Беги, мальчик, беги - Страница 36

— Не экономь мыло, — сказал он. — Всё мой — голову, и за ушами, и между пальцами на ногах, всюду. И не спеши, у нас есть время.

В доме у Ковальских Юрек мылся большим квадратным куском стирального мыла. Здесь мыло было маленькое, круглое и пахло цветами. А кроме того, оно все время выскальзывало из его руки, падало на пол и куда-то убегало. Парень каждый раз смеялся, поднимал его и снова вручал Юреку. Наконец Юрек закончил мытье и сполоснулся. Парень закрыл воду, вытер его большим полотенцем, а потом достал из шкафчика приготовленную одежду и начал натягивать на Юрека трусы.

— Я сам, — сказал Юрек. — Я все умею делать сам.

Там было нижнее белье, брюки, рубашка, куртка и коричневые туфли. Все новое.

— Примерь туфли, — сказал парень. — Посмотрим, подходят ли они.

Туфли не подошли, и пришлось идти за другой парой. Все то время, что Юрек одевался и завязывал шнурки, парень восхищенно смотрел, как тот управляется одной рукой, и уважительно цокал языком. А когда Юрек оделся, провел его обратно в кабинет Френкеля.

— Ну конечно, он еврей, — сказал парень и вышел, прикрыв за собой дверь.

Моше подошел к Юреку и одним движением руки сорвал с его груди крестик, подаренный красивой женщиной. Юрек стиснул зубы. Он хотел броситься на этого человека, но понимал, что тот намного сильнее.

— Когда-нибудь я вас убью за это, — сказал он с беспомощной яростью.

— Ну-ну, — примирительно сказал Моше. — Ты не первый, который приходит к нам с крестом на груди. И я знаю, что этот крест наверняка тебя спасал, и не раз. Но больше он тебе не нужен. Идем со мной.

Он привел Юрека в комнату с тремя кроватями. Возле каждой кровати стояла своя тумбочка, а вокруг общего стола стояли три стула. В углу был платяной шкаф.

— Здесь ты будешь жить еще с двумя ребятами, — сказал Френкель и вышел, оставив его одного.

На столе стоял и сладости и фрукты. Юрек съел яблоко, положил конфеты в карман и подошел к окну. Его комната находилась на втором этаже, под нею, на уровне земли, был еще один этаж. За углом дома группа ребят играла в футбол. Большую часть поля скрывала стена дома, но время от времени Юрек видел игроков, прибежавших за укатившимся мячом. Мяч у них был настоящий, из кожи. Юрек хотел было выйти, чтобы присоединиться к ним, но дверь оказалась запертой. Он подошел к окну и широко распахнул его. Потом выглянул наружу. Водосточная труба находилась совсем близко. Он поднялся на подоконник, ухватился за трубу одной рукой, обнял ее обеими ногами и соскользнул вниз. Потом обогнул дом и вышел на футбольное поле.

— Ты новенький?

— Да.

— У тебя что, нет руки?

— Нет.

— Покажи.

— Не хочу. У меня есть две ноги, этого достаточно.

Они немного поспорили, к какой команде его присоединить, а потом Юрек включился в игру. Он поиграл несколько минут и вдруг сильным ударом выбил мяч через забор.

— Как ты играешь! — закричали ребята. — Иди теперь доставай мяч!

Как раз это и было его целью. Именно для того он и вышел играть в своей новой куртке.

— Помогите мне залезть на забор.

Двое ребят подняли его и помогли забраться на забор. Он перенес тело на другую сторону ограды и спрыгнул вниз. Нашел мяч, точным ударом перебросил его обратно во двор, а сам свернул за угол и пустился бежать. Какая-то старушка попалась ему навстречу, и он спросил ее, где находится железнодорожная станция.

— Недалеко, — сказала она и показала, в какую сторону идти и где сворачивать.

Но ее объяснение не помогло. Юрек не мог прочесть названия улиц. Ему пришлось еще и еще раз спрашивать прохожих. В конце концов он все-таки добрался до вокзала. Тут он спросил, какой поезд идет в их поселок и на какой остановке нужно выходить. В поезде он спрятался в туалете. Отсчитав указанное число остановок, он сошел и, к своему немалому удивлению, обнаружил, что действительно добрался до своего поселка.

