Белый дракон - Страница 7

— Вейры когда-то собирались избавить нас от Нитей и от самой Алой Звезды, — буркнул Сэнджел, на сей раз с раздражением.

— Ф'нор, присутствующий здесь, и его Кант все еще носят на себе шрамы, полученные на Алой Звезде! — одернула его Лесса. — Вот еще, критиковать Вейры!

— Я никого не хотел обидеть… Госпожа, Ф'лар, Ф'нор… — пробормотал Сэнджел, впрочем, не слишком скрывая досаду.

— Вот тебе и еще одна причина благотворности учения для юных умов, — поспешил отвлечь владетеля Робинтон. — Может быть, молодым удастся то, что не удалось нам.

Сказать по правде, он был безмерно доволен тем, как повел себя Сэнджел. Он ведь совсем недавно говорил Ф'лару и Лессе: старшие владетели все еще упрямо верят, будто всадники — стоит-де им лишь как следует захотеть — могут выжечь Нити прямо на породившей их Алой Звезде и тем самым навсегда уничтожить угрозу, из-за которой люди были так крепко привязаны к холдам. Краткого напоминания, впрочем, явно было более чем достаточно, и Робинтон поспешил переменить тему.

— Мастер Арнор, мой архивист, того и гляди совсем ослепнет за расшифровкой полуистлевших пергаментов со старинными Записями. Его усердие превыше всяких похвал, но, сдается мне, порою даже ему не удается все разобрать, и оттого в летописях появляются неумышленные ошибки. Между прочим, Фандарел согласен со мной и даже полагает, что многие тайны древних Записей — не что иное, как ошибки переписчиков. Вот если бы у нас появились хорошо обученные каллиграфы..

— Я бы хотел, чтобы и Джексом этому научился, — сказал Лайтол.

— Я надеялся, что ты предложишь его, — кивнул Робинтон.

— Надеюсь, Лайтол, ты не откажешься от своего предложения насчет моего сына, — проговорил Грох.

— Конечно, если только Джексом..

— А почему бы нам не использовать сразу обе возможности? — сказал Робинтон. — Пускай сюда едут на воспитание мальчишки из других холдов, а сам Джексом изучает науки вместе с ребятами разного происхождения и родовитости…

— После голода — пир? — сказал Н’тон так тихо, что его слышали только Робинтон и Менолли. — Кстати, насчет пиров: а вот и виновник нашего торжества!

Джексом нерешительно переминался на пороге. Вовремя вспомнив о хороших манерах, он отвесил общий поклон.

— Ты позаботился о Руте, Джексом? — маня к себе мальчика, ласково спросила Лесса.

— Да, Лесса.

Госпожа Бендена поймала взгляд Джексома, полный тревоги и предчувствий, и с улыбкой добавила:

— А мы тут позаботились еще кое о чем.

— Ты знаешь моего сына Хорона? — спросил Грох. — Вы с ним ровесники. Джексом испуганно кивнул.

— Скоро он приедет сюда, в подопечные к Лайтолу.

— И, может быть, не только он, — сказала Лесса. — Как ты на это смотришь?

Робинтон видел, как изумленно округлившиеся глаза Джексома перебегали с Лессы на Гроха и обратно, пока наконец не обратились на Лайтола — и не покидали его лица, покуда опекун не кивнул.

— А когда Рут как следует залетает — как насчет того, чтобы посетить мой Зал? — спросил Робинтон. — Глядишь, я сумею рассказать тебе о Перне что-нибудь такое, чего не знает даже Лайтол!

Джексом, все еще не в силах поверить свалившемуся счастью, снова оглянулся на опекуна. Голос мальчика так и звенел от неподдельного облегчения и восторга:

— Неужели мне в самом деле столько всего разрешат?

Вечерние сумерки сгущались над Вейром Бенден. Робинтон поднимался по ступеням к королевскому вейру. Бессчетное число раз за тринадцать минувших Оборотов довелось ему проделывать этот путь… Запыхавшись, Робинтон остановился перевести дух и обратился к шагавшему за ним человеку.

— Мы неплохо подгадали время, Торик! Думается, никто не заметил нашего прибытия. А Н'тона они вряд ли станут расспрашивать! — И он кивнул на смутно видимый в полутьме силуэт Предводителя Форт Вейра, который пересекал дно бенденской чаши, направляясь к ярко освещенным Нижним Пещерам. Но Торик на него не смотрел. Задрав голову, он вглядывался туда, где на широком карнизе сидел на задних лапах бронзовый Мнемент. Фасеточные мерцавшие в полутьме глаза Мнемента были устремлены на вновь прибывших. Зейр Робинтона крепко схватился коготками за ухо арфиста и поплотнее обернул хвост вокруг его шеи.

