Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945 - Страница 61

Во второй половине 1940-х центром российской эмиграции в Европе стала Германия, а именно лагеря перемещенных лиц — «ди-пи». В них зародились первые ветеранские организации власовцев, которые по-разному трактовали Манифест КОНР. В конечном итоге выкристаллизовалось пять основных организаций. Антибольшевистский центр освободительного движения народов России (АЦОДНР) сделал попытку объединить всех власовцев, монархистов и НТС. Попытка оказалась неудачной, организация очень быстро раскололась на составные части. Комитет объединенных власовцев (КОВ) был создан под руководством генерала Туркула, который стремился представить РОД в качестве продолжения Белого движения, «Пражский манифест» им трактовался как непредрешенческий. Союз Андреевского флага (САФ) под руководством генерала П.В. Глазенапа стоял правее, чем КОВ. Союз воинов освободительного движения (СВОД) и Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР) придерживались либерально-демократических позиций. Каждое из объединений считало именно своих членов наиболее адекватными последователями генерала Власова. Дискуссии на эту тему, развернувшиеся на страницах эмигрантской печати, называли «борьбой за власовское наследство». Все вместе ветеранские организации вели полемику с НТС, пытавшимся удерживать монополию на «власовское наследство».

В условиях холодной войны ветераны власовского движения строили планы на будущее. IV пленум АЦОДНР, состоявшийся в августе 1948 года, постановил в случае начавшейся войны «пойти на союз с западными демократическими государствами при условии признания ими самостоятельности Движения, независимости Родины и при ясном декларировании политических целей в войне против коммунизма»[507]. Подавляющим большинством голосов пленум отклонил предложение небольшой группы его участников «создать» в движении своего «вождя». Руководство должно было оставаться коллегиальным и строиться на демократических принципах. Иными словами, план «возобновления» власовского движения без Власова широкой поддержки не получил.

Продолжал существовать, хотя и утратил былое значение, Русский общевоинский союз; был образован руководимый генералом Б.А. Смысловским Суворовский союз, а также Союз бывших чинов Русского охранного корпуса.

Советские спецслужбы не оставляли российскую эмиграцию своим вниманием. Ушедший на Запад офицер Советской армии, имя которого сегодня установить не удалось, написал письмо-предостережение в редакцию эмигрантского журнала «Набат». В нем он изложил по памяти содержание секретной инструкции Отдела по разложению эмиграции Главного управления МГБ. Это далеко не единственное свидетельство такого рода, но в данном случае мы имеем дело с очень красноречивым источником. Сотрудникам «компетентных органов» предписывалось: «Поддерживать и всемерно усиливать материальные и религиозные разногласия между беженцами разного подданства в прошлом… Необходимо добиться обострения враждебности… „старых“ и „новых“ и наоборот… Для того чтобы беженцы стали инструментом нашей внешней политики, следует больше разжигать антагонизм между отдельными политическими группами беженцев, добиваясь обострения между ними в их прессе, жизни и деятельности. Мы должны подменять их борьбу против нас — борьбой между ними самими, стараясь вовлечь в нее массы. Невзирая на все трудности и риск, необходимо также парализовать культурную деятельность эмигрантов. Для этого следует привлекать к художественному творчеству бездарных, лишенных всякого таланта людей, чтобы они только попусту тратили бумагу, заваливая редакции эмигрантской прессы безвредной для нас работой… Необходимо создавать скандалы с целью убеждения иностранцев в том, что культурная ценность современной эмиграции равна нулю… Нам нужно поощрять преступность в лагерях УНРРА… Наши агенты должны подталкивать кладовщиков, бухгалтеров, комендантов и других ответственных лагерных работников на скользкий путь растраты американских продуктов… Прельщать этих людей деньгами, одеждой и спиртными напитками…

