Батарея - Страница 2

– Да познакомиться я с ним, собственно, не успел.

– Ну почему же, сидя на могильной плите, вы о чем-то очень любезно беседовали. Общались и во время перевязки Олтяну.

Услышав это, Гродов удивленно повел подбородком: откуда все эти подробности, да к тому же дошедшие до контрразведки флота?

– Там все решали минуты, – объяснил он. – Мне нужно было уберечь своих парней от гибели и ранений, поскольку к тому времени никаких подкреплений наш десант уже не получал. Кроме того, нужно было очистить поселок от противника, спасая при этом блокированных в церкви мирных жителей, которых румыны использовали в качестве прикрытия. Причем сделать все это, пока румынские войска не пришли на помощь блокированному гарнизону.

– Как боевой командир, ты поступал правильно, – по-наполеоновски скрестил руки на груди Бекетов. – Но как будущий кадровый сотрудник контрразведки немного оплошал. Впредь в подобных ситуациях больше времени изыскивай для знакомства с любым офицером противника, с которым прямо или косвенно вступаешь в контакт. Чтобы на ту сторону он уходил уже «нашим человеком». Кстати, неприятности после этого вашего знакомства возникли не только у тебя. Нам известно, что капитаном Олтяну тоже вплотную заинтересовались – сначала сигуранца, а затем и румынское отделение СД во главе с бригадефюрером, то есть генерал-майором войск СС фон Гравсом. Слышал о таком?

– С бригадефюрерами пока не знакомился.

– Все равно запоминай, ибо всякое может случиться. Разве еще недавно ты, командир батареи, мог предположить, что судьба забросит тебя на румынский берег, на плацдарм? Но ведь забросила же. А что касается фон Гравса… Если бы не поленился допросить или хотя бы поговорить с капитаном Олтяну по душам, не исключено, что мог бы услышать его имя. Как теперь выяснилось, фон Гравс и раньше интересовался этим румынским офицером.

– Ну спасти его от гибели и плена – это было в моих силах. Но от сигуранцы и германской СД…

– Не думаю, что есть необходимость спасать его. Не исключено, что твой капитан Олтяну еще объявится под Одессой. Тем более что кое-какие сведения о тебе сигуранце мы уже подкинули. И по румынским каналам, и по нашим, одесским.

– Словом, как контрразведчик я сработал «никак».

– Мог бы выразиться и проще: плохо сработал. Зато как фронтовой офицер – да, вел себя подобающе. Тут к тебе претензий не возникает. О том же свидетельствует и награждение тебя истинно солдатской медалью «За отвагу» – к слову, первой такой в этой войне медалью на Черноморском флоте и в Одесском военном округе. Некоторых твоих десантников тоже наградили различными медалями. С орденом пока подождем, там вопрос еще решается. Да и непристойно было бы отмечать двумя наградами сразу.

– Это было бы пределом непристойности, – с плохо скрываемой иронией потупил взор комбат.

– Медаль тебе вручат сейчас же, в штабе военно-морской базы. И сегодня же ты вновь приступаешь к командованию своей 400-й береговой батареей. Слушок пошел, что без командира степные бомбардиры твои совсем от рук отбились.

Если бы не два сторожевика, которые прикрывали «Дакию» справа и слева по борту, и не тройка пикирующих бомбардировщиков-торпедоносцев, постоянно барражировавших по ее курсу, поход этой белоснежной красавицы-яхты мог бы показаться приятной прогулкой вдоль степных берегов Буджакии[3]. Тем более что за бортом царил полнейший штиль, какой только возможен в устье этой огромной реки, а послеполуденное солнце постепенно умеряло свой пыл, разбавленный к тому же едва ощутимой морской прохладой.

Сама идея перехода плавучего штаба «СД-Валахии» из глубоко тыловых теперь дунайских рукавов во прифронтовой Днестр кое-кому из румынского и германского командования казалась безумием, поскольку почти при полном отсутствии в этой части моря румынского флота в ней безраздельно господствовали советские корабли, в том числе и подводные лодки. Но, получив заверения румынского адмирала, что русские субмарины на прибрежное мелководье никогда не заплывают, а добычу свою поджидают в основном восточнее дунайского устья, бригадефюрер СС фон Гравс все же решился на него.

