Белые сны - Страница 24

…Давно не получаешь радиограмму из дома. Давит полярная ночь, начинает раздражать монотонность занятий. В такое время одно спасение – шутка. Шутят по мере способности все, но, конечно, во всякой экспедиции есть свой Тёркин. Бровью повел – уже смех. Меняются экспедиции, меняются люди. Многое забывается. Не забывают веселого человека. Не забываются удачные шутки. Кое-что записано даже на пленку. В эту зимовку в Мирном проводились футбольные матчи. В «копилку смеха» положили афиши и магнитную ленту репортажей со стадиона «Пингвин». Все было как в Лужниках: две команды – «Ленинград» и «Москва», судья, двое настоящих ворот, зрители, комментатор, армия репортеров. В схватке не было побежденных – 3:3. Вот что расскажет новой смене зимовщиков пленка:

«Играет оркестр. За неимением цветов команды обменялись банными вениками… На поле произошли некоторые перемены. Герман Сакунов первый тайм играл в сапогах, теперь вышел в лыжных ботинках. И вот, вот, вот что значат ботинки – гол!!!

В перерыве вратарь москвичей Климанов признался, что не знал, можно ли ему как вратарю брать мяч руками…» И так далее.

Шутки неистощимы. Вернувшись домой от Кузьмича, нахожу на постели записку: «Будет праздник свежего огурца. Заходи».

Праздник огурца. Придуман праздник тут, в Антарктиде, в отряде радистов. На самом видном месте, на самой большой тарелке лежит огурец. К нему нагибаются, ню хают – свежий, пахучий, зеленый, в светлых полосках, с колючими пупырышками. На баяне сыграли шутливую за стольную песню… Не много ли чести для огурца? Судите сами.

Ничего в этом краю нет, кроме льда. Ничто не растет. Пингвины не знают зеленого цвета. А люди без этого цвета скучают. Кажется, третья экспедиция привезла в Антарктиду пять мешков подмосковной земли. Десяток пригоршней принес в свою комнату Николай Тюков. Поставил ящик возле окошка, пристроил лампу, поливал, опылял. До самого потолка на тонких палочках поднялись гибкие зеленые плети. Выросли на плетях три огурца. Говорят, когда они появились, местком Мирного проводил экскурсию в Колину комнату. И вот наконец праздник урожая. Один огурец попутным самолетом отослали на станцию Восток. Другой решили было послать на медпункт, но больных в Мирном не оказалось – огурец пока что ничейный. На третий огурец хозяин «приусадебного участка» собрал сегодня друзей. Торжественно огурец был разрезан на одиннадцать равных частей. Ритуалом съедения огурца начался ужин, затянувшийся до полуночи.

Одиннадцать друзей. Я познакомился с ними, когда самолеты по пути в Антарктиду подлетали к Рангуну. Мы не могли связаться с Москвой, зато вдруг услышали очень далекий Мирный. Мы были бесконечно благодарны людям, ловившим ночью позывные нашего самолета…

Представляю их по порядку.

Николай Тюков. Самый молодой из всех и самый старший по должности. Он в Мирном начальник отряда связи. Внимательный, деловой, справедливый, ошибки не будет сказать – один из самых уважаемых в Антарктиде. Душу умеет излить на баяне.

Калинин Сергей Федорович. Инженер. Высок. Молчалив. Деловит. Во время аврала, когда готовили полосу для наших самолетов, на солнце сжег губы и все время носит марлевую повязку на лице. Вчера ходил по домикам с каким-то хитрым прибором – проверял, как работают автоматы, которые, если случится пожар, моментально поднимут тревогу.

Николай Ильич Мосалов. Невысокий ростом. Уже немолод, однако заядлый футболист. Третий раз в Антарктиде. Пять лет назад, когда «Обь» уходила на Родину, в Чили играл с какой-то местной командой. В недавнем матче тут, в Мирном, играл за Москву. Играл левым крайним. Подшитым валенком ухитрился заколотить гол. Лучший пеленгаторщик Мирного.

Борис Антонович Косинов. Хороший радист. Здоровяк. Каждый вечер, как инспектор, обходит Мирный. Такое правило: каждый день моцион. Вернется домой, никто не поверит, что был в Антарктиде, – загорел, изрядно прибавил в весе.

