Башня преступления - Страница 10

Поль Лабр д 'Арси».

И написал адрес: «Месье Жану Лабру, барону д 'Арси, секретарю генерального консула Франции в Монтевидео (Уругвай)».

Наконец юноша запечатал письмо, встал и бегло осмотрел комнату.

– Кажется, я ничего не забыл, – сказал он, грустно улыбнувшись.

Поль вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ и постучал к мадам Сула. Она открыла дверь.

Тереза Сула была уже одна, все столовавшиеся у нее полицейские инспектора давно ушли, кто по делам, кто в поисках развлечений.

– Идите перекусите что-нибудь, – пригласила Поля мадам Сула.

– Спасибо, – ответил Поль, – я не голоден.

Он передал свое письмо и еще несколько монет мадам Сула.

– Отошлите, пожалуйста, завтра утром, – попросил он.

– Постойте, – вспомнила вдруг Тереза. – А у меня для вас тоже письмо, только что пришло, ну и рассеянная же я!

Поль взял письмо и, не взглянув, сунул его в карман.

– Вы не любопытны, – заметила мадам Сула.

– Я знаю, что это, – машинально ответил Поль. – Сегодня вечером мне надо кое-куда сходить. До свидания, мадам Сула.

И юноша добавил дрожащим голосом:

– Я все никак не мог вас как следует отблагодарить за то, что вы делали для моей матери.

– Ну что вы, – сказала Тереза, – зачем опять об этом! Я готова сделать все, чтобы вы были счастливы, месье Поль.

– Счастье придет, мамаша Сула. До встречи, – несколько смутившись, попрощался молодой человек.

– До встречи… Завтра обязательно приходите обедать, а то вы так желудок себе испортите, – озабоченно проговорила мадам Тереза.

Но Поль уже ее не слышал. Он быстро спускался по винтовой лестнице.

На втором этаже ему повстречался мужчина, поднимавшийся наверх. Мужчина нес под мышкой какой-то большой предмет, которым он задел Поля.

– Ах, извините! – сказал мужчина. На лестнице была непроглядная темнота. – Вы случайно не месье Лабр?

Первым желанием Поля было ответить утвердительно, но он передумал.

«У меня ни с кем никаких дел больше нет», – сказал Поль про себя и добавил в слух:

– Нет, месье.

– Может быть вы его знаете? – спросил незнакомец.

– Нет, – отмахнулся Поль. И стал опять спускаться.

А мужчина пошел наверх.

Мужчина, которого мы повстречали на лестнице, только что покинул кабаре папаши Буавена, куда он зашел узнать, где разыскать Поля Лабра. Завсегдатаи папаши Буавена не славились ни своей вежливостью, ни изысканными манерами. Наш незнакомец, красивый мужчина лет тридцати, в элегантном дорожном костюме держал под мышкой маленький чемоданчик.

Такие господа, как он, редко появлялись в заведении папаши Буавена. Таких здесь не любили.

Наиболее грубая часть компании просто расхохоталась в ответ на его вопрос, ну а самый «вежливый» грубиян соизволил даже сказать:

– Принц мой, мы все из другой конторы. И никто на мне может приказывать следить за этой птахой.

Гарсон, проходивший рядом с подносом, уставленным множеством полных кружек и стаканов, бросил на ходу:

– Третий этаж, первая дверь напротив лестницы.

У незнакомца не было ни малейшего желания задерживаться в заведении папаши Буавена. Он поблагодарил молодого человека и вышел.

Встреча с Полем на темной винтовой лестнице и резкий ответ молодого человека убедили нашего спутника в полном отсутствии вежливости в этих местах.

– Видимо, у него была веская причина поселиться в таком квартале! – подумал он. – Наша бедная мать, наверное, все проиграла в лотерею.

Он взялся за перила и продолжил свое восхождение.

Когда Поль был в самом низу, он уже и не помнил о том, что только что встретил кого-то.

Но все же, огибая башню, чтобы попасть на набережную Орфевр, он припомнил эту встречу:

– Это, наверно, какой-нибудь друг детства. Я правильно сделал, что ушел. А то бы он стал расспрашивать: «Кем ты стал? Чем занимаешься? Почему живешь в такой дыре?..» Я там не живу, а умираю.

