Белая магия - Страница 2

— Наследница? — высказал Ноа свою догадку.

— Можно так сказать, — гордо улыбнулся Тони, — И лучшее во всём этом деле то, что её отец путешествует по Европе и вернётся не скоро. А к тому времени, когда вернётся, его дочь уже будет носить под сердцем следующего наследника рода Килли. Этого будет достаточно, чтобы свести на нет все его возражения по поводу нашего союза.

— И леди Идеал согласна с этим планом?

Тони дважды кивнул и сделал ещё один глоток бренди.

— На самом деле, именно она поощрила меня на ухаживание. Её мать слишком строга и просто не даёт ей свободно вздохнуть. А она ищет свободы и возможности сбежать из-под постоянного надсмотра. И я, как рыцарь, коим я, в общем-то, и являюсь, предложил ей себя в качестве спасителя.

— Ради избавления от надсмотра родительницы она готова пожертвовать своей невинностью и состоянием отца? Этот союз будет поистине заключён на небесах!

Тони пристально посмотрел на друга и, понизив голос, произнёс:

— Независимо от того, что ты о ней думаешь, Ноа, я люблю её. А она любит меня. Я не понимаю, что ты имеешь против? Она незапятнанна, её репутация леди не ставится под сомнение. Она аристократка и станет для меня прекрасной женой и виконтессой. Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но не все женщины такие, как леди Джулия Грей.

При упоминании этого имени, Ноа бросил на друга взгляд, который мгновенно напомнил тому, что эту тему лучше не затрагивать. И не будучи глупцом, Тони тут же сменил тактику защиты:

— Хорошо, а как же твой брат?

— При чём здесь Роберт?

— Он сделал хорошую партию и просто боготворит свою жену.

— Да, но Катриона другая. Она не воспитывалась в обществе, которое пропагандирует выбор мужа по громкости титула или полноте кошелька. Общество, в котором сравнивают кандидатов в супруги и останавливают выбор на более престижном или выгодном, а не любимом. Катриона же любила Роберта даже тогда, когда все думали о нём худшее.

— Моя леди не хуже. Можешь мне поверить, учитывая, кто её отец, она могла бы сделать несравнимо лучшую партию, чем стать женой склонного к расточительству виконта.

«Почему же не сделала?» — подумал Ноа, но решил оставить это замечание при себе. Он решил прекратить свои обречённые на провал попытки открыть Энтони глаза на характер его леди. Это ничего не даст. Или же приведёт к тому, что Тони ещё больше будет стремиться жениться на ней, ведь совершенно очевидно, что он околдован этой женщиной.

— А Сара? Что говорит она на этот счёт?

Тони быстро отвёл взгляд и уставился на огонь, но всё же пробормотал:

— Я ей ещё ничего не говорил.

Это заявление ободрило Ноа.

— Но она твоя сестра, единственная живая родственница! Разве не будет честнее предупредить её, что в доме, которым она управляет со дня смерти ваших родителей, скоро появится новая хозяйка?

Глупая ухмылка наконец-то окончательно пропала с лица виконта, а взгляд потемнел от вины:

— Конечно, ты прав, — согласился он, — Я знаю, что должен сказать Саре. И я скажу. Обещаю тебе, как только мы поженимся, я напишу Саре письмо, чтобы она успела подготовить Килли-кросс к нашему приезду.

Ноа разочаровано покачал головой.

— По-моему, твоя сестра заслужила узнать о предстоящей свадьбе лично от тебя, Тони.

— И я бы с удовольствием это сделал, но у меня нет времени. Уже сегодня ночью мы едем в Шотландию. Пока мы тут с тобой разговариваем, мой экипаж уже стоит, готовый к поездке. Я жду только записки от своей возлюбленной, с указанием времени, во сколько я могу забрать её в обговорённом месте, и мы тут же отправимся в Гретна-Грин, прежде чем кто-нибудь догадается в чём дело. Я знаю, что поступаю несправедливо по отношению к сестре, но у меня нет другого выхода. А когда Сара встретится с моей невестой, познакомится с ней и полюбит, также как я, она всё поймёт. Сара всегда всё понимает.