С вокзала он отправился прямо к дому Ковальских. Он шел, весело насвистывая. Войдя в дом, он увидел пани Ковальскую.

— Юрек! — обрадовалась она. — Какой ты красивый! Какая одежда!

— И туфли! — Юрек поднял ногу, чтобы она увидела его новые туфли.

— А наши мужчины в кузнице, — сказала она.

Там Юрек и застал Тадека и пана Ковальского.

— Вот видите, пан Ковальский, — сказал он, — я же сказал, что вернусь!

— Да, хорошо тебя одели эти евреи, — сказал пан Ковальский. — А почему тебе побрили голову, как арестанту?

— Такой у них порядок.

— Я думаю, они придут за тобой снова.

— Я знаю. Но вы скажете, что я не приходил, а я тем временем спрячусь.

Но он не успел даже сказать, где намерен спрятаться. В кузницу вошли два польских полицейских. Выследить «светловолосого мальчика без одной руки» оказалось нетрудно — слишком многих он расспрашивал по дороге.

Юрека снова посадили в машину и вернули в детский дом в Варшаве.

После общего завтрака в столовой двое товарищей Юрека по комнате ушли в школу, а ему сказали, чтобы он ждал. К нему должна прийти «одна пани», которая хочет с ним поговорить.

Юрек не хотел ни с кем разговаривать. Он хотел только одного — сбежать, и как можно быстрее. Они уже достаточно его расспрашивали. И все время одно и то же: как тебя зовут? откуда ты? что случилось с твоими родителями? были ли у тебя братья и сестры? Эти расспросы ему надоели. Его зовут Юрек Станьяк. Да, он помнит, что он еврей. Да, у него были братья и сестры. Сколько? Он не помнит точно. И так далее.

В дверь постучали. Он надел куртку и открыл. На пороге стояла женщина маленького роста — не намного выше его самого, — с седыми волосами и молодым лицом. Она смотрела на него, и ее глазах улыбались. Она протянула ему руку, как взрослому. Рука была мягкая и теплая. Она вошла в комнату, держа его ладонь, как держат маленького ребенка, и отпустила не раньше, чем села на стул. Юрек сел на свою кровать напротив нее. И тут женщина его рассмешила. Но когда через какое-то время он пытался вспомнить, чем именно рассмешила, то ему так ничего и не вспомнилось. Она просто внесла в комнату какую-то другую атмосферу, что-то новое, ободряющее и веселое.

— Меня зовут пани Раппопорт, — сказала она и улыбнулась.

— А я Юрек Станьяк, вы, наверно, знаете.

— Да, знаю.

И она снова взяла его руку и погладила. Он не стал ее отнимать.

— Юрек, — сказала она, — я все время встречаюсь с такими потерявшимися детьми, как ты. С детьми, которые не знают, кто их родители, откуда они, с детьми, которые скитались по лесам и деревням или прятались у добрых людей. Мы находим таких детей в монастырях и в церковных приютах. В основном девочек. Ты знаешь почему?

— Да, я знаю. Они такие же, как польские девочки. Мы, мальчики, другие.

— Я знаю, как тебе больно. Я понимаю.

Она продолжала говорить все тем же мягким ласковым голосом. Юрек уже не улавливал отдельных слов, он слышал только певучий поток звуков, которые сливались в тихую мелодию. Он чувствовал, как тепло ее руки переходит в его тело, поднимается вверх и перехватывает горло. Сам не понимая почему, он вдруг заплакал. Пани Раппопорт поднялась со стула, села рядом с ним на кровать и стала гладить его голову и лицо. Странные стоны вырывались из его груди. Он чувствовал, будто что-то открылось у него внутри и теперь он весь открыт и беззащитен. Напрасно он пытался закрыться снова. Душа вышла из-под его власти, и вдруг все плотины в нем прорвались, и он отдался на волю растущего чувства беспомощности, слабости и утраты, которое выдавливало из него всё новые и новые слезы. Пани Раппопорт обняла его, и он плакал в ее объятиях. И она тоже плакала. Юрек не понял, как случилось, что он вдруг заговорил. Она уже не сидела перед ним, она сидела рядом с ним на кровати, а он положил голову ей на колени и говорил. Говорил о том, что помнил, рассказывал то, что забыл.