Он сделал еще несколько шагов и добавил:

– Странно, этот голое все еще звучит у меня в ушах. Я наверняка его раньше слышал.

И все.

Тем временем незнакомец с чемоданом поднялся на площадку, уже знакомую нам.

Луна скрылась за тучами, и больше никакой свет не проникал через пыльное лестничное окно. Вокруг царила кромешная тьма. Мадам Сула потушила свою лампу и легла спать. В каморке Поля тоже не было света. И только из-под досчатой двери комнаты N0 9, той самой, где обитал таинственный персонаж, написавший желтым мелом имя «Готрон», по-прежнему проникала полоска света.

Незнакомец попытался сориентироваться. Он осмотрелся и тут же решил, что полоска света прочерчена как раз под нужной ему дверью.

Ему же сказали: «Первая дверь напротив лестницы». И он подошел к двери комнаты N° 9 и постучал кулаком.

За дверью было тихо.

Незнакомец снова постучал, ему показалось, что кто-то шепчется за дверью.

– Дьявол, как я устал. Мне надо поесть и выспаться. Поль, брат мой, открой, это я! – сказал он.

И дверь открылась, но прежде полоска света под ней исчезла.

– Послушай, брат, ты живешь один? – спросил наш путник. – А мама не живет с тобой? Где же ты? Иди ко мне, я обниму тебя…

Жан Лабр, а это был он, не успел произнести последних слов и удивиться странной тишине.

В темноте ему показалось, что кто-то проскользнул между ним и дверью. И когда он поворачивался, чтобы посмотреть, сзади ему всадили нож под левую лопатку. Нож по рукоятку вошел прямо в сердце.

Он издал слабый крик и упал как подкошенный.

– Что за чертовщина! – произнес грубый голос. – Что это он там молол про своего брата, про свою мать, про объятия? Ну-ка посвети, Ландерно, посмотрим, что мы тут натворили.

Другой голос спросил:

– Котри, у тебя есть спички?

Вспыхнула фосфорная спичка, осветив небольшую круглую комнату с низким потолком и двумя окнами. Если верить легенде, то как раз в одном из этих окон в далекое октябрьское утро 1655 года крестьяне вывесили лысую голову королевского судьи Тардье, убитого накануне ночью вместе с его женой. Невиданная скупость – вот, что стало причиной их смерти. Справа от окна, выходившего на северо-запад, в каменной кладке стены башни виднелось огромное углубление. Кругом валялся строительный мусор.

Среди кусков разбитого камня и штукатурки стояли шахтерская кирка, корытце для раствора, мешки с известью, ведро воды и мастерок.

На подоконнике лежали деревянные щиты, аккуратно снятые со стены там, где зияла дыра. Наверное, их собрались поставить на место.

У двери оказалась группа из четырех мужчин: трое стояли, четвертый лежал бездыханно на каменном полу.

По всей видимости, главным здесь был мужчина мощного телосложения, которого Пистолет назвал месье Куатье, и который написал на двери имя «Готрон». Он был на голову выше двух других.

Его отличало энергичное, но грубое лицо. Маленькие глазки еле виднелись под пышными рыжими бровями. Он явно страдал тиком: кончики его губ вздрагивали, да так сильно, что при этом поднимались и дергались пухлые щеки.

Куатье по кличке Лейтенант, не отличавшийся красотой, в деле проявлял небывалую жестокость. Ландерно, или Тридцать Третий, походил на плотника.

Котри был каменщиком.

Все трое наклонились над Жаном Лабром, который умер мгновенно и лежал в той же позе, как упал у порога комнаты.

Все трое вздрогнули, когда на противоположной стороне лестничной площадки скрипнула дверь комнаты мадам Сула.

– Ни слова! – приказал Лейтенант. Он снял ботинки, подошел к двери, отогнул матрац и посмотрел в образовавшуюся щель.

Тереза, в ночной рубашке и со свечой в руках, стояла на пороге своей комнаты.

– Кис-кис! – тихо позвала она. – Ну что, зажечь свет, чтобы тебя найти?

Однако несчастный кот уже не мог откликнуться на ее зов.

Мадам Сула позвала еще раз и, поворчав на бедное, убитое животное, пригрозив наказать его, закрыла дверь.