Белорусский набат - Страница 21

— Пикнешь — задавлю! — свистящим шепотом предупредил Рокотов.

Биолог сорвал полотенце, перемотал заведенные за спину руки Людмилы чуть выше локтей и усадил на пол, прислонив к холодному боку ванны. В шею пленнице уперлось острие перочинного ножа.

Маслюкова едва не лишилась чувств. Она была уверена в том, что попала в руки сексуального маньяка, и не надеялась остаться в живых. Поэтому, несмотря на предупреждение незнакомца, Люда пронзительно взвизгнула...

В квартире этажом выше пожилые супруги были разбужены грохотом снизу. Через полминуты кто то коротко вскрикнул на высокой ноте. Крик тут же оборвался.

Пенсионер, всю жизнь проработавший охранником на режимном объекте, спустил ноги с кровати и нащупал тапочки.

— Ты куда? — недовольно спросила супруга.

— Посмотрю, что случилось...

— Имей совесть, уже почти час... Ложись спать.

— Тебе неинтересно, кто там орет?

— Нет.

— А мне интересно...

Экс охранник прошлепал к окну, высунулся на улицу и поглядел на окна нижней квартиры. Странно, но они были темными...

— Ну что там? — супруга пенсионера подавила зевок.

— Вроде никого, — неуверенно ответил не потерявший профессиональной бдительности бывший сторож, — света нет. Ни в комнатах, ни на кухне...

— Вот видишь! Иди ложись...

— Но ведь мне не послышалось...

— Вечно ты во все лезешь, — проворчала жена.

— А если случилось чево?

— Чево о? — язвительно поинтересовалась супруга.

— Ну у, не знаю...

— Если не знаешь, тогда чево дергаешься?

— Привычка.

— Ты бы лучше на даче решетки на окна поставил, раз такой привычный, — буркнула жена, — и забор починить надо. А то как участка касается, у тебя вечно времени нет. Как среди ночи вскакивать, так он первый...

Женщина тяжело вздохнула и повернулась на другой бок, отвернувшись от окна.

Пенсионер охранник потоптался с минуту, почесал затылок и зашаркал мимо кровати.

— Что еще удумал?

— Пойду покурю...

— Дверь за собой на кухню прикрыть не забудь, «Штирлиц»... Ох, горе ты мое луковое...

Маслюкова взвизгнула и тут же огребла кулаком в нос, влепившись затылком в край ванны. С террористами Влад не церемонился.

— Ты меня плохо поняла? Али не расслышала?

Для Рокотова Людмила не была женщиной, и он не испытывал к ней ни капли жалости. Она была подлым и злобным существом, достойным любой меры устрашения, если попробует сопротивляться. Или нечестно отвечать на вопросы.

Женщины, помогающие террористам и сами участвующие в подготовке убийств ни в чем не повинных людей, заслуживают того, чтобы с ними соответственно обращались.

Око за око.

Жесточайший допрос за соучастие в приготовлении массового убийства.

В том, что вместе с Лукашенко могут погибнуть еще десятки, если не сотни мирных жителей, Влад не сомневался. Чтобы с гарантией устранить Президента, террористам потребуется нечто очень мощное. Наподобие трехтонной бомбы или цистерны сжиженного газа. В городских условиях применение тяжелого заряда обязательно приведет к смерти тех, кто вольно или невольно окажется поблизости от места события.

Кстати говоря, в той же Франции законом разрешено применение физического воздействия к членам террористических групп. Особенно в тех случаях, когда арестована только часть исполнителей и сохраняется опасность теракта. И ничего, французы от этого не становятся менее цивилизованными, чем немцы или англичане...

Маслюкова тихонько завыла.

— Где Кролль? — страшным хриплым шепотом спросил Владислав.

Людмила несколько секунд осмысливала услышанное.

— Повторяю вопрос. Где Йозеф Кролль?

— Я не знаю никакого Йозефа...

— Ну ну ну, — биолог приложил лезвие ножа к мокрой щеке пленницы, — еще раз соврешь — и я тебе всю рожу располосую. Ни один пластический хирург не поможет, обещаю. Я тебе все лицевые нервы перережу, благо знаю их расположение. Итак, где Кролль?