В конце концов, переход в Днестровский лиман – тот риск, который может позволить себе даже он, генерал, давно убедивший себя и всех вокруг, что в этой войне рейх и его союзники вполне могут обойтись и без его, барона фон Гравса, подвигов. Во всяком случае, теперь у него были все основания наслаждаться плодами своей мудрости: надо же было столь хитроумно соединить видимость служебного рвения и фронтовой храбрости с познавательной морской прогулкой, проходившей в обществе любимой женщины!

Так или иначе ему, как начальнику румынского управления СД, следовало перебазироваться поближе к линии фронта, тем более что под его юрисдикцию подпадали теперь все территории, которые румынские войска «освобождали» в междуречье Днестра и Южного Буга и которые, с благословения короля, уже получили наименование Транснистрия.

– Господин бригадефюрер, – появился в каюте фон Гравса его адъютант Гольдах. – Докладываю, что мы подходим к городу Вилково, который именуют «Румынской Венецией». – Он приблизился к карте «Великой Румынии», которая лежала на приставном столике, и уверенно ткнул пальцем в то место, на котором красовалось название городка.

– Предполагается, что этот городишко способен напоминать Венецию? – лениво оторвал взгляд от иллюминатора генерал-майор войск СС и столь же лениво привстал из-за стола, чтобы проследить за указующим перстом своего адъютанта.

Более часа начальник румынского управления СД провел на палубе, где ни застывшая на безветрии река, ни тент не приносили ему спасения от августовской жары. К тому же штурмбаннфюрер Вольке, который был теперь не только начальником штаба «СД-Валахии», но и начальником корабельной службы безопасности, несколько раз предупреждал его о том же, о чем самого его предупреждали офицеры СД и гестапо Рени, Измаила и Килии: в прибрежных плавнях и поселках все еще скрываются дезертиры и диверсанты. Мало того, начинает проявлять себя оставленное коммунистами подполье… Понятно, что всякий появившийся на палубе офицер – прекрасная мишень для любого из этих обреченных.

– Бывать в Вилкове не приходилось, – ответил Гольдах, – но полагаю, что единственное сходство сего рыбацкого пристанища с Венецией состоит только в том, что вместо нескольких улиц в нем пролегают каналы. При полном отсутствии городской архитектуры и каких-либо памятников старины, а также при полной антисанитарии; приблизительно такой же, какая царит в Галаце, очень напоминающем непростительно разросшийся и некстати оседлый цыганский табор.

– Тем не менее у них это называется «Румынской Венецией»! – осуждающе качнул головой бригадефюрер, у которого с Венецией были связаны свои собственные, причем не только «архитектурные», воспоминания.

– Впрочем, значительно больше о городке и дальнейшем плавании вам может рассказать командир яхты капитан-лейтенант Отто Литкопф, который просит принять его, – только теперь сказал адъютант о том, ради чего появился в каюте шефа.

– Опять этот Литкопф! – проворчал бригадефюрер, демонстративно поморщившись.

– Речь идет об условиях нашего дальнейшего плавания.

– Ладно, пригласи его.

На «Дакии» ни для кого не было секретом, что барон недолюбливал командира штабной яхты, а тот откровенно побаивался его. Вот только никто, кроме адъютанта, не знал, в чем причина таких отношений. Через несколько дней после появления на борту баронессы Валерии фон Лозицки[4], капитан-лейтенант решил воспользоваться тем, что шеф «СД-Валахии» вынужден был слетать в Бухарест, чтобы присутствовать при встрече германского посла с Антонеску. Однако баронесса не только выставила командира из каюты, но и сочла возможным доложить о происшествии бригадефюреру.

Гольдах не сомневался, что баронесса специально спровоцировала этот конфликт, чтобы завоевать еще большее доверие бригадефюрера, но что сделано, то сделано. Единственное, чего шеф «СД-Валахии» потребовал от всех троих, – чтобы этот конфликт не стал темой для разговоров в команде яхты и ее охране. Начальник галацкого отделения гестапо и так уже высказал свое предостережение в связи с появлением в штабе СД этой «красной псевдоаристократки» и даже пытался предметнее поинтересоваться ее досье. Причем явно не для того, чтобы определить, годится ли она в любовницы.