Башня преступления - Страница 91

– Я поклялся скорее умереть, чем снова вернуться в полицию. Но я поклялся вернуться в полицию, если это понадобится для того, чтобы отомстить за моего брата. Я не солгал и теперь умираю.

Удостоверение было заполнено как положено, на нем красовались все нужные подписи и печать полицейской канцелярии. Согласно этому документу инспектор полиции Поль Лабр направлялся для проведения расследования в департамент Орн.

Именно это удостоверение и пришло сегодня с утренней почтой; о нем и спрашивал графиню де Клар Лекок.

По рассказам индийских мудрецов, свирепые хищники устраивают между собой в джунглях настоящие побоища и жестокие поединки. Если бы не эти схватки, в Индии давно не осталось бы ни одного человека: всех бы сожрали кровожадные звери. Мы живем в Европе, и у нас нет тигров. Зато у нас говорят, что ворон ворону глаз не выклюет. Но не следует слепо доверять пословицам. Ведь даже народная мудрость позволяет себе порой ошибаться. Шакалы наших городских дебрей грызутся часто и, благодарение Богу, нередко убивают друг друга. Сведущие люди утверждают, что злейший враг нашего волка – это другой волк.

Месье Лекок победил.

Смерть Матюрин Горэ, развеявшая в прах все планы красавца Николя, наступила в самый подходящий момент и не должна была вызвать у Черных Мантий никаких подозрений. Но в этой кузнице преступлений запоминается каждый шаг. Впрочем, ничто так не ценится здесь, как свершившийся факт. Зачем копаться в причинах, когда важен результат?

В самом деле, никому и в голову не пришло выяснять, почему это старуха вдруг окочурилась. Конечно, она отправилась на тот свет удивительно вовремя; но вообще-то, эта ведьма хлестала вино в таких количествах, что другой на ее месте давно бы сдох, как собака.

Рядом с кроватью Матюрин увидели не одну, а целых три бутылки с «лекарством». Все они оказались пустыми. Больше ничего не обнаружили, а главное, не нашли денег в ларе, служившем старухе сейфом.

Похороны ее были бедными, никто не пришел проводить Матюрин в последний путь, кроме маленького нищего ученика викария, которого старуха называла Фанфаном.

В округе было немало разговоров о зловещем крошечном ножичке в руках калеки Винсента; но больше всего поиздевались крестьяне над несметным богатством фермерши, которое так долго будоражило воображение соседей и испарилось сразу после смерти Матюрин.

На следующий день «люди из Парижа» тронулись в обратный путь. Они все же увозили с собой довольно приличный куш. Шато-Неф-Горэ пустили с молотка.

Но этим дело не кончилось. Примерно через месяц в Мортефонтэн началось просто-таки паломничество законников и юристов. Местным жителям пришлось вновь поверить в богатство покойной «нищенки». Несмотря на брешь, пробитую в капиталах старухи Черными Мантиями; несмотря на грабеж, учиненный ордами стряпчих; несмотря на несчастную судьбу подставных лиц и на предательство многих доверенных особ; несмотря на налоги, судебные издержки и прочее, и прочее, – одним словом, несмотря ни на что, состояние Горэ, вложенное в недвижимость, оказалось огромным, невероятным! Оно до сих пор считается, пожалуй, самым солидным во всей западной Франции.

И унаследовал его Винсент Горэ, калека, в кармане у которого никогда не было больше тридцати пяти су. Стоит ли говорить о нашествии крыс, кинувшихся на этот жирный кусок пирога? Хромому бедняге присвоили титул герцога… История повторяется.

Пока Черные Мантии добирались до Парижа, в прекрасной почтовой карете ехали в алансонскую тюрьму невезучий сын несчастного Людовика, Поль Лабр и Клампен по прозвищу Пистолет.

Луво остался в Ля Ферте-Масе; даже теперь Трубадур не смог уйти от свой судьбы, принявшей облик неумолимого Шамуазо.

Поль, воспользовавшись своим удостоверением, чтобы ускорить арест Николя, потом добровольно признал себя пленником.