Тут Ноа нечего было возразить. Сара Прескотт была самой разумной и неконфликтной девушкой, которую он знал. А её брату не впервые предстояло стать жертвой собственной необдуманной стремительности. Но Сара всегда с достоинством встречала и сносила удары судьбы. Даже когда Тони, совершенно неожиданно, приобрёл патент капитана кавалерийского полка и решил в одиночку победить этого чёртова Наполеона. Сара прореагировала с удивительным спокойствием. Она никогда не показывала свой страх, причём вполне обоснованный, потерять единственного родственника, продолжателя рода Килли, который добровольно подвергал своё и её будущее опасности. И Иденхолл разделял её тревогу.

Ноа никогда не забудет выражение облегчения на её лице, когда она узнала, что ему удалось благодаря влиянию отца добиться разрешения сопровождать Тони на материк. «Присматривай за ним, — попросила Сара, — он всё, что у меня осталось». И Ноа серьёзно отнёсся к её словам, сражаясь бок о бок с Тони под Талаверой, в Альбуере и Бадахосе. Но в итоге именно он, Ноа, был ранен. Один точный выстрел, и он вынужден был вернуться в Англию, оставив своего друга одного в продолжающейся кровавой схватке. Он не забыл выражение лица и слова Тони в день своего отъезда из Испании: «Обещай мне, что позаботишься о Саре, если со мной что-нибудь случится. Ты единственный, на кого она может рассчитывать, если меня не станет».

Это был единственный случай за всё время их знакомства, когда Тони говорил абсолютно серьёзно, чем впервые показал Ноа, что и он испытывает страх. Ноа торжественно обещал выполнить его волю, если появится такая надобность.

Слава богу, Тони вернулся после битвы при Ватерлоо, раненый, но живой. А его раны зажили так быстро, что многие просто даже не задумывались над тем, сколько смертей и страданий прошли прямо перед его глазами. И вдруг такое? Бежать в Гретна-Грин с девушкой, которую он по сути дела не знал! Ноа задумался над тем, что, возможно, эта затея даже опаснее, чем противостоять в одиночку армии Наполеона.

— Но я согласен с тобой, — прервал его размышления Тони, — письмо в данном случае не слишком уместно. Кто-то должен поговорить с Сарой, — он посмотрел Ноа в глаза, — и я думаю, ты лучше всех подойдёшь для этой цели.

Ноа уставился на друга с возрастающей тревогой:

— Тони…

— Ты единственный, кто может это сделать, Ноа. Ты знаешь, Сара всегда чувствовала к тебе особую привязанность. К тому же ты гораздо красноречивее меня. Кому всегда удавалось выкрутиться из любых неприятностей, которые мы вызывали на наши головы? Ты! И для Сары ты сможешь подобрать нужные слова.

— Я не стану…

— Я даже признаю, что ты выполнишь эту миссию с гораздо большим достоинством, чем я.

— Я говорю серьёзно, Тони. Я не стану…

Тони откашлялся:

— Между прочим, помнится, именно я взял на себя вину, и позволь добавить, наказание, за то, что ты запустил свинью в покои мистера Бликли в Итоне.

Ноа удивлённо уставился на друга:

— Это случилось двадцать лет назад, Тони. Мы были мальчишками, двенадцати лет от роду.

— Значит, наступило время вернуть долг.

Ноа продолжал пристально смотреть на Тони, но его сопротивление начало рушиться. Действительно, их дружба началась именно с того дня, когда Ноа, не задумываясь, принял вызов более старшего ученика, который чуть было не закончился для него знакомством с тростью ректора. Никто иной как Тони отвлёк злобного мистера Бликли от намерения применить к Ноа свою печально известную методику воспитания, пустив из лука стрелу не в цель на стене, а в зад ректора, и получив за это гораздо более суровое наказание, чем то, что ожидало Ноа.

Ноа и правда задолжал Тони за дни пребывания в Итоне, да и не только за упомянутый случай, но и за многие другие, последовавшие за ним. С того дня преданность Тони их дружбе была непоколебима. Именно Тони помог пережить ему два года назад смерть сразу нескольких родственников, погибших при пожаре. В прошлом году Тони был его секундантом в той идиотской дуэли, вызванной бессмысленной интрижкой, которой не должно было быть места в жизни Ноа, но полностью изменившей её.