Башня преступления - Страница 92

Всеобщее любопытство достигло высшей точки. Заседания суда уже шли, и дело Николя рассматривалось одним из первых.

Одиннадцатого декабря, накануне того дня, когда убийца Жана Лабра должен был предстать перед присяжными, в лавке славного Шаво, торговца билетами, место в зале суда стоило пять луидоров. Заведение Шаво находилось на углу улицы Глатиньи, в подвальчике. Торговец был очень вежлив с дамами…

Но вот что произошло часов в девять вечера, в темную холодную пору, когда прохожие, кутаясь в плащи и накидки, торопятся в тепло своих домов.

На углу улицы Арле-дю-Пале и набережной Орфевр остановился фиакр. Из него вышли два человека. Один из них заплатил кучеру, и фиакр уехал.

Двое мужчин несколько минут подождали на мостовой. Один из них был высоким, другой – низеньким. Высокий – надменный и важный – был укутан в роскошную шубу. Второй – низенький – дрожал от холода в черной шелковой ватной душегрейке, которая делала маленького человечка похожим на старого священника. Но вот странная пара направилась на Иерусалимскую улицу.

Высокий что-то мурлыкал себе под нос, низенький, стуча зубами, говорил:

– Что ж ты хочешь, Приятель-Тулонец, я и в самом деле питал слабость к этому мальчику. Он казался таким благоразумным! Я даже хотел выдать за него свою маленькую Фаншетту. Ты хорошо подумал?

– Безумец! – проворчал высокий. – Дело Шанма провалено, дело Горэ провалено! Разве можно было дотягивать до апоплексического удара? Нет, решено: этого человека ликвидируют.

Низенький тяжело вздохнул.

Они свернули за угол Иерусалимской улицы. Когда они проходили под фонарем, вы вряд ли узнали бы блистательного полковника Боццо и его спутника месье Лекока де ля Перьера. Оба были загримированы куда лучше, чем артисты на театральной сцене.

Войдя в башню, Лекок попросил у мальчика, служившего в заведении папаши Буавена, ключ от комнаты № 9.

– Она занята, – ответил мальчишка. – Свободны комнаты № 7 и № 8.

– Что ж… Подашь два литра вина, два окорока и два сыра в комнату номер восемь, – распорядился Лекок.

В этой комнате раньше жил Поль Лабр. Комнату № 7 занимала покойная матушка Сула. А дверь комнаты № 9 была когда-то помечена желтым мелом.

Теперь папаша Буавен, борясь с конкурентами, превратил помещения последнего этажа в отдельные кабинеты.

Лекок помог своему спутнику подняться по винтовой лестнице.

– Забавная история, полковник, – усмехнулся он, когда они добрались до мансарды. – Младший брат жил здесь, в комнате, где мы с вами находимся, а старший вошел в соседнюю. Случайность! Этот идиот Николя заморочил вам голову неосуществимыми планами, многоходовыми комбинациями, смахивающими на дешевую мелодраму. Генерал, которого должны были убить, жив-здоров, я видел его вчера с младшей дочерью. Черт возьми! Эта крошка очаровательна – несмотря на падение с Нового моста и купание в Сене. Я не планирую крупномасштабных операций, однако вы увидите, как пойдет дело!

Появился мальчик с заказанными блюдами. Ему велели, чтобы посетителей комнаты № 8 никто больше не беспокоил. Месье Лекок запер дверь и произнес:

– Полковник, я люблю хорошо прожаренные каштаны. Я думаю, что Поль Лабр нам еще понадобится. Он сейчас придет в комнату № 9. Этот юноша занят своими и моими делами… Красивый мальчик, не правда ли? Давненько мы с ним знакомы… Инспекторское удостоверение сослужило ему неплохую службу…

Лекок сел возле полковника и вытащил часы.

– Через тридцать минут, – изрек он, – наша очередь. Внимание!

За перегородкой, в мрачной комнате, где зарезали Жана Лабра, собралось четыре человека.

Трое из них выглядели довольно бедно: поношенные костюмы, стоптанные башмаки… Четвертый же был одет с иголочки во все новое: орехового цвета драповый плащ, шотландские клетчатые штаны, лакированные туфли и блестящая шелковая шляпа.

