. Там у дверей жались кучкой женщины с вытянутыми от непонимания личиками. Свои расфуфыренные платья они сменили на простые широкие штаны и блузы, подпоясанные кушаками. Сверху были надеты короткие кафтанчики на меху. За спиной у каждой болтался рюкзачок и длинный меч в ножнах.

Раб Божий Федор оглядел всю честную компанию и сказал краткое наставительное слово:

– Ну, барышни, теперь вы свободные женщины. Покамест будете под моим приглядом, потом уж как выйдет. Буду я с вами строг, но справедлив. Железяки ваши нам ни к чему, но если они вам дороги, разрешаю оставить при себе. Только не махать ими почем зря.

Японец распорядитель сунул ему в руку список, напоследок косо зыркнул на уже неподвластных ему гейш и убрался восвояси.

Раб Божий развернул бумажку и начал читать:

– Сумико. Танабе. Нобуки. Ихиро…

Девушки по одной выходили вперед, отзываясь на имя.

– …Сэцуко. Есико. Юми. Тэцу. Миеко. Митио. Хурико. Ега.

Раб Божий Федор особенно внимательно посмотрел на последнюю девушку.

– И кто ж тебя так назвалто, девонька? Вроде не страшная, а Ягой кличешься.

Ега потупила глаза и не ответила.

– Ну, за мной, барышни.

Крестоносец вышел на улицу.

– С тех пор хозяин не выходит из своих комнат, – грустно закончил повествование молодой японец. – Сначала еду ему приносил Югурисан. Никого другого хозяин не впускал. А потом Югурисан уехал на Хонсю, и теперь я оставляю еду для хозяина под дверью. Больше некому.

– А ты знаешь, что за тайну сказал твоему хозяину тот человек? – спросил Мурманцев, изнывая от внутреннего смеха.

– Это очень страшная тайна! – Парень сделал круглые глаза. – Хозяин никому ничего не сказал, но я немножко слышал. Потом, когда Югурисан уехал. Хозяин ходит по комнатам и говорит так, – японец насупил брови, набычился и придал голосу мрачную таинственность: – «Трройка, семмерка, тусс! Трройка, семмерка, тусс!» Хозяин призывает духов, господинсан, – объяснил он Мурманцеву, который едва сдерживал рвущийся наружу хохот. – Их имена назвал ему сэнсей. А еще хозяин отказывается прикасаться к деньгам и женщинам, это говорил Югурисан. Так велел ему сэнсей. Еще Кисукисан приказал вынести из его комнат все оружие. Даже свой любимый меч хозяин ни разу не взял в руки с тех пор. Наверное, это может отпугнуть духов, которые сделают его хозяином цифер и сильным человеком.

Мурманцев загнал смех поглубже внутрь и перешел к делу:

– Значит, пятнадцать дней твой хозяин был в затворе и никуда не выходил?

– Не выходил. Совсем.

– А этот, Югури, когда уехал?

– Десять дней назад.

Мурманцев вынул из бумажника снимок убитого, сделанный несколько часов назад полицейским фотографом.

– Это человек тебе не знаком?

Парень присмотрелся и уверенно сказал:

– Это мертвый человек.

– Мертвый, – согласился Мурманцев. – А ты не видел его живым?

Японец замотал головой.

– Не видел.

– А вот этот?

Он сунул под нос парню вырванную по дороге сюда страницу из журнала. На ней был снимок наследника престола на торжественном приеме в Измайловском императорском дворце. Мурманцев внимательно наблюдал за лицом японца. Но в нем не было ни следа узнавания.

– Не видел, господинсан. Я заработал деньги? – Парень покосился на трехрублевую купюру, лежащую на столе.

– Последний вопрос. Такуро Касигава. Ты знал его?

Это было имя свихнувшегося японца, который уничтожил аннигилятором ограду.

Парень кивнул.

– Такуро совсем плохой. В дурдоме живет. Арестованный. Он был… – японец подвигал бровями, – рукой Югурисан.

– Правой рукой?

– Да, да. Третьей рукой. Он спал с ума. Так сказали.

– А ты не знаешь, изза чего?

– Не знаю. Югурисан сердился, когда Такуро арестовали. Очень злой ходил.

Мурманцев подвинул к нему купюру и встал.

– Благодарю, господинсан, – поклонился японец.

