Башня преступления - Страница 7

– «Горе от любви – на всю жизнь, ведь знаешь ты…», – пропел месье Мегень.

Но это никого не развеселило. Поль вызывал всеобщий интерес. В разговор вступил месье Бадуа:

– После смерти матери он ко всему потерял интерес. Тереза подала всем по кусочку нарезанного вареного мяса.

– Пальчики оближешь, как куриное филе! – похвалила свое блюдо Тереза. – Сама нежность!

– Вы о Поле Лабре? – спросил Мегень. – Ах, вы о вареном мясе… Не сердитесь, милая мадам Сула, но знаете, когда работаешь головой, надо иногда и пошутить, чтобы развеяться немного. Даю в залог мое кольцо от салфетки и тут же его выкупаю за одну новость: к Видоку вновь обратились по делу Лейтенанта.

– Невероятно! – возмущенно заметил месье Шопан. – Его то освобождают, то опять задерживают. Для начальства просто унизительно работать так непрофессионально, на ощупь.

– Господин Видок необычайно изворотлив! – заметила мадам Сула.

Сидящие за столом пожали плечами. А мадам Сула продолжала:

– Знают ли они, в чем на самом деле замешан Лейтенант?

– Да, знают, – ответил месье Мегень. – Я досконально все изучил и уже отправил донесение в канцелярию. Совершенно определенно могу сказать, что Жан-Франсуа Куатье, он же Лейтенант, подручный Черных Мантий, предстал перед судом заседателей департамента Сена за убийство и последующее ограбление. Из маленьких ручейков вытекает большая река. В ходе следствия был собран целый букет преступлений, совершенных им раньше и в настоящее время. Их вполне бы хватило, чтобы осудить дюжину мошенников. Дело Лейтенанта будет рассматриваться сразу после политического дела, по которому генерал, граф Шанма, проходит свидетелем. Замечу в скобках, что сегодняшнее заседание вряд ли закончится в полночь. Генерал во Дворце Правосудия, я его видел…

– Он сильно изменился? – поинтересовалась мадам Сула с напускным безразличием.

– Довольно сильно… Только чудо поможет ему бежать! Я никогда не видел такой охраны. Да и понятно, ведь это дело связано с делом «Готрона», чье имя помечено желтым мелом… – и, обращаясь к Бадуа, Мегень спросил: – Месье Бадуа, а ваш верный бассет, Пистолет, выходил сегодня на охоту?

– Могу сказать только то, что знаю определенно, также как и вы… – начал свой ответ Бадуа.

– А остальные? – перебил его месье Мегень. Шопан, Мартино и другие гости сразу же дружно отреагировали:

– Мы скажем все, что знаем.

Бадуа добавил:

– Да, дело стоит того, чтобы объединить наши усилия.

– Так что же, карты на стол! – подхватил Мегень. – Было бы весело, если бы удалось утереть нос Видоку! Начну с самого начала. Лейтенант знал, что ему за все оплачено заранее. Он сделал целый ряд разоблачений, но устно, на словах. Чтобы опубликовать все это в газетах, ему бы пришлось платить по двадцать пять су за строчку. Он рассказал все людям из обслуживающего персонала, заключенным, жандармам и в конце всегда добавлял: «Эти мошенники заставляют меня мучиться здесь и страдать. Пускай, но если дело дойдет до суда, я выложу адрес Крестного Отца, главаря Черных Мантий, наведу на Приятеля-Тулонца, на принца, на других… Вот уж тогда повеселимся!»

– Ясно! – сказал Шопан. – Одним словом, его заявления дошли до Черных Мантий.

– Сразу же. У них повсюду есть свои уши. Позавчера у Лейтенанта был довольный вид. Секретарь суда поинтересовался, когда ждать его сенсационных разоблачений, тогда Лейтенант ответил: «Завтра будет самое время, мэтр Певрель»… а на завтра птичка улетела.

– Он никогда тихо не уходит, – заметил Шопан. – Один охранник убит, два жандарма в госпитале!

– Кто хочет кофе? – спросила мадам Сула. – Этого Приятеля-Тулонца никогда не поймают!

– До тех пор, пока его поимку поручают месье Видоку… – оживленно отреагировал Бадуа. И не закончив свою мысль, сказал:

– Я буду кофе.

