Башни полуночи - Страница 3

- Могу ли я… - Перрин постарался объяснить. - Могу ли я убежать так далеко, что волки не смогут меня услышать?

Прыгун, казалось, смутился. Нет. «Смутился» не отражало тех болезненных ноток, что приходили от Прыгуна. Небытие, запах гниющего мяса, воющие от муки волки. Быть отрезанным от мира волков - Прыгун не мог принять такого.

Разум Перрина затуманился. Почему он перестал ковать? Ему нужно закончить дело. Мастер Лухан будет разочарован! Те комки железа были ужасны. Надо бы их спрятать. Сделать что-то еще, показать, что он на что-то способен. Он можетковать. Правда ведь?

Позади него раздалось шипение. Перрин оглянулся и с удивлением заметил, что один из бочонков для охлаждения, стоявший рядом с горном, кипит. «Ну да, - подумал он. - Первые куски, которые я закончил. Я бросил их туда».

Внезапно забеспокоившись, Перрин схватил клещи и опустил их в бурлящую воду; его лицо окутал пар. Он нашел что-то на дне и выудил это клещами. Это был кусок раскалённого добела металла.

Свечение померкло. Кусочек оказался небольшой фигуркой из стали, в форме высокого худого мужчины с мечом за спиной. Каждая линия фигурки была тщательно проработана - складки рубашки, кожаные ремешки на эфесе крохотного меча. Но лицо было искажено, рот перекошен в безмолвном крике.

«Айрам, - подумал Перрин. - Его звали Айрам».

Он не мог показать этомастеру Лухану! Зачем он сделал такую вещь?

Рот фигурки раскрылся еще шире - она беззвучно кричала. Перрин вскрикнул, выронив ее из хватки клещей и отскочив назад. Фигурка упала на деревянный пол и разлетелась на кусочки.

«Почему ты так много думаешь о нем?- Прыгун зевнул широко, по-волчьи, скрутив язык трубочкой. - Это обычная вещь - когда юный щенок бросает вызов вожаку стаи. Он был безрассуден, и ты победил его».

- Нет, - прошептал Перрин. - Для людей это необычно. Особенно среди друзей.

Стена кузницы внезапно растаяла, превратившись в дым. Это показалось ему совершенно естественным. Снаружи Перрин увидел широкую улицу, залитую дневным светом. Городские лавки торговцев с выбитыми окнами.

- Малден, - сказал Перрин.

Его полупрозрачная, туманная копия стояла снаружи. На ней не было куртки; на обнажённых руках бугрились мускулы. Он коротко подстригал бородку и от этого казался старше, значительнее. Неужели Перрин и вправду выглядел так внушительно? Коренастый человек-крепость с золотыми глазами, которые, казалось, светились, с сияющим топором-полумесяцем в руке размером с человеческую голову.

Что-то с этим топором было не так. Перрин вышел из кузницы, проходя через смутный призрак самого себя. Оказавшись на месте фигуры, он стал ею и ощутил в руке тяжесть топора, а рабочая одежда сменилась на боевое облачение.

Он бросился бегом. Да, это и вправдуМалден. По улицам сновали айильцы. Он пережил эту битву, хотя сейчас он был куда спокойнее. Тогда он потерялся среди острых ощущений битвы и поисков Фэйли. Он остановился посреди улицы.

- Всё не так. Я принес в Малден молот. Топор я выбросил.

«Рог или копыто, Юный Бык, какая разница, с помощью чего ты охотишься?»- Прыгун сидел рядом с ним на залитой солнцем улице.

- Разница есть. Это важно для меня.

«Но ты ведь используешь их одинаково».

Из-за угла появилась пара Шайдо. Они смотрели на что-то слева, чего Перрин увидеть не мог. Он кинулся в атаку.

Он разрубил челюсть одного, затем вонзил шип топора в грудь другого. Это была жестокая, ужасная схватка, и все трое в конце концов очутились на земле. Понадобилось несколько раз вонзить шип во второго Шайдо, чтобы убить его.

Перрин поднялся на ноги. Он помнил, как убил этих двух айильцев, хотя он и сделал это молотом и ножом. Он не жалел об их смерти. Порой мужчине нужно сражаться, и все тут. Смерть ужасна, но это не отменяет того, что она необходима. По правде говоря, в этой стычке с Айил он чувствовал себя просто великолепно. Как охотящийся волк.

Когда Перрин сражался, он приближался к тому, чтобы стать кем-то еще. А это было опасно.

