Белая ворона (СИ) - Страница 106
Она едва не забыла корзину на лестнице, но вспомнила и забрала, слишком уставшая для любопытства. Сунула нос — и на душе потеплело. Монтроз не забыл… Старательно уложенный в плотно закрытые судки и завернутый в полотенца, в корзине лежал ее ужин. И какой!
Тушеная утка, нежнейшее куриное фрикасе, ягнячьи отбивные и картофельный салат. Вишневый пудинг и слоеный персиковый пирог… Маред растерянно улыбнулась. Содержимым корзины можно было накормить дюжину человек, а ей здесь хватит и на обед, и на завтрак, и еще оставшееся придется куда-то деть!
Она принюхалась к смеси упоительных ароматов. Жаль — некого позвать в гости, тье Румстронг в это время уже спит. Ей вдруг захотелось самого обычного вечера в обычном доме. Чайник на плите и накрытый стол, кошка мурлычет и трется об ноги. И мужчина, лица которого Маред никак не могла представить, сидит в кресле, ожидая ужина, и спрашивает, как прошел ее день. Она даже зубы стиснула от пронзительного одиночества, холодного и тяжелого, как подаренная лэрдом зажигалка. Что ж, это тоже можно пережить, верно?
Анриетта сидела так, словно за время его отсутствия даже не пошевелилась. Сжимала стакан, в котором не убавилось бренди, и смотрела куда-то в пустоту, но дышала уже ровно и глубоко. Рассудком Алекс понимал, что должен был испытывать вину: пока дорогая ему женщина ждала, он целовался в коридоре с Маред. Но это только рассудком, а чутье подсказывало, что Анриетте необходима была эта крошечная передышка. И действительно, стоило подойти ближе, Анри подняла на него усталый, но ясный взгляд.
— Тебе лучше прилечь, — сказал Алекс.
Опустившись на колени, он снял с женщины туфли и чулки. Анри приняла это послушно, как ребенок, но не легла, и Алекс опять присел рядом, обнял ее за плечи. Несколько минут они молчали, потом Анри глубоко вдохнула и выдохнула.
— Все хорошо, — сказала она негромко. — А что там… этот?
— Пока у охраны. Вот как раз думаю…
— Пусть его просто выкинут. Не надо шума, ни вокруг меня, ни вокруг клуба.
Голос у Анри был так спокоен, что это само по себе вызывало подозрения.
— Это не решит проблему окончательно, — так же бесстрастно отозвался Алекс. — Он явно не в себе, если до сих пор тебя ненавидит и хочет.
— Ну и Ллир с ним.
Анри сделала большой глоток и поморщилась:
— Не хочу пить… Алекс, мне все равно, что у него за беда с головой или тем, что ниже пояса. Я сейчас никуда не выхожу без охраны, это сегодня… он меня врасплох застал. Возле уборной, надо же… Скот. Но прятаться я не собираюсь! А если еще раз подойдет, пусть с этим разбирается охрана.
— Как скажешь, — согласился Алекс, уже понимая, что истерики не будет, но это как раз не слишком хорошо: лучше бы Анриетта выплеснула чувства наружу. — Мы еще об этом поговорим. И если он не уймется…
А про себя подумал, что наверняка не уймется. Такие не понимают, что мир создан не только для их удобства и желаний. Одна беда, за богатеньким знатным ублюдком стоит его семья, и если ублюдок просто исчезнет, расследование может привести к Анри. Попробуй угадать, кому мерзавец успел сказать лишнего?
Нет, здесь нужно очень хорошо подумать. Снова обращаться к его родственникам — бесполезно, разве что найти такой рычаг давления, который даже сиятельное графское семейство не сможет игнорировать. Надежнее и проще всего заполучить на эту тварь качественный материал для шантажа. Настолько грязный, чтобы ублюдок сам боялся подойти к Анри на милю. А если не удастся заполучить подобную тайну, придется ее создать.
Алекс вспомнил одно дело из судебных архивов. Некий представитель вполне высшего света устраивал оргии с участием юношей из таких же знатных семей. Наркотик в вине, доступные женщины и веселые собутыльники, атмосфера вседозволенности… А потом юнцам показывали камерографии, на которых они блаженствовали в объятиях мужчин, которых видели первый и последний раз в жизни. И бедолаги разорялись, лишь бы предотвратить позор. Почти как «Белая лента», только ради наживы, а не из похоти. Вскрылось все, когда один из жертв предпочел покончить с собой…
Да, это определенно стоит обдумать. Ну и обычные несчастные случаи еще никто не отменял.
