Батюшка сыскной воевода. Трилогия. - Страница 136

А вот Кощея-то уже и не было. Преступный элемент исчез так же неожиданно, как и появился.

— И кукарекнуть-то не успели... До чего шустрый уголовник пошёл, не находите? А у меня ещё и мыслишка одна по ходу наблюдения образовалася... Костюмчик его ничего не напоминает! И сапоги опять же...

— Намекаешь на то, что именно Кощея, а не дьяка я мог видеть в ту ночь?

— Истинно, отец родной, — довольно просиял Митька. — Ну а экспертиза наша домашняя что по энтому поводу думает? Ой... а где ж она?

Вот именно «ой»... Бабка тоже словно бы растворилась в ночном воздухе. Хотя в отличие от гражданина Бессмертного не бесследно — далеко в поле, за околицей, мелькал белым пятнышком её головной платок. Похоже, старушка изо всех сил улепётывала к дому...

— Круто, — задумчиво признал мой напарник, когда Яга взяла забор практически без разбега.

Согласен, но рассуждать особо некогда, надо догнать и выяснить, что так напугало нашу отчаянную сотрудницу.

Мы пустились наперегонки... И должен признать, что бег по пересечённой местности ночью, по колено в холодной росе, под светом звёзд и треньканье сверчков — незабываемое ощущение плюс отличный способ снятия стресса! Мы прыгали через кусты, как мальчишки, мы обгоняли друг друга на поворотах, мы толкались корпусом, и я даже умудрился один раз сбить Митьку подножкой, правда, сам едва не налетел на пень и не растянулся рядом...

У ворот он всё же догнал меня, и мы финишировали одновременно. Заглянув в горницу, я понял, что ночь пошла насмарку — спать сегодня не будет уже никто... Причина проста — бабка лихорадочно паковала чемоданы! В такой тараканьей суматохе я её не видел НИКОГДА.

— Что происходит?

Яга молчала, не удостоив меня и взглядом. Васька и Назим сидели под печкой, прижухавшиеся, как вороватые мыши, даже не пытаясь влезть с предложениями услуг. Хотя какие к чёрту услуги! В более неуправляемом состоянии нашу эксперт-криминалистку просто трудно представить. Это нонсенс, ей-богу...

Старушка с похвальной скоростью перетаскивала в телегу всё, что плохо лежит или плохо приколочено. На мгновение мне показалось, что вслед за скатертями и занавесками она потащит скамейки и стол. Митька, мельком сунув нос в двери, только присвистнул выразительным образом, подумал и убрался от греха подальше.

— Бабушка!

— Ась? Никитка, ты, что ли? Ну-кась, помоги половичок скатать...

— Легко, а печку по кирпичам разбирать будем?

— И печку будем, — продолжая пчелиный труд, себе под нос бормотала Яга. — Отчего ж нет? Чай, хорошие кирпичики-то где-нигде, а сгодятся. Крепость построить, землянку укрепить, да то и просто вход в пещерку заложить поплотнее. Кирпич — он штука полезная, ежели к нему с разумением подойти. А мы с тобой люди разумные, мы всему применение найдём, да ить на чужбине-то, почитай, таких кирпичей добротных никто и делать не умеет...

— Драпаем, значит?

— А то! — радостно согласилась бабка. — Драпаем, ясное дело, как же не драпать-то? Уж ежели сам Кощей опосля произнесения имени её поганого лыжи навострил, дак нашей опергруппе небось сам Бог велел! Крышу бы ещё с собой забрать. Хорошая крыша, не текёт...

— Не плывёт и не едет, как у некоторых. — Я перехватил бабку за плечи и взбултыхнул от души.

Ласковое безумие в её глазах гасло медленно, но поскольку меня под горячую руку ни в кого не превратили, то... шансы есть, бабуля вернулась.

— Назим, Вася! — не оборачиваясь, приказал я. — Накрывайте на стол, мы чай пить будем. И Митю пригласите непременно, он за домом прячется... Будет упираться, ведите силой. Вас двое, справитесь...

Буквально каких-то десять минут спустя мы втроём, чинно, благородно сидели, выпрямив спины, попивая из блюдечек крепкий азербайджанский чай с жёлтым сахаром вприкуску. Давление нормализовалось, нервы устаканились, паниковать с блюдцем горячего чая на растопыренных пальцах — чревато, поэтому беседовали тихо и размеренно:

— Итак, услышав имя покойной жены гражданина Бессмертного, вы, как эксперт по вопросам нечисти и колдовства, ничего не объясняя, предпочли удариться в бега. Будьте добры, расшифруйте нам причины столь неадекватной реакции...

