Белая ворона (СИ) - Страница 51

Даже «этот человек» отодвинулся на задний план. Нет, я не проигнорировала это размытое упоминание. Но ясно же, что раз мать так выражается, бесполезно спрашивать и уточнять.

— Сончжон, — ответила не особо понятно мать.

Затем пустилась в объяснения, где вспомнила усопшую учительницу отца, на церемонию прощания к которой они ездили в феврале. Еще потом эпично и своевременно вернулись. Так вот, провожать в последний путь — это сончжон. Дарить часы — это тоже сончжон. Другими иероглифами. Но созвучно.

— Получается, мы своими руками дали дочери… — лицо отца закаменело.

«Да, бать, ты прав», — жжение в груди стало невыносимым.

— Если положить песочные часы на бок, — решила сменить ход их мыслей. — Получается знак бесконечности. По телевизору говорили.

— А ведь и правда, — через силу (так мне кажется) улыбнулась мамочка. — Ты у нас невероятная умница, А-Ли.

Я пыталась их успокоить, а сама с трудом «держала лицо». Потому что с моей стороны «попадание» Киры Вороновой в тело Ли Мэйли больше не выглядело, как случайность. Ай, там девочка упала и ударилась головой, но есть претендент на освободившийся сосуд. Совместим?

Эти двое любят дочь. Даже не так: они практически боготворят свое сокровище. Вложить драгоценности в руку символ скоротечности бытия? Не думаю, что это возможно. Не без вмешательства извне…

Мироздание, скажи: оно того стоило?

Мой ответ — нет. Но меня никто не спрашивал. А обратно колесо истории не провернуть.

Значит… Надо сделать так, чтобы это всё не было напрасно. Стараться изо всех сил — и еще больше! — чтобы сместить это чертово колесо бесовой истории с намеченной незнамо кем колеи. Умри, но сделай, и никак иначе.

А для того, чтобы стрясти с лиц моих замечательных местных родителей застывшие маски, я постаралась бойко перевести речь на празднование дня рождения своего дворового приятеля. Чжан Джиана.

Принялась теребить на тему: что мы ему подарим? Нас ведь пригласили на скромное торжество. Громко и многолюдно отмечать детские «днюшки» не принято, на шум ведь могут и демоны (кхе-кхе) подтянуться… Но скромный тортик с близкими друзьями (приятели с детской площадки сойдут за таковых) и родителями слопать вполне дозволительно.

Еще длинную лапшу положено есть. Прям длинную-предлинную, какую только сможет найти (или приготовить) госпожа Чжан. Поедание длиннющей лапши сулит имениннику долголетие. И вареные красные яйца. Их тут красят иначе, чем у нас на Пасху. Варят вкрутую, затем натирают влажной красной каллиграфической бумагой. Яйцо — это символ рождения, вполне очевидно.

А торт — это просто торт. Без традиций. Но вкусненько.

В качестве подарка батя предлагает красный конверт. Универсальный подарок — деньги. Мама говорит про рубашечку. Предлагает купить красную рубашку из качественной ткани и вышить ее. Например, в области кармашка. Поддерживаю, предлагаю образ жирафа в качестве вдохновения.

И сразу предлагаю две рубашечки брать, но вторую пошире. На бегемотика, который Бо Ченчен. Тематика для вышивки очевидна. Там рядышком и следующее празднество же. А на отмечание дня рождения Сюй Вэйлань нас не позвали. Никого из нас, круглолицые мамани с их чадами тоже вне желанных гостей на празднике жизни в семье Сюй.

Как по мне: не больно-то и хотелось.

Син точно к нам повадился. Где моя поганая метла, чтобы замести за этим проглотом следы? Шучу. Просто немножко зла на него. Понимаю, это не его косяк с ролью. И он как раз хотел, как лучше. Но вышло-то, как всегда.

На сей раз прискакал этот молодой деятель к маме. Или, если копнуть глубже, то к помощнику сценариста Бай Я. Ага, уже и псевдоним наш вызнал.

Видите ли, его курс (первый) к концу учебного года решил выступить на каком-то внутреннем фестивале студенческого кино. Опыта ни у кого нет, зато энтузиазма — хоть отгружай вагонами на экспорт. Младшекурсникам тоже охота снять фильм. Первый в будущей карьере, знаковый.