– Возможно, здесь скоро будет полиция, – сказал Мурманцев. – Так что твоего хозяина непременно извлекут из затвора.

И не исключено, отправят вслед за Касигавой. Но этого он говорить не стал. Только представил себе, как обрадуется господин Хиронага появлению призываемых им духов в белых халатах.

Японец проводил его растерянным взглядом. «Что хозяина извлекут из затвора – это хорошо. Но зачем опять полиция?» – говорил его вид.

Расследование убийства зашло в тупик. Почти сразу же. В течение следующих трех дней личность жертвы так и не была установлена. В Ру не практиковалось тотальное снятие отпечатков пальцев и генная дактилоскопия, как в Урантии. Империя не рассматривала под лупой каждого своего подданного. Не брала на учет в большей степени, чем это необходимо для нормального функционирования государства. А для этого вполне хватало обычных формальных сведений. Убийства же вообще случались редко. То, что в базах данных отсутствовали отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза убитого, говорило о том, что он никогда не попадал в поле зрения полиции или Белой Гвардии и не принадлежал к людям опасных профессий, связанных с риском. Пропавших без вести ни в городе, ни в губернии не значилось вот уже несколько лет.

Мурманцев ломал голову над рисункомэмблемой. Никто перед смертью не станет заниматься живописью ради развлечения. Но местные самураи клана Дадзай, повидимому, не были замешаны в этом деле. Кисуки Хиронага, возглавлявший японскую диаспору в городе, две недели как удалился в затвор. Полиция проверила. Догадка Мурманцева оказалась правильной. Среди японцев действительно распространялось поветрие помешательства. К господину Хиронаге пришли зовомые духи и увели его под белы руки в уютный желтый дом. Там он всем объяснял, что теперь он хозяин «цифер» и требовал подать ему для доказательства игровые автоматы.

Можно было бы предположить, что Югури Тайхо, помощник Хиронаги, не уехал на Хонсю, как уверяли оставшиеся японцы, а скрывается гденибудь в городе. Но и эта версия отпала. На владивостокском таможенном контроле подтвердили, что он сел на частный паром, курсирующий между Ру и островом Хонсю.

Была предпринята попытка найти «сэнсея», мирно разгромившего японский «гешефт», но он как в воду канул. В городе еще ктото видел странную компанию – дюжину вооруженных мечами самураек, безмолвно шествующих за человеком, похожим на странствующего богомольца с большой торбойрюкзаком. А дальше – никаких следов. Что удивительно – их и в городето не остановили, не задержали за ношение холодного оружия.

Мурманцева «сэнсей» тоже интересовал. Но не как подозреваемый. Версию причастности этого человека он отмел сразу. Вернее, даже в голову такое не пришло. Просто было в нем нечто весьма привлекательное. Нечто, тревожащее воображение. Не то чтобы Мурманцев хотел с ним познакомиться, а так – понаблюдать издали, удовлетворить любопытство.

Опять шел дождь. Начался октябрь, и погода испортилась. В домах включали отопление. Мурманцев скинул плащ и стащил измазанные в грязной луже ботинки. Поднялся наверх. Стаси читала сказку ребенку.

– …он сел на краю высокой скалы и стал горько плакать. Из глаз катились крупные соленые слезы и падали вниз. Ангел звал свою любовь, но она не могла ответить ему. Она превратилась в тень и жила теперь там, где жили все тени. Сосны вокруг плакали вместе с ангелом. По их стволам текли крупные капли желтой смолы. Скоро вокруг высокой скалы образовалось соленое море, наплаканное ангелом. Капли сосновой смолы падали в море и превращались в красивые камни. Люди назвали их янтарем. Сердце ангела разрывалось от тоски. Тогда он вынул его из груди и бросил в море слез. В тот же миг он увидел свою возлюбленную. Ангел понял, что тоже стал тенью. «Теперь ничто нас не разлучит!» – радостно воскликнул он. А сердце его осталось лежать на дне глубокого моря. Оно тоже стало камнем, самым красивым на земле. Люди придумали про него легенду. Однажды волны вынесут этот камень на берег моря. Тот, кто найдет его, станет самым мудрым человеком. Мир откроет ему все свои секреты. Он узнает язык зверей и птиц, травы и ветра и сможет разговаривать с ангелами…