Стараться замазывать рты опасным личностям и расчищать дорогу к власти и влиянию дуракам, чтобы их потом использовать в наших интересах. Необходимо добиться состояния общего недовольства и безнадежности, создать среди эмигрантов настроение полного отчаяния…»[508]

Однако эмигрантская молодежь не теряла присутствия духа. В первом номере за 1948 год «Бюллетень АЦОДНР» (орган Центральной коллегии) поместил передовицу «Единый патриотический фронт». В ней говорилось: «Продолжая дело Освободительного Движения, АЦОДНР твердо и неуклонно стоит на позициях надпартийности». Организация обращалась с призывом «ко всем честным патриотам многонациональной России» сплотиться и забыть все то, что разделяет эмиграцию: «Антибольшевистский Центр считал и считает, что у подлинных патриотов гораздо больше общего, чем различного, что говорит за абсолютную возможность создания единого патриотического фронта в борьбе с большевизмом»[509].

К тому же при определенном развитии событий можно было достичь взаимопонимания с серьезными политическими силами зарубежных стран. Лидер Республиканской партии Р. Тафт еще 25 июня 1941 года предупреждал, что с идеологической точки зрения победа коммунистов в войне будет для Соединенных Штатов гораздо опаснее, чем победа фашистов. Он считал, что США допустили ошибку стратегического характера, связав себя с Советским Союзом узами антигитлеровской коалиции[510].

В директиве СНБ-20/1 Совета национальной безопасности США, созданного в 1947 году и возглавляемого президентом, говорилось: «В настоящее время среди русских эмигрантов есть ряд интересных и сильных группировок… Любая из них была бы более предпочтительной, с нашей точки зрения, чем Советское правительство, для управления Россией… На каждой части освобождаемой от Советов территории нам придется иметь дело с людьми, работавшими в советском аппарате власти. При организованном отходе советских войск местный аппарат Коммунистической партии перейдет, вероятно, на нелегальное положение, как он делал это в областях, которые в прошлую войну были заняты немцами. По-видимому, он будет действовать в виде партизанских банд и повстанческих отрядов. В этом случае относительно просто ответить на вопрос: „Что делать?“ — нам нужно только предоставить некоммунистическим (какого рода они бы ни были) русским органам, контролирующим область, необходимое оружие и позволить им поступать с коммунистическими бандами в соответствии с традиционным способом русской гражданской войны.

Куда более трудную проблему создадут рядовые члены Коммунистической партии или работники советского аппарата, которых обнаружат и арестуют или которые сдадутся на милость наших войск или любой русской власти… Мы можем быть уверены, что такая власть сможет лучше, чем мы сами, судить об опасности, которую могут представлять бывшие коммунисты для безопасности нового режима, и распоряжаться ими так, чтобы они в будущем не наносили вреда…»[511]

Что касается старой эмиграции, то ни моральных, ни физических сил для продолжения активной политической деятельности у нее уже не было. 5 августа 1945 года Алексей Александрович фон Лампе писал Ивану Александровичу Ильину: «В ноябре 1943 года, в тот момент, когда я был в служебной поездке в Праге, куда я в первый раз за все мои поездки уговорил поехать и жену, — в Берлин на 170-м налете, который мы переживали, в дом, где я жил, попало 38 зажигательных бомб (букет) и в огне погибла моя квартира и все, что в ней было. А было, как Вы знаете, не много дорогих вещей, но много „ценностей“. Мало того, в тот же день и час сгорела квартира и подвал дома Бискупского, где находилось мое собрание фотографий о России (22 000 изображений)… и ящик с 70-ю самыми лучшими книгами моей библиотеки… А наше знамя, спасенное из Праги моим помощником, по пути сгорело в вагоне… Офицер, оставшийся в вагоне, — погиб… Казалось, что рушилось все, — наше Белое Дело… было захвачено красными руками, будущего не было… мы были близки в эту минуту использовать то, что мне дал по моей просьбе, понимая меня, в Берлине доктор Аксенов…