Беги, Василич, беги. Часть 2 (СИ) - Страница 5

Директор старого театра,

Всегда был в горе от ума,

Дела он оставлял назавтра,

Вчера с косой пришла сама.

И я даже знаю, кто это написал. Я всегда колебался с генеральной линией, я подписант всех писем от борьбы с безродными космополитами до поддержки освобождения от братской оккупации нашей исконно-посконной причерноморской территории. И учтите, я этого так не оставлю...

В это время меня отдернули от цветов и отвели на фланевег. В голове всё крутилось, была сильная слабость и я с трудом открыл рот по сигналу колокола, чтобы напитаться Святым Духом.

Глава 63

Кое-как придя в себя, я спросил у Жучары:

- Что это было?

- Этот из последних - самый ядовитый, - сказал Жучара, - недавно откинулся, поэтому почти весь яд наружу. Так и душу можно отдать по второму разу. Баба та не так опасна, весь яд ушёл. Муженёк могилку поливает, цветочки растут, вот и она тут благоухает как простой цветок. А раньше была, не приведи Господь, - сказал он и мелко перекрестился.

- Да...уж, - задумчиво сказал я, - у вас тут не соскучишься. А ещё какие особенности есть?

- Особенности, особенности, - начал бормотать соглядатай, морща лоб в напряженном раздумье. - А-а, вот есть. Ангелы стали делить всех по отношению к Крыму. Те, которые за аннексию, идут по правой стороне, а те, кто против - по левой стороне. Раньше все ходили в одну сторону, как на демонстрации, а сейчас каждый в свою сторону и навстречу друг другу. Не приведи Господь, кто-то с ноги собьётся, драка получится первостатейная.

Вдруг сверху налетела какая-та белесая фигура и стала махать руками, но Жучара шикнул на неё и она улетела вверх, исчезнув так же быстро, как и появилась.

- А это ещё что? - удивился я.

- Да есть тут один, - как-то походя сказал мой просветитель, - там его при жизни канонизировали, а он ещё не откинулся. Вот он и летает здесь как бы один из начальников, командовать всё норовит, а та привязка всё не отпускает. Ни тут и ни там. Пока шугаем, а что дальше будет, хрен его знает. Тут ещё война намечается между твоей бандой и местными. Скучно жить не придется. У тебя эти безротые, похоже спецназовцы, на народ обучены бросаться, их первых лупить будут, а потом за вас примутся, если вы только потеряете связь между собой. Будут растаскивать в разные места и дырки закрывать, чтобы Дух Святой в вас не входил, а там вы и кончитесь, будете прахом на клумбе у этих цветочков.

- А ваши бугры не думают, что и им несладко придется в результате этой войны? - спросил я.

- Думают, - ответил Жучара, - поэтому и бросили меня к вам на съедение.

- Вот чёрт, - выматерился я, потому что это слово в раю считается саамы матерным, - нам война вообще не нужна, мы здесь временные, нам нужно как-то отсюда выбраться, а вот как, сами не знаем. Раз уж ты начал давать советы, так я назначаю тебя своим советником, давай советуй, помогай. Мы там не откинутые и не канонизированные, поэтому нам домой нужно возвращаться.

- Начальник, а можно я к своим смотаюсь? - спросил Жучара. - И ещё скажи - "век воли не видать", что не хочешь здесь мазу держать.

- Мамой клянусь, - сказал я первое пришедшее в голову заклятие.

- Вы что, с Кавказа? - удивился Жучара.

- Нет, мы с Украины, - почему-то пошутил я.

- От войны спасаетесь? - деловито спросил связник.

- От какой войны? - к нашему разговору присоединился взволнованный Гудыма и ещё шестеро безротых боевиков.

- А вы что, совсем ничего не знаете? - спросил Жучара. - А у нас на днях весь рай по этому поводу надвое разделился. Говорят, что и в аду такая же ситуация.

- А кто с кем воюет? - спросил Гудыма.

- Ну, война это пока не совсем война, но Россия пошла на конфронтацию со всем миром, - сказал представитель райской организованной преступности, - наконец-то мы займёмся своей экономикой, а не будем сидеть на подсосе у Запада. А так, за что не возьмись, ничего своего нет. Сначала мы вернули себе наш Крым. Потом вернём то, что Ленин подарил, а там доберёмся и до того, что царь Петр топором прорубал. В окно полезем, как и он. Мы им всем покажем Кузькину мать.

- Откуда ты всё это знаешь? - удивился я.

- Да так, - усмехнулся рассказчик, - всё слухами полнится, - и он ушел.