Он был молод, трое остальных – явно постарше. Юноша раздувался от гордости и хитро улыбался; трое других стояли, понурившись, глаза их были грустными и боязливыми, спины сгорбились, ноги дрожали. Пришибленный вид делал этих людей удивительно похожими друг на друга; казалось, это ночные птицы, которых вдруг извлекли из темных щелей и вытащили на яркий дневной свет.

Мы уже видели эту троицу в том же самом месте, за делом, которое им вновь предстояло повторить, но которое вселяло в них теперь волнение и страх.

Их звали Куатье по кличке Лейтенант, Ландерно по кличке Тридцать Третий и Котри по кличке Будильник.

Как и в прошлый раз, они принесли с собой необходимые инструменты: Куатье – кирку, Ландерно – мастерок каменщика, а Котри – столярные принадлежности.

Элегантным молодым человеком был наш друг Клампен по прозвищу Пистолет, бывший охотник на кошек, знаменитый путешественник и знаток театрального искусства. Его роскошный костюм, пожалуй, не очень ему шел. Шикарный плащ стеснял движения и не давал парню вести себя естественно. Голубая блуза и шелковая шляпа лишь подчеркивали болезненный вид кожи и бледность безбородых щек. Но парень был несказанно доволен собой. И на месте пастуха Париса[20], выбиравшего самую очаровательную из трех богинь, он, несомненно, присудил бы главный приз за красоту самому себе.

– Здешняя обстановка вас смущает, – обратился он менторским тоном к трем остальным мужчинам после непродолжительного молчания. – Это понятно: я и сам немного робею. Как говорят артисты в Бобино, мандраж бьет. Хотя я и присутствовал при трагической сцене кончины котика матушки Сула. В то время меня увлекали страсти, свойственные юности: женщины, лимонад и так далее… Это могло далеко завести… И тогда я решительно порвал с Меш, моей албаночкой, несмотря на то, что обожал ее.

Пистолет вздохнул и продолжал:

– Нужно уметь отрезать любимую мозоль! А теперь я пристроился к наследству одного хромого бедолаги – как единственный опекун несчастного калеки. У нас с ним – миллиард ренты, и мы оба швыряемся деньгами, вращаясь в высшем обществе. Я, конечно, мог бы вас огорчить, это точно. Но после того, как я неоднократно нокаутировал месье Лейтенанта в реке возле угольной баржи, так, что у этого господина под водой искры из глаз сыпались, я больше не хочу никого травмировать.

– Вы славный молодой человек, месье Клампен, – сказал Лейтенант, пытаясь быть вежливым. – Вы же видите, что мы приняли ваше приглашение и пришли.

– Но не так радостно, как на свадьбу, не правда ли? – ухмыльнулся парень. – Вы все трое уже не те, что прежде. Вы изнываете от желания вернуться домой. Так вот, я вытащил вас сюда, чтобы помочь Полю Лабру! – заявил Пистолет.

Услышав это имя, трое отверженных вздрогнули. А Клампен продолжал:

– Это молодой барон, один из моих друзей, не такой состоятельный, как мы с хромцом, но славный малый. Я решился ради него оставить ненадолго своего подопечного наедине с преподавателями: я, знаете ли, занялся воспитанием и образованием бедного калеки… Но сегодня я сказал себе: раз я начал дело комнаты № 9 еще с месье Бадуа, я должен довести расследование до конца. Месье барон согласился с тем, что сюда придут три мерзавца и облегчат себе душу, рассказав о подлинном убийце его старшего брата Жана.

– Это невозможно! – мрачно прервал его Куатье по прозвищу Лейтенант.

– Нас взяли за горло! – простонал Котри по прозвищу Будильник.

А Ландерно, по прозвищу Тридцать Третий, воскликнул:

– Уж лучше в окно – и вниз головой на мостовую!

– А еще мы собрались здесь для того, – невозмутимо продолжал Пистолет, – чтобы помочь Полю Лабру изъять отсюда останки этого самого брата; тогда Поль сумеет отдать несчастному последний долг, похоронив невинную жертву на кладбище Пер-Лашез. Мы все знаем, что тело не покидало этой комнаты!

Бандиты переглянулись.

– Иначе – официальная встреча у королевского прокурора! – заявил Клампен. – Я все сказал. Даю вам три минуты на размышление.

Лейтенант поднял голову, и глаза его мрачно сверкнули.