Белые ночи с Херувимом - Страница 13
Потом она сразу стала звонить какому-то Семену. И совершенно ясно, что отношения у нее с этим Семеном чисто деловые, причем серьезные. Что не бывший он ей муж, не любовник, не парикмахер и не массажист. Уж такие вещи я по голосу определю.
За такими мыслями я вышла из подъезда, обогнула дом и пошла в сторону проспекта. На углу в том же доме находилось небольшое кафе. Я не стала заходить, чтобы лишний раз не маячить.
Разумеется, дядя Вася будет недоволен. Фактически ничего я не выяснила, а про мои догадки и умозаключения он скажет, что все это неясно, неточно и вообще недоказуемо. Ладно, посмотрим, что он выяснит у риелтора.
Катя вышла из дома, где проживал частный детектив, и пошла по улице. Мысли ее были безрадостны. Похоже, ничего она своим визитом не добилась, только деньги зря отдала. А их у нее и так немного.
В самом деле, неужели она всерьез надеялась, что ей поможет частный детектив? Да еще такой – немолодой, неухоженный недотепа, бывший милиционер. Нищий, невезучий… С чего ему вздумалось идти в частные детективы?
Она тут же одернула себя – совершенно ни к чему думать плохо о незнакомом человеке. Только потому, что у нее, Кати, плохое настроение. И неприятности. Настоящие или выдуманные. Впрочем, если она все выдумала, то это означает, что у нее еще бо́льшие неприятности.
Тридцать пять лет. Ни мужа, ни детей. Единственный близкий человек, мама, умерла весной. И этого уже не поправишь.
Вот это действительно плохо. Но… «Ты это переживешь, – сказала ей мама, пока могла еще говорить и думать, – все переживают. Ты привыкнешь. Со временем».
Что ж, наверное, мама была права, сейчас боль уже не такая сильная. Во всем остальном можно найти хорошие стороны. Она ничем и никем не связана, она может устроить жизнь по своему вкусу, она востребована на работе, ее вот только что повысили, у нее вполне приличная зарплата, неплохие перспективы карьерного роста, и у нее удобная и просторная своя собственная квартира.
Вот в этом-то все дело.
У Кати с детства был спокойный и ровный характер. «Серьезная девочка», – говорили маме воспитатели в садике и учителя в школе. Мама только пожимала плечами – что тут плохого?
В школе Катя училась хорошо, была очень ответственной и старательной, никогда ничего не забывала, ее ставили в пример одноклассникам. Постепенно выяснилась главная черта ее характера – Катя не любила тратить время зря. Если поваляться на диване, то только с книжкой, если смотреть любимый сериал по телевизору, то обязательно что-нибудь делать руками – пуговицу пришить, вязать. Она никогда не трепалась с подружками часами по телефону, не болталась во дворе, не шушукалась, не обсуждала парней. При этом умудрялась сохранять хорошие отношения со всеми, вовсе не была синим чулком, занималась спортом. И вообще к старшим классам стала очень хорошенькой.
– Уж слишком ты у меня организованная… – вздыхала мама, слушая дружные похвалы учителей, – нельзя воспринимать жизнь так серьезно…
Катя смеялась и отмахивалась – чем ты недовольна? Мама не умела или не хотела объяснить, только постоянно твердила, что на жизнь смотреть надо проще.
После окончания школы Катя поступила в институт тут же, у них в городе, хотя учителя советовали ехать в Петербург или в Москву – голова у девчонки светлая, при хорошем образовании очень многого может достичь. Но мама что-то стала прихварывать, и не хотелось оставлять ее одну. Отец давно умер, с тех пор мама так и не оправилась.
На третьем курсе к Кате на лекциях подсел симпатичный парень, да так и просидел года два. Долго они просто дружили, гуляли, болтали, вместе готовились к экзаменам, а потом как-то отношения перешли в другое русло. После института решили пожениться – чего тянуть, все замуж выходят, и Кате тоже пора… Мама была не против, ей Володя нравился – простой такой парень, без затей, характер хороший.
Мама даже переехала на время к двоюродной сестре за город, чтобы молодым было посвободнее.
Через год при виде мужа Кате хотелось повеситься.
