Барышня Эльза - Страница 18

Все это ложь. Надо говорить дальше. Что бы еще сказать?

— У меня, тетушка, бывают, знаешь ли, после мигрени такие припадки рассеянности. У мамы они в прежнее время тоже бывали.

Все ложь.

— Но во всяком случае пошлю за доктором.

— Ах, не надо, тетушка, да ведь и нет в отеле ни одного врача. Пришлось бы послать за врачом в другой поселок. Воображаю, как бы он смеялся, если бы его вызвали потому, что на мне нет чулок. Ха-ха.

Мне не следовало так громко смеяться. Лицо у тети исказилось от страха. Ей жутко. Глаза у нее готовы выскочить из орбит.

— Скажи, Эльза, не видела ли ты случайно Поля?

Ах, она ищет помощи. Побольше самообладания, все стоит на карте.

— Мне кажется, он прогуливается перед отелем с Цисси Мор, если не ошибаюсь.

— Перед отелем? Я их обоих сюда приведу. Мы еще выпьем все чаю, не правда ли?

— С удовольствием.

Какую она глупую состроила физиономию. Я ей киваю головою очень приветливо и простодушно. Ушла. Теперь я пойду к себе в комнату. Нет, что же мне делать у себя в комнате? Пора, пора. Пятьдесят тысяч, пятьдесят тысяч. Чего я так бегу? Потише, потише… что я хочу сделать? Как зовут этого человека? Господин фон Дорсдай. Смешное имя… Вот она, карточная комната. Зеленый занавес перед дверью. Ничего не видно. Стану на цыпочки. Вист. Эти играют каждый вечер. Те двое играют в шахматы. Дорсдая нет. Победа! Спасена. Почему спасена? Надо продолжать поиски. Я обречена до конца жизни искать господина фон Дорсдая. Он меня, наверное, тоже ищет. Мы никак не можем встретиться. Может быть, он ищет меня наверху. Мы столкнемся на лестнице. Голландцы опять смотрят на меня. Дочь довольно мила. Старик — в очках, в очках… Пятьдесят тысяч. Ведь это не так много. Пятьдесят тысяч, господин фон Дорсдай. Туман? Да, карнавал. Я его тоже разучивала. Она хорошо играет. Почему же она? Может быть, он? Может быть, она знаменитая пианистка? Загляну-ка я в гостиную.

Вот дверь туда… Дорсдай! Я падаю. Дорсдай! Стоит у окна и слушает. Как это может быть? Я грызу себя — схожу с ума — умираю, — а он слушает игру незнакомой дамы на рояле. Там на диване сидят двое. Блондин приехал только сегодня. Я видела его, когда он выходил из экипажа. Дама совсем уже не молода. Она здесь уже несколько дней. Я не знала, что она так хорошо играет. Ей хорошо. Всем людям хорошо… Только я проклята… Дорсдай! Дорсдай! Да он ли это? Он меня не видит. Теперь он похож на порядочного человека. Слушает музыку. Теперь или никогда.

Тихо открыть дверь. Вот и я, господин фон Дорсдай. Он меня не видит. Я только сделаю ему знак глазами, потом распахну немного манто, — этого достаточно… Я ведь молодая девушка. Приличная молодая девушка из хорошей семьи. Я ведь не девка… Я хочу уйти. Хочу принять веронал и спать. Вы ошиблись, господин фон Дорсдай, я не девка. Прощайте, прощайте… А, он поднял глаза. Вот и я, господин фон Дорсдай. Как он ширит глаза. Губы у него дрожат. Он сверлит мне лоб глазами. Он не догадывается, что я голая под манто. Выпустите меня отсюда, отпустите меня! Его глаза горят. Его глаза грозят. Чего вы хотите от меня? Вы подлец! Никто меня не видит, кроме него. Слушают музыку. Так подойдите же, господин фон Дорсдай! Вы ничего не замечаете? Там, в кресле… Боже, в кресле… ведь это авантюрист! Господи, благодарю тебя. Он снова здесь, он снова здесь! Он только был в экскурсии! Теперь он снова здесь. Римлянин здесь. Мой жених, мой любимый! Но он не видит меня. Чего вы хотите, господин фон Дорсдай? Вы смотрите на меня, словно я ваша рабыня. Я не рабыня ваша. Пятьдесят тысяч! Остается ли в силе наша сделка, господин фон Дорсдай? Я готова. Вот я. Я совершенно спокойна. Я улыбаюсь? Понимаете вы мой взгляд? Его глаза говорят мне: идем! Его глаза говорят: я хочу тебя видеть голою! Чего же ты хочешь еще? Пошли телеграмму… немедленно…

Мороз по коже. Дама продолжает играть. Дивно пробирает меня по коже мороз. Как восхитительно быть нагою. Дама продолжает играть, она не знает, что здесь происходит. Никто этого не знает. Никто еще не увидел меня. Авантюрист, авантюрист! Вот я стою нагая. У Дорсдая глаза полезли на лоб. Теперь он верит наконец своим глазам. Авантюрист встает. Его глаза блещут. Ты понимаешь меня, красивый юноша?