На полпути к Алансону Пистолет тихонько шепнул Полю:

– Месье барон! Дело – прежде всего, не правда ли? У меня на руках оказался маленький хромой миллионер; сейчас он ждет меня, сидя под замком в гостинице «Лебедь на распутье» в славном городе Ля Ферте-Mace. Нужно с этим разобраться. И потому на ближайшей остановке я вынужден буду распрощаться с вами: мой другой протеже остро нуждается в человеке, который способен найти выход из любого положения и всегда вытаскивает выигрышный лотерейный билет! Уже много лет я отношусь к вам с искренней симпатией. Мне будет жалко, если мы с вами больше никогда не увидимся! Но теперь мне самое время предстать перед разбогатевшим калекой, который мечтает пообедать в шикарном парижском кафе. Вас не смогут посадить в тюрьму, это ясно. Но нашему Николя достаточно лишь помириться с Лекоком, а? И вот тут-то на сцену должен выступить третий персонаж этой замечательной пьесы – месье Бадуа. Я уважаю его за глубокий ум. Скажите ему, что мне известны все подробности дела, связанного с дверью, помеченной желтым мелом. Если я понадоблюсь вам, вызовите меня через того же господина Бадуа; он знает, как меня найти. Тогда я потрачу день-другой, чтобы поставить пятый акт этой драмы и потрясти зрителей неожиданной развязкой пятой картины!

Карета остановилась. Меняли лошадей.

Через два часа Пистолет сидел в номере гостиницы «Лебедь на распутье». Клампен уже успел разбудить Винсента Горэ и сообщить ему о смерти его матери; теперь бывший охотник на бездомных кошек сурово говорил хромому бедняге:

– Звереныш! Если ты хочешь взять меня в опекуны, поклянись слушаться меня беспрекословно. Я дам тебе все вареное и жареное, а также воспитание, ванну и чистое белье, блестящие ботинки, кормежку пять раз в день и кувшин грушевки. Тебе нужно лишь возблагодарить Бога за такое счастье – или я брошу тебя на произвол судьбы!

Прошло три месяца. Наступил декабрь того же 1838 года. Весь Париж в очередной раз забурлил, взволнованный делом, которое рассматривалось в суде присяжных. Дело и впрямь было весьма интересным и пикантным: в нем фигурировал труп, замурованный в комнате на последнем этаже знаменитой башни Преступления на Иерусалимской улице, владельцем которой был всем известный папаша Буавен.

Обвиняемый в этом преступлении и сам по себе был весьма романтичной личностью. Красивый молодой человек с утонченными благородными манерами, он довольно долгое время провел в преступной среде: теперь же, попав на скамью подсудимых, он даже произвел некоторую сенсацию.

Безусловно, сын несчастного Людовика, претендовавший на престол, оказался самозванцем. Но во Франции мнимый принц всегда будет более популярным, чем настоящий.

Кроме преступления с налетом некоторой театральности, то есть убийства месье Жана Лабра, замурованного в старой башне на углу набережной Орфевр и Иерусалимской улицы, Луи-Жозефа-Николя по прозвищу принц или герцог Бурбонский обвиняли также во многих других злодеяниях, среди которых выделялось убийство вдовы Терезы Сула, в свое время хорошо известной в районе Префектуры.

Эта трагедия произошла далеко, в Нормандии, где мнимый сын Людовика XVI стал героем оригинального романа.

Нужно признать: образ Матюрин Горэ и легенда о ее богатстве не потрясли воображение парижан. Пересуды зевак превратили таинственную «хозяйку департамента Орн» в смелую интриганку, красивую, умную, честолюбивую – словом, что-то вроде нормандской княжны Таракановой. Одни говорили, что ей двадцать лет, другие – что сорок. Одни утверждали, что она была невинна и умерла от любви, другие – что она была порочна и ее зарезали. Но все сходились на том, что заговорщики обожали прелестную Матюрин.

Но больше всего любителей посплетничать поражало то, что по некоторым сведениям убийца Жана Лабра и Терезы Сула принадлежал к таинственной преступной организации, члены которой до сих пор не имели обыкновения представать перед судом присяжных; речь шла о знаменитых Черных Мантиях.

Говорили даже, что мнимый принц был чуть ли не предводителем Черных Мантий и главой братства из Обители Спасения на Корсике.