БЕСсильный чемпион. Том 6 - Страница 9

На экране появляется лыбящийся Гоша в синей короне.

– Хи-хи, вот и свиделись, братец и Перун, – он кривит губы. – И приезжая азиатка, которую никто не звал.

– Я русская, – больше на автомате произносит Аяно.

Мы втроем впадаем в ступор. Я, конечно, сразу понял, что звонит псих, но даже предположить не мог, что созданный моими руками.

– Почему ты не в лечебнице? – наконец оттекаю я первый и поворачиваюсь к Владимиру, взбешенный как никогда. – ПОЧЕМУ. ОН. НЕ. В ЛЕЧЕБНИЦЕ?

– Я не знаю, – лепечет цесаревич, отступив.

Яростно смотрю на него, а он дрожит, пытаясь совладать с дергающимся глазом. Ощущаю, как Аяно прижимается уже вовсе не жестким плечом, а очень мягким и нежным полушарием. Томное дыхание девушки обдает ухо. Гадство, Яка! Как не вовремя я сорвался.

– О, Перун, не вини братца, хи-хи, – усмехается на экране Гоша, сдвигая странную корону набок. – Тем более, что Вове недолго осталось. Даже тебе его не спасти. Точнее ты сам оставишь братца на корм птичкам, хи-хи. Но мы к этому еще вернемся. А выбраться из палаты мне помог Максимка Рудковский. Он, кстати, и развел птичек, я же просто помогаю ему заботиться о пернатиках.

– Максим? – Владимир слышит знакомое имя и через страх передо мной приближается к телефону. – Гоша, пожалуйста, позови Макса, я хочу с ним поздороваться. Мы давно с ним не виделись, а ты знаешь, что нас с детства связывает дружба.

Цесаревич говорит с братом, как с умалишенным, но я вижу по глазам Гоши, что он совсем не тот вид сумасшедшего, которого можно заболтать. Младший царевич, сбрендив, резко поумнел.

– Ну поздоровайся, братец, хи-хи, – Гоша поворачивает телефон на красное нечто в углу, и Владимира передергивает. Даже я хмурю брови. Одной Аяно пофиг – прижалась носиком ко мне в шею и вдыхает мой запаха. Слишком сильно я вдарил Якой и слишком близко она стояла.

Возвращаясь к «Максимке» – Гоша полный псих. Ни одного целого участка кожи.

– Гоша, ты же должен вернуться в палату, – содрогаясь, говорит Владимир.

А тут бы я с ним поспорил. Психопату место только в могиле.

– Алла, дочка, хватит летать в облаках, – вмешивается в размышления княжны голос бывшей княгини Лидии. – Лучше помоги выбрать сервиз. Ох, мне кажется всё не то…

Тяжко вздохнув, Алла поднимается с пуфика в углу, куда забилась в надежде, что ее потеряют и забудут. Девушка поправляет складки домашней туники и послушно шагает по начищенному до блеска паркетному полу.

Алла ничего не понимает. Лидии исполняется круглая дата и, конечно, отпраздновать Юбилей необходимо. Но почему нельзя отложить мероприятие? Какая спешка собирать гостей в день террора?

Вокруг кипит суматоха, лакеи готовят к празднеству торжественный зал. Заставляют столами, которые укрывают белоснежными скатертями. По всему дому, через каждые десять метров, стоят безопасники – они следят не только за окружением, но и друг за другом. Одной охраны дома Бес посчитал недостаточной и прислал дружину бывших вассалов Настьевых.

Батлер протягивает княжне поднос с образцами вилок. Алла в прострации смотрит на серебряные приборы. В глазах расплывается. Все эти бытовые мелочи кажутся глупостью, бренной пылью, когда ее родненький Бес воюет со всем двором. Зачем эта фарфоровая посуда, зачем хрусталь? Почему она не со своим любимым, не прикрывает ему тыл, как в Афгане? Неужели так теперь будет всегда? Стезя Беса сражаться, а Аллы – следить за домашним очагом? Самое странное, княжна никогда не мечтала о битвах, но Афган изменил ее. А, может, виноват фрактал Гончей? Она стала похожей на Кали – почти столь же свирепой и непоседливой. Не в обиду «сестре», но это «ужасть», а не будущая супруга.

В сторонке мать княжны тоже волнуется, но совсем по другому поводу. Вечером приглашены сотни знатных гостей, но вот вопрос – придут ли они? Лидию успокаивают верные подруги, приехавшие задолго до пиршества.