— Он тебя не тронет, Зейр, не бойся, — сказал Робинтон, отчасти адресуя это замечание владетелю Южного холда, который напряженно и с изумлением разглядывал нависшее над ними чудовище.

— Он почти вдвое больше самых крупных драконов Древних, — ответил Торик почтительным полушепотом. — А я-то привык считать Н'тонова Лиота таким громадным!

— Я полагаю, Мнемент — самый крупный из бронзовых Перна, — одолевая оставшиеся ступеньки, сказал Робинтон. Он думал о противной колющей боли, неведомо с какой стати поселившейся в груди.

Он надеялся, что отдых, нежданно-негаданно выпавший ему в последние дни, облегчит боль, но этого не произошло. Надо будет посоветоваться с Олдайвом, Мастером лекарей.

— Добрый вечер, Мнемент, — сказал он, вступая на карниз и кланяясь бронзовому гиганту. — Мне всегда казалось невежливым — проходить мимо, не поздоровавшись с ним, — негромко заметил он Торику и вновь повернулся к дракону. — А это мой друг Торик. Лесса и Ф'лар его ждут. «Я знаю. Я уже сказал им, что вы здесь». Робинтон кашлянул. Мнемент далеко не всегда снисходил до ответа, и Робинтон всякий раз бывал необычайно польщен. Однако пересказывать слова дракона Торику он не стал: южанину и без того было явно не по себе.

Торик торопливо двинулся в сторону короткого коридора, стараясь, чтобы Робинтон все время был между ним и Мнементом.

— Должен предупредить тебя — Рамота еще больше! — забавляясь, но старательно это скрывая, сказал Робинтон.

Торик проворчал что-то, а в следующий миг придушенно ахнул: коридор привел их прямо в спальный покой бенденской королевы. Вейр, вырубленный в толще скалы, был громаден; Рамота сладко спала, растянувшись на каменном ложе и обратив клиновидную голову в сторону входа. Шкура королевы искрилась живым золотом в сиянии нескольких светильников, озарявших покой…

— Как я рада видеть тебя, Робинтон! Наконец-то ты вернулся! — воскликнула Лесса, бегом бросаясь навстречу. — А загорел-то до чего!..

И, к изумлению и восторгу арфиста, ее руки сомкнулись вокруг его шеи в кратком и совершенно неожиданном объятии.

— Хорошо бы почаще уносил меня шторм, — выговорил он, пряча за напускным легкомыслием искреннюю нежность, между тем как сердце взволнованно и гулко билось в груди.

— Только посмей!.. — Во взгляде Лессы смешались облегчение и гнев. Потом она обернулась ко второму гостю, и на подвижном лице ее появилась улыбка, приличествующая Госпоже Вейра. — Мы рады приветствовать тебя, Торик, спаситель нашего доброго Мастера арфистов!

— Да я, собственно, ни при чем, — ответил Торик удивленно. — Я бы сказал, ему просто отчаянно повезло. Сущее чудо, что они не потонули в той буре…

— Менолли недаром выросла в приморском холде, — возразил Робинтон: воспоминание о пережитом испытании заставило его содрогнуться. — Если мы вправду не потонули, так в основном благодаря ей. Хотя… были моменты, когда я не очень-то цеплялся за жизнь…

— Стало быть, ты скверный моряк, Робинтон? — посмеиваясь, спросил Ф'лар. Он крепко стиснул ладонь арфиста в своей и левой рукой дружески огрел его по плечу. И Робинтон только тут неожиданно осознал, какой тревогой аукнулись его похождения обитателям Бендена. Благодарность, пронизанная чувством вины, охватила арфиста. Правду сказать, тогда, во время шторма, он думал разве только о том, как бы пережить очередную волну, с грохотом вздымавшуюся над маленькой лодкой, да еще — как бы укротить собственный желудок, стремившийся вывернуться наизнанку. Мореходное искусство Менолли помешало ему вполне осознать всю степень опасности, и лишь много позже он додумался спросить себя: а может, девушка просто скрывала свой страх, дабы не уронить себя в его, Робинтона, глазах?.. Ей ведь приходилось бессменно сидеть на руле, спасать изорванный ветром парус, устраивать плавучий якорь и делать еще тысячу дел, а он, Мастер арфистов, был бессилен хоть чем-нибудь помочь ей: в какой-то момент Менолли даже привязала его, измученного морской болезнью, к мачте, чтобы он не вывалился за борт в очередном приступе тошноты…