— Алекс, о чем ты сейчас думаешь?
— Строю коварные планы, разумеется, — улыбнулся он как можно спокойнее. — Не беспокойся, я сейчас передам охране, чтоб его вышвырнули. Ты уверена, что не хочешь еще выпить? Может, заказать чаю?
— Нет, не стоит, — отозвалась Анри, покачивая стаканом. — Алекс, мне, право, неудобно… Я испортила тебе вечер. И не только тебе. Эта твоя гостья… Она у нас впервые?
— Да, — не стал скрывать Алекс очевидное.
— Новое увлечение или просто протеже?
Анри оттаивала на глазах, в ее голосе слышался вежливый интерес и еще что-то. Нечто неуловимое, пробивающееся сквозь обычную дружескую маску.
— Сам пока не знаю, — вздохнул Алекс, слегка разворачивая женщину спиной к себе и начиная распускать шнуровку ее платья. — А ты ее не помнишь? Мой день рождения и подарок. Не тот, что вы приготовили, а внезапный.
— Ах, во-от это кто, — протянула Анриетта. — Теперь вспомнила. Но это не мое дело, конечно. Так ты останешься?
И опять вопрос прозвучал совсем просто и невинно, однако с подтекстом — и Алекс улыбнулся. Анри, разумеется, не Флория, но… Сейчас ей очень нужно знать, останется Алекс или уедет.
— Я уже остался, — сказал он. — Одну минуту…
Он позвонил метрдотелю и велел, чтобы «гостя» выкинули из клуба. Заодно уточнил, исполнено ли распоряжение насчет ужина тье Уинни. Очень удобно быть альтер эго хозяйки клуба — обеспечивает множество мелких и не очень привилегий.
А с Маред действительно получилось неудобно, Анриетта права, но что поделать? Да и тье Уинни скорее обрадуется вечеру и ночи без присутствия Алекса. Кажется, она искренне сочувствовала Анриетте.
— В следующий раз, когда придете вместе, скажи мне, — попросила Анри, когда Алекс закончил разговор. — Я очень обязана этой девушке. Алекс, как же глупо и мерзко… Я ничего не могли ни сказать, ни сделать, даже крикнуть. Как кролик, которого вот-вот сожрет удав, а он шевельнуться не может. Мерзость…
Она зябко обхватила себя руками за плечи.
— Анри, — тихо сказал Алекс, кладя фониль и снова обнимая подругу за плечи, — это не слабость, а психический шок. Все эти годы ты борешься с жуткими воспоминаниями, как раненый — с последствиями раны. Уже то, что ты не сошла с ума, настоящее чудо. Клянусь, ты одна из самых сильных людей, кого я знаю. А сегодня… тебя ударили в самое уязвимое место, самое болезненное.
Прижимая не слишком крепко, но так, чтобы согреть своим теплом, он закончил распускать шнуровку, позволил платью упасть к талии Анри и взялся за корсет. Слегка приподнявшись, Анри помогла избавить ее от платья, оставшись в тонкой полупрозрачной рубашке и таких же батистовых панталончиках.
— Хочешь ванну? — предложил Алекс мягко. — Или спать?
— Спать, — вздохнула Анри. — Алекс, ты же голодный, наверное. Спустись вниз, поешь. Я сама…
— Я не голоден, — соврал он, не желая оставлять женщину одну. — Лучше выпью бренди.
Раздетая, Анри напомнила ему Маред. Чуть выше и тоньше, с гибким телом танцовщицы и небольшой грудью, она тоже была смуглой и темноволосой. Обычно на этом сходство и заканчивалось, но сегодня Анри тоже ежилась и сжималась, несмотря на бережность прикосновений Алекса. И под одеяло она нырнула охотно, будто прячась, замерев там и впервые за долгое время не пожелав раздеться догола.
Сев рядом, Алекс запустил руки в блестящие мягкие волосы, осторожно вытаскивая из них шпильки. Анри коротко и рвано выдохнула под его прикосновениями, потом протянула руку и приглушила светильник у кровати. Закрыла глаза и замерла.
Алекс еще пару минут погладил ее по голове размеренными медленными движениями, потом быстро разделся и скользнул под одеяло. Обнял, прижавшись всем телом, поцеловал — в щеку, ласково, — и долго молча гладил плечи, спину, бока и все, до чего мог достать, пока дыхание женщины не стало совсем ровным и тихим.