Остальные тоже попросили кофе. Господа полицейские раскурили трубки. Все это походило на военный совет. Мадам Сула принялась раздувать угли под кофейником, а Бадуа значительно тише продолжил:

– Совершенно точно, в этом что-то есть. У месье Видока, как и у вас, и у меня, одна пара глаз. Как жаль, что я не видел сегодня вечером Пистолета. Хотите посмеяться? Он зарабатывает себе на жизнь охотой на кошек. Подкарауливает их по ночам, в кромешной тьме. Накануне того дня, когда Куатье бежал, Пистолет видел красный шарф…

– Да, кстати, – перебил Мегень, – я и забыл про красный шарф. Я упоминаю о нем в своем донесении. Из камеры, где сидел Лейтенант, можно было увидеть этот красный шарф на одном из окон дома по улице Сент-Ан-дю-Пале. Считают, что это сигнал. На следующий день я сам отправился осмотреть этот дом. Комната, на окне которой висел красный шарф, никому не была сдана.

– Так вот, – продолжил Бадуа, – я зашел тогда к Полю Лабру. Люблю этого парня, он еще совсем ребенок. Напротив его окна, на набережной, стоит дом.

– Где живет дочь генерала! – перебили его все хором.

– Дочь, или точнее, дочери генерала. Поговаривают, что младшая живет тоже там, на втором этаже. А на третьем, на балконе, я видел красный шарф. Он развевался, как флаг… – рассказывал месье Бадуа.

– И больше ничего? – спросил Шопан.

– Мне было приказано осмотреть кабаре «Рен-де-Бабилон» по улице Мармузе, где Видок рассчитывал найти Куатье. Возвращаясь из этого кабаре, я по собственной инициативе осмотрел все меблированные комнаты в округе. Хотел найти имя «Готрон», написанное желтым мелом, – пояснил Бадуа.

– Ах так! – оживились гости. – Интересно!

– Ничего. И все же Лейтенант должен быть где-то совсем рядом. Я носом чую, – проговорил месье Бадуа.

– Завтра утром, – сказал Мегень, – прямо на рассвете собираемся все в доме, где живут дочки генерала. Я достану ордер на обыск. Перевернем все вверх дном, вывернем все наизнанку. Договорились?

– Договорились! – поддержали все, как один. Мадам Сула опять постучала в перегородку и крикнула:

– Идите пить кофе, месье Поль! Выпейте свои традиционные полчашечки.

Отрывистое «спасибо» послышалось из комнаты молодого человека.

Он по-прежнему сидел за своим секретером, и его перо бежало по бумаге. Довольно долго оно бездействовало, затрудняясь изложить всю мучительную правду, но, наконец, преодолело все сомнения и теперь скользило без всяких колебаний.

«Брат мой, – писал Поль, – к чему отстаивать проигранное дело и старательно подыскивать слова, чтобы приукрасить мою жалкую, неудавшуюся жизнь? Хватит, расскажу всю правду. Я рад, что ты будешь моим судьей.

Месье В… начал рассказывать мне о моей матери, говорить о ее слабом здоровье, о ее возрасте, об утерянном ею положении в обществе. Он сообщил мне, что у нее были долги, и не утаил, что подписанные ею долговые обязательства были кабальны, а потом добавил:

«Она чудесный человек, очень ранимый, впечатлительный. Она не сумела построить свою жизнь. Мы все ее любим и уважаем. Ее друзья сделали для нее все возможное. Сейчас настал ваш черед, месье Поль, поддержать ее».

«Я готов на все», – ответил я.

«На все?» – переспросил месье Шарль, глядя мне прямо в глаза.

И продолжил:

«Это хорошо… Она в таком состоянии, что несчастье, которое может случиться, окончательно погубит ее».

«Какое несчастье? Что может случиться? Ради Бога, скажите мне!» – взмолился я.

Мне показалось, что он ответит, но вместо этого он стал перебирать какие-то бумаги на своем письменном столе.

«Ваш отец был истинным дворянином, – сказал он совершенно неожиданно. – Вы тоже карлист, как и он?»

«Мои привязанности и мое вероисповедание не имеют никакого значения, – заметил я. – Нет такого обстоятельства, которое помешало бы мне служить правительству короля Луи-Филиппа».

«Это хорошо, – опять сказал месье Шарль, – но этого недостаточно. Читали ли вы о том, как Жорок Кадудаль покушался на Первого Консула?»

«Да, месье», – ответил я.

«Тогда скажите честно: по-вашему, Жорж: Кадудаль герой или убийца?» – вдруг спросил он.

Вопрос был настолько неожиданным, что я не нашелся, что ответить. Да и теперь я не мог бы дать на него определенный ответ. Кадудаль для меня и не убийца, и не герой. Я промолчал.