– Ох, сварожечки, – у украшенной цветами арки лепечет бывшая княгиня. – Боюсь, никто не явится. Столько ужасных новостей – убийство сановников, покушение на самого великого князя Николая…

– А еще раньше разгром Долгоногих, – вставляет столбовая дворянка Бориславская, бросив быстрый взгляд на Аллу. Другие аристократки тут же тихо цокают на нее. Лидия Настьева делает вид, что не заметила явный намек на виновника охватившего столицу беспредела и его близкие отношения с дочерью именинницы. Алле так вообще сейчас все равно, кто и что про нее говорит.

– Ох, глупости, – возражает Бориславской аристократка преклонных лет. – Конечно, гостей будет уйма, пускай треть и не придет. Посмотрите на это прелестное создание, – умиляется старушка Алле. – Наш бутончик распустил лепестки и оказался прекрасной розой. Полюбоваться на юное очарование явятся все знатные кавалеры, уж поверьте.

Княжна не реагирует на похвалу, продолжая смотреть на поднос с приборами. Ее бледный лоб нахмурен.

– Неверно мыслите, – Бориславская опять вставляет свои пять копеек. – Кавалеров отвадит один только звук имени того, кто является нареченным вашего очарования. Князь Бесонов уж слишком отметился в последнее время. Круг объявил ему войну, если не забыли.

– Эта война закончилась, не успев даже начаться, – Лидия поспешно говорит. – Эльсы и Курбышевы еще ночью подписали мирные соглашения. Утром Круг отменил недоразумение под названием карательная операция.

– Ох, Лидочка, неужели ты думаешь, что руководящие члены Круга сразу же стали друзьями Бесонова? Их можешь спокойно вычеркнуть из списка гостей.

Алла вслушивается краем уха. О структуре Круга она знала со средней школы. Входили в организацию все Дома. Члены делились на обычных и руководящих. Постоянными руководящими являлись самые могущественные Великие Дома: Мироновы, Эльсы, Курбышевы, Долгоногие и Бородовы. Еще были семь временных руководящих членов – их избирали раз в два года прочие Дома. Настьевы такой чести еще не удостаивались. Только руководящие члены могли выдвигать вопросы на голосование. Голосовали тоже только они сами. Чаще всего временные руководящие члены безропотно слушались постоянных. Получается, что остальные Дома обязаны подчиняться решениям сильнейшего квинтета, если это не противоречит законам империи. Так что формально Бесу объявила войну вся аристократия, а по факту лишь самые могущественные. Прочих просто не спросили.

Но Артем уже разобрался с брошенным ему вызовом. За одну ночь. Алла бы улыбнулась от радости за любимого, если бы ей не было так тревожно. Сердце режет камень смутного беспокойства. Чем большую силу и смекалку проявлял Бес, тем изворотливее и опаснее становились его враги. Когда наступит конец этому противостоянию?

– Меня больше волнует столь плотная охрана в помещении, – проявляет неудовольствие другая дворянка снующими повсюду безопасниками. – Почему их нельзя хотя бы согнать на улицу?

– И, правда, Аллочка, – спохватывается Лидия, окликнув дочь. – Нельзя ли сбавить осторожность? Кто уж прямо нападет?

– Ваше Сиятельство, – возникает из позолоченных дверей Бион Сыренко, командир присланных дружинников. – У меня распоряжение от Его Сиятельства Бесонова сутки минимум держать особняк под повышенным контролем. Это касается и гостей, и слуг. А также и моих собственных людей. Велено следить за каждым.

– Дамы, да это уже паранойя, – замечает Бориславская. – Алла, твоего жениха-князя, случайно, не мучает мания преследования? Или, может быть, он следит за тобой, потому что не доверяет? Вдруг на вечере, правда, будут импозантные кавалеры.

Тишина. Дворянки осуждающе смотрят на Бориславскую. Обычно аристократка не в пример сдержаннее и улыбчивее, но, говорят, однажды она имела интрижку с самим Глебом Мироновым. Молодой Полковой был пьян и соблазнился на ее пышный бюст и крутые бедра, несмотря на разницу в семь лет. Кончина же молодого герцога поставила крест на надеждах аристократки повторить пикантный опыт.

– Лиза, – расстроенно говорит Лидия дворянке. – Зачем ты так?