— Ха-ха!

Дама перестала играть. Папа спасен. Пятьдесят тысяч! Адрес прежний Фиала!

— Ха-ха-ха!

Кто же это смеется? Я сама?

— Ха-ха-ха!

Что это за лица вокруг меня?

— Ха-ха-ха!

Как это глупо, что я смеюсь! Не хочу смеяться, не хочу.

— Ха-ха-ха!

— Эльза!

Кто зовет меня? Это Поль. Он, должно быть, стоит у меня за спиною. Сквозным ветром дует в голую спину. В ушах шумит. Может быть, я уже умерла? Чего вы хотите, господин фон Дорсдай? Почему вы такой огромный и бросаетесь на меня?

— Ха-ха-ха!

Что я сделала? Что я сделала? Что я сделала? Я падаю. Все кончено. Почему нет больше музыки? Чья-то рука обвила мои плечи. Это Поль. Где же авантюрист? Вот я лежу.

— Ха-ха-ха!

Манто летит на меня. И я лежу. Люди думают, что я в обмороке. Нет, я не в обмороке. Я в полном сознании. Сознаю все с ясностью стократной, тысячекратной. Только не могу остановить смех.

— Ха-ха-ха!

Теперь ваше желание исполнено, господин фон Дорсдай, вы должны послать деньги для папы. Немедленно.

— А-а-а-а-а!

Я не хочу кричать, а кричу все время. Почему же я кричу?.. Глаза у меня закрыты. Никто меня не видит. Папа спасен.

— Эльза!

Это тетя.

— Эльза! Эльза!

— Врача! Врача!

— Бегите за швейцаром.

— Да что тут случилось?

— Не может быть.

— Несчастная.

Что это они говорят? О чем они шепчутся? Я не несчастная. Я счастливая. Авантюрист видел меня голою. О, мне так стыдно. Что я сделала? Никогда уже я не открою глаз.

— Будьте добры закрыть двери.

Зачем закрывать двери? Что за гул голосов? Тысяча людей стоит вокруг меня. Все они думают, что я в обмороке. Я не в обмороке. Я только вижу сон.

— Да успокойтесь же, сударыня!

— Послали уже за врачом?

— Это обморок.

Как они все далеко! Они говорят с вершин Чимоне.

— Не может же она лежать на полу.

— Вот плед.

— Одеяло.

— Одеяло или плед — все равно.

— Прошу сохранять спокойствие.

— На диван.

— Будьте же наконец добры закрыть двери.

— Не выходите из себя, двери уже закрыты.

— Эльза! Эльза!

Хоть бы тетя уже замолчала.

— Слышишь ты меня, Эльза!

— Ты ведь видишь, мама, что она в обмороке.

Да, слава Богу, для вас я в обмороке. И я останусь в обмороке.

— Надо отнести ее в номер.

— Что тут случилось? Ради Бога!

Цисси. Как попала Цисси на поляну? Ах, ведь это не поляна.

— Эльза!

— Пожалуйста, успокойтесь.

— Будьте добры отойти в сторону.

Руки, руки подо мной. Чего же они хотят? Какая я тяжелая. Руки Поля. Прочь, прочь. Авантюрист около меня, я это чувствую. А Дорсдай ушел. Надо его найти. Он не смеет покончить с собою, прежде чем не послал пятьдесят тысяч. Господа, он мне должен пятьдесят тысяч. Арестуйте его.

— Не знаешь ли ты, от кого была телеграмма, Поль?

— Добрый вечер, господа.

— Эльза, слышишь ли ты меня?

— Да перестаньте же, фрау Цисси.

— Ах, Поль!

— Управляющий говорит, что пройдет, пожалуй, четыре часа до прибытия доктора.

— Вид у нее такой, словно она спит.

Я лежу на диване. Поль держит меня за руки. Щупает пульс. Ах да, он ведь врач.

— Об опасности не может быть речи, мама. Это… припадок.

— Ни одного дня не останусь я в отеле!

— Мама, перестань же.

— Завтра утром мы уезжаем.

— Просто по черной лестнице. Носилки сейчас принесут.

Носилки? Я ведь уже лежала сегодня на носилках. Я ведь уже была мертва. Разве нужно мне еще раз умереть?

— Не будете ли вы добры распорядиться, господин директор, чтобы люди наконец отошли от дверей.

— Да не волнуйся же, мама.

— Это бессовестно с их стороны.

Почему они все говорят вполголоса? Как в комнате умершего. Сейчас принесут носилки. Откройте ворота, господин матадор.