Он обвиняюще взглянул на Прыгуна, который улегся на углу улицы:

- Почему ты заставляешь меня видеть этот сон?

«Заставляю тебя?- переспросил Прыгун. - Это не мой сон, Юный Бык. Разве ты видишь мои челюсти на твоей шее, силой принуждающие тебя думать об этом?»

С топора текла кровь. Перрин знал, что будет дальше. Он обернулся. Сзади на него шел Айрам, и глаза его полыхали убийством. Половина лица бывшего Лудильщика была покрыта кровью; та капала с подбородка, пятная его плащ в красную полоску.

Айрам взмахнул мечом, целясь Перрину в шею. Сталь просвистела в воздухе. Перрин отступил назад. Он отказывался драться с парнем снова.

Призрачная версия Перрина внезапно отделилась, оставив настоящего Перрина в одеждах кузнеца. Призрак обменялся ударами с Айрамом.

Пророк объяснил мне… Ты действительно Отродье Тени. Я должен спасти от тебя леди Фэйли.

Внезапно призрачный Перрин обратился в волка. Он прыгнул - его мех был почти столь же темным, как у Темного Брата - и вырвал Айраму горло.

- Нет, все было не так!

«Это сон», - послал ему Прыгун.

- Но я не убивал его! - запротестовал Перрин. - Какой-то айилец пустил в него стрелу, прежде чем…

Прежде чем Айрам убил бы Перрина.

«Рог, копыто или зуб, - послал Прыгун, развернувшись и посеменив к одному из зданий. Его стена исчезла, и внутри открылась кузница мастера Лухана. - Какая разница? Мертвые мертвы. Двуногие не приходят сюда, обычно нет, я не знаю, куда они уходят после того как умерли».

Перрин посмотрел вниз, на тело Айрама.

- Я должен был отобрать у него этот нелепый меч в то же мгновение, как он взял его. Я должен был отослать его назад к семье.

«Разве щенок не достоин клыков?- спросил Прыгун в неподдельном замешательстве. - Зачем ты хочешь их вырвать?»

- Таковы пути людей, - ответил Перрин.

«Пути двуногих, пути людей. Для тебя речь только и идет, что о путях людей. А как с путями волков?»

- Я не волк.

Прыгун вошел в кузницу, и Перрин неохотно последовал за ним. Бочонок все еще бурлил. Стена вернулась на место, и Перрин вновь оказался в кожаном жилете и фартуке и с клещами в руках.

Он подошел к бочонку и вытащил еще одну фигурку. Эта изображала Тода ал’Каара. Пока она остывала, Перрин увидел, что её лицо не было искажено, как у Айрама, но нижняя часть фигурки оказалась не сформирована, оставшись частью заготовки. Когда Перрин поставил фигурку на пол, она продолжала светиться слабым красноватым светом. Он сунул клещи обратно в воду и вытянул фигурку Джори Конгара, а после нее - Ази ал’Тона.

Раз за разом Перрин подходил к бурлящему бочонку, вытаскивая фигурки одну за другой. Как обычно бывает во снах, чтобы их вытащить, понадобилось одно мгновение, которое показалось часами. Когда он закончил, на полу лицом к нему стояли сотни фигурок. Наблюдая. Каждая из них светилась изнутри крошечным огнем, будто ожидая прикосновения кузнечного молота.

Но такие фигурки не выковывают - их отливают.

- Что это значит? - Перрин присел на табурет.

«Что значит? - Прыгун открыл рот и засмеялся по-волчьи. - Это значит, что на полу много маленьких людей, которых нельзя съесть. Твоё племя слишком любит камни и то, что у них внутри».

Казалось, фигурки обвиняют его. Вокруг них лежали осколки Айрама. Ему показалось, что эти кусочки увеличиваются. Разбитые руки пришли в движение и заскребли по полу. Все осколки стали маленькими руками; они ползли к Перрину, тянулись к нему.

Перрин судорожно вдохнул, вскочив на ноги. В отдалении он услышал смех - тот звучал все ближе, и строение затряслось. Прыгун рванулся с места и врезался в него. И тут…

Вздрогнув, Перрин проснулся. Он лежал в своей палатке, в поле, где они уже несколько дней стояли лагерем. Неделю назад они наткнулись на пузырь зла, из-за которого из-под земли по всему лагерю полезли ярко-красные маслянистые змеи. Несколько сотен человек заболели от укусов; Исцеление Айз Седай помогло сохранить большинству из них жизнь, но не смогло до конца вернуть им здоровье.