Сергей Иванович Перевезенцев. Великий труженик – стучит ключом день и ночь. Единственный в поселке, у которого хватило духу не забросить в угол самоучитель английского языка. Теперь слывет лихим переводчиком. Как только разговор с австралийцами, с американской станцией, сразу зовут: «Сергей Иванович…» Всех иностранных радистов обучил русскому слову «привет». Играет на мандолине. Репертуар скуден. Именно поэтому в доме давно уже перестали любить песню «Подмосковные вечера», которую Сергей Иванович исполняет весьма старательно. Имеет нагрузку – комендант. Всю зимовку безропотно несет этот крест. Следит, чтобы койки были заправлены, чтобы не бросали окурков, исправно носили снег для воды.

Иван Яковлевич Гнедо. Самый старший не только по возрасту, но и по жизни во льдах. В Арктике он работал со времен Челюскина, теперь Антарктида. Шутит: «Голова побелела от снега». В доме нет энциклопедии. Она и не нужна. Надо просто открыть дверь и спросить Ивана Яковлевича, в каком году случилась битва при Ватерлоо или как надо варить суп из грибов. Все знает. Если в чем усомнитесь, спорить не надо, лучше уж согласиться сразу. Жена у Ивана Яковлевича – телеграфистка радиостанции. Вчера по радио состоялось семейное объяснение. Он в Мирном, она в Москве – представляете расстояньице?

Георгий Михайлович Наумов. Радиотехник. Тоже зимовщик Арктики. Сам привык ездить и семью приучил. Решили было осесть в Ленинграде. Но вот третьего дня пришла от жены радиограмма: «Получили квартиру. Хорошая – три комнаты. А мне почему-то грустно. Вернешься, поедем-ка снова в Андерму или еще куда. Аня». Ходит счастливый от такой радиограммы. Андерма – это Арктика, это где белые Медведи… Вот и пойми людей.

Борис Александрович Григорьев. Хороший радист кроме того, он заядлый фотограф и местный изобретать. Замучил меня расспросами о проявителях и закрепителя о разрешающей способности объективов. Позавчера водил к пингвинам записывать голоса. Микрофон подносили к самому клюву важного императорского пингвина. Пингвин разозлился и клюнул железку. Прослушали запись. Получился не то крик лягушек, не то скрип десятка телег. Впрочем, пингвины именно так и кричат.

Борис Жомов. Здоровый. Красивый. Месяц назад ушел с поездом в глубь Антарктиды. Общий любимец. За столом на тарелке лежал «его» кружок огурца. В коридоре самодельная штанга из шестеренок – Борис по утрам забавлялся. Сейчас Борис с четырнадцатью друзьями движется на станцию Восток. Неделю назад я приземлился около поезда. Борис шутил: «Хотите, познакомлю с Марией Ивановной?» «Мария Ивановна» – это кувалда. В походе часто рвутся гусеницы. Кувалдой загоняют новые пальцы сцепления. Пять ударов – кувалда валится из рук от большой высоты и мороза… С поездом несколько раз в сутки держат связь. Сегодня Борис сообщил: «Прошли тысячу километров. Высота – три тысячи пятьсот сорок метров. Мороз – минус сорок два. Всё хорошо».

И еще двое. Они живут за Южным Полярным кругом. Но это не так далеко. Полярный круг проходит в трехстах метрах от главного дома радистов. А эти двое живут в километре от дома, на станции передающей.

Петр Васильевич Андреев. Серьезный человек. Серьезный радист. Но, как мальчишка, готов всю ночь просидеть у ключа. Заводит знакомства с радиолюбителями Москвы, Америки, Японии, Чехословакии, Франции.

И наконец, молодой и веселый Саша Дряхлов. Член партбюро в Мирном. Отвечает за воспитательную работу. Есть у него слабость: смертельно любит собак. Пес Волосан вместе с ним приходит к столовой. Смотрит кино. Озорной Сашка обучил Волосана всяким веселым штукам. Умеет считать: покажешь палец – гавкнет, два пальца – два раза гавкнет. «Волосан, покажи, как Д. напился…» Волосан идет в снег и валяется. Люди от хохота тоже начинают валяться, потому что Д. – человек абсолютно непьющий.

Поглядим теперь, как радисты работают.

Радисты раньше всех в Мирном встают. Под снегом в репродукторах мы слышим: «Говорит Мирный! Доброе утро». Потом объявляют, какая сегодня погода. Потом сообщают, кому пришли радиограммы. Радисты держат связь с Москвой, с Ленинградом, с идущими в Антарктиду судами и с другими кораблями. Много раз в день идет связь с глубинными советскими станциями – Востоком, Молодежной, Новолазаревской. Идет обмен информацией со многими зарубежными антарктическими станциями. Морякам ежедневно передается фотокопия карты погоды. Из Австралии принимаются карты погоды для Мирного. Радисты следят за поездом, идущим в глубь Антарктиды, за улетевшими самолетами.