— Вспомнила я имя ейное, Никитушка... Энтой стервою меня ещё моя бабка в младенчестве ругала, когда я под столом её лапти холодной кашей из шалости мазала. Уж правда то али неправда, не ведаю... а тока говорят, будто жена Кощеева, Карга-Гордыня, во сто крат лютее мужа была! В её жилах кровь богов древних, языческих, что из-под земли и голоса своего подать не могут, ибо сгинет всё живое в единый миг от дыхания их...

— То исть, как наш злодей уголовный понял, каку кралю под венец забрал, он её тотчас в гроб и упёк! Коленкою тощею по темечку дал разок, да и в могилу жену законную прямиком из постели брачной. Никита Иванович, а ить за такенное безобразие его, по сути, привлечь бы следовало? Я так думаю, вот он вдругорядь заявится, вы ему с оформлением заявления потяните туда-сюда, дескать, почерк не тот, печати нету, бланк неправильно заполнен, а я сзади, с дубиною и...

— Спасибо, Мить. Ага, и блюдечко с вареньем передай. Спасибо ещё раз. Бабуль, давайте по второму разу, чтоб я всё понял. Итак, гражданин Бессмертный предупреждает о возрождении своей покойной жены, которую сам же и схоронил. Где конкретно, он не указывает. Подразумевается, что мы должны найти сами. Это как-то может быть связано с теми намёками на пробуждение великого зла, о котором толковали русалки?

— Отчего же, может! Да токо и девки мокрохвостые тебе места не сказали, а где оно на Руси пробуждается-а... Покуда отыщем, Карга-Гордынюшка уж, поди, сама к нам в отделение заявится. И чую я, не пирогами потчевать...

...За окном пропели петухи. Утро. Сон уже перебит, укладываться бессмысленно. В принципе во всех подобных ситуациях мы обязаны действовать стандартно, по уставу и без самодеятельности. Доложить царю, поставить в ружьё стрелецкую сотню Еремеева, высиживать муторные заседания по общей обороне в боярской Думе, таким образом сложив ответственность с собственных плеч и сделав её коллективной. Главное, ничего не пускать на самотёк. Я достал лист бумаги из планшетки и приготовился писать царю. Митька с Ягой вполголоса продолжали разговор...

— Маменьку-то успокой, скажи — сняты с неё все подозрения.

— За недостатком улик али по-родственному?

— Олух ты, Митенька, сняты, потому как теперича мы точно знаем, что не она соль портила, а братцы пропащие продукт в таком виде продавали. Кстати, не нашлись ли оба?

— Никак нет... Сами объявиться не соизволили, а окромя нас кто ж их искать станет! Я думаю, нам бы Васю вашего по следу пустить надо. Раз мы из-за евонных капризов по сей день без служебной собаки, то пусть... ой! Чё драться-то сразу!

— А не доводи меня, старую! Собаку ему подавай, ишь, какой кореец выискался...

Они спорили о чём-то ещё, мой младший сотрудник словил и второй подзатыльник, а я тупо уставился на чистый лист бумаги, и мысли мои водили хоровод вокруг всего одного слова... Соль! Прошка и Ерошка где-то тут, рядом, копают соль. Соль — плохая, кладбищенская или могильная. Может быть, это шахта или курган. В курганах хоронили вождей, а в шахты сбрасывали тела казнённых молодогвардейцев. Но соль... а солью... именно! Именно солью мы сумели одолеть в своё время Кощея, завалив его по самые борта на летучем корабле.

Значит, он вполне мог использовать тот же природный материал, «запирая» в хрустальном гробу свою агрессивную супругу. То есть если братья-близнецы начали рыть сквозь соль, то защита ослабла, и Карга-Гордыня почувствовала возможность выхода! Представляю, сколько злобы тётка накопила за это время... Неудивительно, что Кощей в страхе побежал звать на помощь милицию-у!

— Никитушка, ты чего так орёшь-то? — испуганно отшатнулась Яга, едва не падая на столь же перепуганного Митьку. Ага... видимо, я увлёкся...