Глава 64

- Ты понимаешь что-нибудь? - спросил я Гудыму.

- А что тут особо понимать, - ответил старый чекист, - всё в природе взаимосвязано. - Если веришь в Бога, то для тебя существует потусторонний мир в виде ада и рая. А если не веришь, то этот рай и ад выступает в виде одного целого, разделяемого друг от друга двумя рядами колючей проволоки.

- Что-то ты, Гудыма, стал говорить загадками, - заинтересовался я умозаключениями старого друга. - Давай-ка, поясни подробней, а то я стал чего-то недопонимать.

- Вот ведь непонятливый, - заворчал старик, - для всех верующих - вся власть от Бога, а одновременно и от дьявола, хотя все стараются от последнего дистанцироваться, показать себя ангелочками с крыльями и пушистыми волосиками на мудром челе. А в России это тем паче, потому что любой выборный чиновник старается обеспечить себя, свою семью, потом всех своих прихлебателей и сделать выборное место корытом не на положенные, допустим, два года, а на всю жизнь. Это разве по-божески? Нет, это всё от дьявола. Помнишь, как в той песне? Сатана там правит бал, а люди гибнут за металл. Ежели ты человек неверующий, то вся жизни сразу делится на два лагеря двумя рядами колючей проволоки с часовыми на вышках. Один лагерь - строгого режима, другой лагерь - нестрогого режима и непонятно, в каком лагере, в том, где законы соблюдаются или тот, где законы не соблюдаются. Причём, людей одного лагеря сажают в другой лагерь, а тот лагерь отпускает отслуживших обратно в тот, который его прислал. А так оба лагеря одинаковы. В какое-то время меняются условия содержания то в одном, то в другом лагере, однако, суть одна - поддержать равновесие между двумя лагерями.

- Ну, и где же тут дьявол? - спросил я, саркастически усмехнувшись.

- Дьявол тут в желаниях и в возможности их исполнения, - сказал Гудыма, о чём-то задумавшись. - Всем лагерникам дьявол даёт в руки самое опасное оружие - власть. Люди вольны выбрать себе форму правления и выбрать правителя. И что выбирают себе люди? Подсказать или сам догадаешься?

- Догадаюсь, - сказал я, - из всех форм правления народ выбирает для себя рабство, а в правители между праведником и разбойником выбирает разбойника Варавву, отправив на Голгофу Сына Божьего Иисуса. Это и есть месть дьявола Богу и ничего Бог не может сделать с этим народом. Не может разбудить его, не может растормошить, не может доказать, что свобода лучше несвободы; что каждый человек должен работать для лучшей жизни и что Божьи заповеди направлены на улучшение жизни, а не на увеличение количества людей, отправленных в другой лагерь для проживания в не ими избранную жизнь.

- Вот видишь, - сказал старый чекист, - и ты стал задумываться над тем, что народ должен выбирать лучшую жизнь и лучших своих представителей для управления собою. И каждый правитель должен иметь над собой не Божий суд, а контроль и Народный суд. Перед Божьим судом он будет представать тогда, когда откинется из этого мира.

- Хорошо, - согласился я, - но кто тогда поддерживает связь с раем и с адом? Видишь, цепочка прерывается и всё повисает в пространстве, как лестница на небо.

- А зачем далеко ходить, - сказал Гудыма, - когда всё под рукой. Мы как сюда попали? По веревке вниз из колодца твоего дома. А как ты до князя Владимира добирался? По мосточкам из твоего же дома. И таких ворот в рай и ад немало. Кто связь поддерживает, спрашиваешь ты? И это тоже очень просто. С раем связь поддерживают попы. Они как бы связь с Богом держат, и чем больше прихожан, тем больше благонамеренных людей попадает в рай. Связь с адом поддерживают тюрьмы, а законники напрямую связь с дьяволом держат и налево и направо сажают людей в тюрьмы, увеличивая сторонников антипода Его. Некоторые законники придерживаются политики неотвратимости наказания и воспитания с профилактикой. Эти к Богу ближе. И некоторые попы публично призывают к расправам над неугодными, эти ближе к Сатане. Так что, тут всё взаимосвязано и повязано, а равновесие между добром и злом очень хрупко, особенно в нашей стране, которая каждые тридцать-сорок лет скатывается в репрессии и уничтожение собственного народа. И погибают самые лучшие, как говорится, генофонд нации. И сейчас мы на грани. Скоро свалимся в новую яму репрессий. Вот так, это я тебе как старый чекист говорю.