Ничто так не пугает женщину, как перспектива раз и навсегда остаться с обезображенной внешностью. Синяки заживают, сломанные кости — тоже, а вот лицо...

Людмила на интуитивном уровне поняла, что незнакомец не врет и готов исполнить свою угрозу.

— Я не знаю...

— Номер трубы?

Маслюкова, запинаясь, назвала известный Владу номер. Не соврала и не изменила ни одной цифры. С ней уже можно было работать.

— Когда у тебя с ним следующая встреча?

— Послезавтра он позвонит.

— А завтра?

— Завтра я свободна...

— Что вы готовите?

— Я не понимаю...

Острие ножа медленно вошло под кожу на скуле.

— Не трогайте меня! — Людмила дернула головой.

— Отвечай на вопросы, дрянь! Я тебя предупредил.

— Это не я!

— А кто?

— Это Кролль с Сапегой!

— Подробности... — Рокотов опять кольнул Маслюкову в скулу.

Как он и ожидал, ничего нового Людмила не рассказала.

Та же «радиостанция», та же литовка снайперша Вейра, тот же микроавтобус ГАЗ, те же способы связи со старшим группы.

— У меня есть бумаги, — всхлипнула женщина.

— Какие?

— Мне Кролль оставил папку...

— Что в ней?

— Какие то схемы. Я в них ничего не понимаю...

— Где они?

— В комнате...

— Где именно?

— В секретере.

— Где в секретере? — педантизму Рокотова не было предела.

— Вы не найдете. Давайте я покажу...

— Только медленно.

Владислав поставил Людмилу на ноги, перехватил за узел полотенца и провел по коридору в комнату.

У дверного проема Маслюкова закашлялась. Рокотов подтолкнул ее вперед и с запозданием увидел, как террористка качнулась влево, выбросив вбок ногу. Он подсечкой уложил женщину на пол, одним прыжком влетел в комнату, и тут из невидимого со стороны коридора угла на пол рухнул высокий плоский шкаф со стеклянными дверцами, на полках которого сверкали хрустальные фужеры и вазы.

Никакого секретера в комнате не было. Маслюкова элементарно обвела вокруг пальца незнакомого с обстановкой квартиры Владислава, заманила его в гостиную и ударом ноги перебила тонкую ножку горки с посудой.

Полцентнера хрусталя разлетелись вдребезги. По дому пошел такой звон, что половина жильцов пулей вылетела из теплых постелей и бросилась кто к телефону, кто к окнам.

— Па а ама а агите е е!!! — истошно заорала Людмила и перевернулась на спину. — Убива а ают!!!

Рокотов перепрыгнул через упавшую горку и ребром стопы перебил Маслюковой трахею и пищевод.

Пенсионер охранник был первым, кто сообщил о происшествии в милицию. Ибо он сидел рядом с телефоном, курил и вспоминал прошедшие годы.

Услышав грохот и женский вопль, экс сторож тут же сорвал трубку.

Милиция в Минске действует оперативно.

Первый экипаж прибыл к дому на Индустриальной улице через шесть минут после звонка. За ним спустя сорок секунд подтянулись еще две машины и четверо автоматчиков помчались вверх по лестнице.

Оставшиеся на улице восемь милиционеров с трех сторон заблокировали дом.

— Ты упрощаешь, — Дмитрий Чернов по прозвищу Гоблин, бывший «звеньевой» одного известного в Питере рэкетирского коллектива, а ныне — преуспевающий журналист, отрицательно мотнул бритой башкой. — По твоему, Милошевич — ангел, а все остальные — дерьмо собачье. Так не бывает.

Иван Вознесенский помешал сахар в чашке кофе.

— У Слободана есть ошибки, но непринципиальные...

— Щас! Косово, это чо, непринципиально?

— В проблеме Косова Милошевич не виноват.

— А кто виноват? — Гоблин мыслил исключительно конкретными категориями: «Раз виноват — в грызло. И нечего базары разводить».

— Тито.

— Ах, Тито?! Тады понятно. Мы тоже по молодости частенько из барыг «кабанчиков» заделывали. Кредитов наберут, бабульки со счетов поснимают — и пропадают. Или дохнут... На покойника чо списать — милое дело.

— У Милошевича выхода не было. Когда он президентом стал, в Косове заваруха уже вовсю шла. Можешь у Влада спросить, если мне не веришь...