С жанром студентики определились. Хотят замутить легкую романтическую комедию, где упор даже не на романтику, а на мечты и стремления. Логично: что вижу, о том и пою. Там каждый первый мечтает о том, как прославится. И каждый второй вкалывает, чтобы вырваться вперед в учебе и эти все мечты осуществить.

Мне сходу вспомнилась корейская дорама: «Dream High». Она же Одержимые мечтой. К слову, второй сериал (не анимированный) в азиатском исполнении, который я смотрела. Первый был про ехидную ведьму-начальницу (ведьма — часть названия дорамы, а не оскорбление) и молодого нищеброда… кх-м, не слишком обеспеченного юношу, мечтающего стать шеф-поваром. Спойлер: ведьму и поваренка зафиналили хэппи-эндом.

— И чего вы хотите от моей мамочки? — спрашиваю с видом подозрительным. — Надеюсь, не накатать вам сценарий забесплатно?

Не удивлюсь ни разу: вкус халявы сладок, а раз Син о наш порог бьет копытцем, значит, дело есть. И налопаться заодно намерен: я ж, как его вижу, с глазами грустными и скоростной работой палочками, вспоминаю рекламу корма для котиков и котяток. «Желудок котенка — чуть больше наперстка». Будучи кошатницей со стажем, подпишусь и под вольным народным продолжением этого слогана: «Но жрет эта лошадь чуть меньше слона». Сравнить Сина с вечно голодным котеночком размером с матерого дикого свина — не ошибка.

— Этому бесполезному так неловко, — снова принимается за самоуничижение зародыш режиссера. — Но мы бы не хотели обращаться к профессорам за советом. Думали, сумеем доказать, что у нас есть задатки и способности.

«Короче, Склифосовский», — охота заорать, но я терплю.

— Можно сказать, наш курс, как ваша замечательная дочь и ее друзья, — заискивающе улыбается свинтус. — Мы — сами. Вот. Но совет нам всё же нужен. По сценарию.

— Бесплатно не работаем, — фыркаю: балл за девиз засчитан. — Впрочем, каков масштаб проблемы?

Конечно, формулирую я это чуть попроще: «Много? Сложно?» — а то не поймут-с. Или наоборот, что даже хуже.

— Ай… — трет заднюю часть шеи Син. — Пара логических дыр. И… мы не можем выбрать концовку. Это задача сценариста, но она… Сама не может определиться.

«А еще она студент-первогодка», — вздыхаю, понимая, что надо выручать этих мечтателей.

— Вот что, — мамуля смотрит на меня, затем на студента. — Ты принес записи?

Син мотает головой и вроде как снова собирается бить себя по лицу.

— Хитрец! — щурюсь и корчу рожицу, словом, пользуюсь малышковой вседозволенностью. — Мама, он хочет еще прийти. И еще поесть.

А то как бы его мать отпустила без кормления?

Этот не краснеет — желтеет. Очень забавное изменение цвета кожных покровов. Я такого раньше не видела.

— Приноси в следующий раз, — улыбается мама, наливает мне и гостю по стакану соевого молочка. — Мы вместе поглядим и подумаем. Может, что-то и подскажем.

И хитро так на меня косится. С ее выразительным разрезом глаз — вид той еще плутовки. Или заговорщицы.

— Син, — зову, пока студент не захлебнулся от радости.

Он поднимает голову над стаканом. Вокруг рта — молочные усы.

— А?

Чисто котенок. То-то его мама-кошка привечает.

— У вас там есть, кому писать музыку? — уточняю. — И петь?

А то я им сейчас напридумываю всякого, но реализовывать будет некому. Конечно, тырить всю идею «Одержимых» я не намерена. В той дораме так-то тоже полно спорных сюжетных ходов, про второй сезон я вообще молчу. Хотя нет, скажу: лучше бы его не снимали.

Еще я «не писун» в плане песен, особенно на китайском. Про музыку к песням вообще забудьте. Так что нужен тот, кто что-то миленькое, легонькое, с мелодичным звучанием сможет придумать и исполнить. Потому как ромком с приятными саундтреками всяко лучше, чем ромком без оных.

— Есть, — осторожно говорит усатый свин.

«С какой целью интересуетесь?» — плещется в его суженных (куда там сужать-то!) глазах. Но он стойко держит в себе любопытство.

— Славно, — окунаю палец в свой стакан, делаю «буп» в кончик носа: теперь этот кот идеален. — Свободен.