Он все время был рядом. Кроме тех восьми часов, что ходил на работу. Он именно ходил – работу он выбрал по территориальному принципу: чтобы поближе к дому. Вечерами он пил пиво и смотрел по телевизору футбол или хоккей, в зависимости от времени года. Были еще баскетбол и синхронное плавание. Он требовал, чтобы Катя сидела с ним рядом на диване и разделяла его страсти. Катя ничего не понимала ни в футболе, ни в хоккее, а вид девушек с прищепками на носу вызывал у нее нервный смех. И пиво она не любит. Муж обижался – не хочет разделять его интересы, а у них все должно быть общее. Кате же безумно жалко было потраченного впустую времени. Она и так достаточно много тратила его на домашние дела и на приготовление обедов.
Выяснилось, что муж любит покушать. В этом не было ничего удивительного – Катя росла с отцом, в полной семье и прекрасно запомнила, что такое мужчина в доме. Мужчина любит вкусно поесть, любит прийти в чистый уютный дом, а каким образом все это получается, предпочитает не знать.
Но опять-таки жалко было потраченного времени. Тем более что муж взял моду подшучивать и критиковать: его мама, мол, делала не так, вот бы Кате у нее поучиться. Слава тебе, господи, свекровь жила далеко в Сибири, даже на свадьбу не приехала; денег, правда, прислала.
Муж везде разбрасывал свои вещи. Катя находила грязные носки в раковине на кухне, у себя под подушкой, в гостиной на диване – только не в стиральной машине.
«Все это мелочи, – говорила мама, приезжая изредка повидать дочь, – привыкнете друг к другу, притретесь, смотри на это проще…»
Через год Катя поймала себя на мысли, что не хочет притираться к мужу. В самом деле, что они – две детали какого-нибудь формовочного пресса? Или шлифовального станка?
Еще она поняла, что не испытывает к мужу совершенно никаких чувств, кроме скуки.
Скучно было сидеть с ним у телевизора, скучно смотреть, как он ест – торопливо, жадно, как будто сутки работал в поле или шел двадцать километров через болото с полной выкладкой. Скучно было готовить ему по утрам завтрак – всегда одну и ту же яичницу-болтушку с колбасой. Хоть бы омлет попросил, что ли, с тоской думала Катя. Или сырники…
Еще муж отчего-то взял моду подшучивать над ее мамой, хотя от тещи ему не было никаких неприятностей – виделись-то редко. Он бесконечно рассказывал пошлые анекдоты и пел матерные частушки «Мимо тещиного дома…» и так далее. Катю тихо трясло, а муж смеялся – что такого, все так делают…
Вообще при ближайшем рассмотрении он оказался ужасно бесцеремонным типом. Он без спросу лазил в ее компьютер, что-то там записывал и переустанавливал. Он читал ее эсэмэски в мобильном телефоне, а на все замечания, что чужие письма читать неприлично, искренне пожимал плечами – что, мол, такого секретного там может быть? Мы же с тобой одна семья…
Когда же комп после его фокусов сломался, Катя разозлилась всерьез, и они здорово поскандалили. Катя вышла из себя, вспомнила ему все и даже попрекнула тем, что он живет в ее квартире. Об этом, впрочем, тут же пожалела.
Муж, конечно, обиделся со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он хлопнул дверью и не пришел ночевать. Вечер Катя блаженствовала в тишине, а потом начала психовать. К рассвету, когда она решилась уже обзванивать больницы, в дверях заскрипел ключ. Он пришел – голодный, замерзший и слегка под градусом. Пахло от него дешевыми сигаретами и подгорелой кашей. У Кати не было сил для нового скандала.
В тот раз они помирились, жизнь вошла в привычную колею, и Кате по-прежнему было с ним скучно. Он ничего не читал, смотрел только боевики и фильмы ужасов, с друзьями общался исключительно за кружкой пива. Разговаривать им было не о чем. К тому же он в разговоре с ней все время употреблял грубые слова, Катя подозревала, что нарочно. Так, еду он называл жрачкой, кафе – тошниловкой, деньги – баблом.
«Жрачка – в корыте для поросят, – говорила ему Катя, – а у людей – еда или пища…»