Баронесса Изнанки - Страница 11

Впереди пологим холмом поднималась черная, источавшая дым, проплешина. На вершине холма, воздев голые ветви, замерли несколько мертвых серебристых берез. Если я что-то смыслю в торфе, то подземный пожар здесь только разворачивался, не набрав еще полную силу. Потому что мы пока могли дышать, и потому что далеко по сторонам, слева и справа, виднелись зеленые островки. Пожар такого рода очень коварен, его практически невозможно потушить, он прячется, а потом вылезает совершенно неожиданно, проглатывая сотни и тысячи акров, снова прячется под землю, не давая нормально дышать людям и животным, подло выгрызая корни растений, убивая Маленькие народцы, без которых леса и поля сиротеют и долго не могут восстановиться.

Так горит торф, если его лишили воды.

Наша разбитая тропа ползла на плешивый обугленный холм, а справа краснели торфяные болота. Клубы удушливого дыма пока еще не соединились в сплошную завесу, резкими порывами ветра их уносило в сторону. Перед тем как исчезнуть окончательно, наша пыльная, покрытая золой дорожка разделялась. Направо, петляя среди валунов и серых проплешин, тащилась все та же тоскливая, полная сухих коряг тропинка, на которой едва поместились бы колеса нашей кареты. Зато влево, под уклон, начиналось широкое, мощенное черным камнем шоссе. То есть до шоссе этому проселку было далеко, но строили его основательно и на века. Шоссе ныряло в залитую водой прогалину и снова пряталось за дальним пригорком.

Я снова внимательно вгляделся в следы. Мне показалось очень важным разобраться, куда же гнали пленников — направо, в пустоши, или по мощеному шоссе, навстречу цивилизации? Кое-где виднелись отпечатки колен, ладоней, это люди падали, но их поднимали пинками. Длина шага и приблизительные размеры конечностей говорили в пользу обычных, скорее вето — пиктов, с их мужланским, тяжеловесным костяком. Если неведомые поработители погнали людей и скотину вдоль черных колонн, на гору, то мы рискуем угодить в гнездо работорговцев.

Вдоль всей разбитой дороги из обочин торчали колонны, грубо выдолбленные из черного гранита. Словно каменные пальцы, проросшие сквозь землю, они укоризненно указывали в серое, неуютное небо. Некоторые колонны обвалились, их потихоньку засасывала болотистая почва, плоские гранитные срезы торчали из красных торфяных луж. Некоторые, напротив, вздымались на высоту до тридцати футов; на их блестящих от дождевой влаги боках угадывались рунические письмена, полустертые изображения, но ни у кого не возникло желания их исследовать. Я осторожно понаблюдал за магистром и королевским поверенным: они настраивали приборы и глазели в окна с таким же ошарашенным видом как и мы. Обер-егерь Брудо, рекомендованный нам лэндлордом, как лучший знаток географии, кашлял от дыма и скреб в затылке, точно последний ученик. Ветер свистел и напевал тоскливую мелодию, завихряясь между гранитными исполинами. То одно, то другое солнце прорывало завесу туч, и тогда слева тысячами багровых зеркал вспыхивало болото. Неизвестно, насколько далеко протянулась топь, ее укрывали широкие полосы тумана. В ушах стоял неумолчный звон от парящего гнуса и комарья.

И откуда-то разило мертвечиной.

Впереди, на пригорке, коридор из черных колонн обрывался, одна из них когда-то повалилась прямо на дорогу, раскололась и постепенно погрузилась в рыхлую почву. Однако дальше, там, где начиналось мощенное камнем шоссе, ряды колонн поднимались снова, смыкаясь портиками. Сверху, на верхушке каждого портика, сидела каменная горгулья и следила за нами. Держу пари, не одному мне пришла в голову мысль, что скульптуры только притворяются скульптурами, уж очень натурально они смотрелись. Неведомый древний ваятель, без сомнения, обладал больным воображением. Он сумел расположить плоды своей фантазии так, что человека за милю охватывал озноб.

— Уважаемый Брудо, кто это мог построить? — спросила тетя Берта. — Смотрите, с той стороны тоже.

— Со всех сторон, — егерь пожевал губами, словно собирался выплюнуть жевачку. На его лбу выступили капли пота, хотя в карете совсем не было жарко. — С южной стороны сквозь топи на холм поднимается. Еще одна дорога, видите?

— Точно! — ахнул Саня. — И там такие же украшения.

Наши взгляды переместились на юг. Я мог только позавидовать острому зрению тетушки, впрочем, она за последние дни здорово помолодела. За свинцовой пеленой дождя среди далеких кустиков чертополоха действительно угадывалась нитка дороги с торчащими вдоль нее столбами. Не нужно было родиться Пифагором, чтобы примерно представить точку, где дороги встретятся. Мили полторы, не больше. За ближайшим подъемом, за горелыми полянами, куда тянули нас рыжие лошадки, должно находиться нечто.

Мир мертвых скульптур?

Ряд виселиц или тайная ярмарка рабов?

Я подумал, что совсем не хочу туда, где встретятся дороги. Горгульи, поднятые на огромную высоту над землей, становились все крупнее, все отчетливее вздувались мускулы на лапах. Крючковатые носы с клювами нюхали воздух, раздвоенные шипастые хвосты замерли, как будто для удара. Выпуклые черные глаза изваяний неусыпно следили за дорогой. Ветер дребезжал, как оборванная басовая струна. Вдоль правой обочины, пожирая усохший вереск, катился фронт подземного пожара.

— Ох, какие... какие страшные сидят... — протянула Анка. — Бернар, спроси у него! — Она кивнула в сторону обер-егеря. — Ведь говорили, что меняется только время? Значит, мы в том же лесу, что и прежде? Откуда тогда эти... памятники?

Я перевел вопрос, хотя и так все было ясно. Нас зашвырнуло в такое далекое прошлое, что глубокоуважаемый Брудо не мог дать внятный ответ.

— Я не знаю, кто это строил, — вздохнул егерь. — Но координаты места сменились незначительно. На холме остановимся и проведем ряд точных измерений.

— Ой, лошадки бегут! — указала пальцем Анка. Далеко справа скакали те самые пони, которых мы заметили еще раньше. Судя по скорости и испуганному ржанию, они убегали от какой-то опасности, но в клочьях дыма я видел только бесконечное поле вереска.

— Валя, глянь, — толкнул меня в бок дядя Саня.

Слева, за обломками колонн, тоже рос вереск, но уже в сорока ярдах начиналось мелкое торфяное болото, сплошь покрытое белоснежными кистями розмарина. Посреди болота, на сухом участке, возвышались круглые каменные брохи народа круитни. Конечно же, я их видел только на картинках в энциклопедиях. Гордый и отважный народ, к которому принадлежал наш новый знакомый, неприветливый барон Ке, строил такие жилища тысячи лет назад. Вероятно, они таскали каменные глыбы и создавали свои лабиринты еще тогда, когда римляне не употребляли слово «республика». Брохи были разной величины, но в самом маленьком могли поместиться мы все вместе с каретой. Круглые, каменные дома с плоскими крышами выстроились по окружности, точно маленькая крепость, приготовившаяся к нападению врага.

Внезапно за очередной колонной наметилась утрамбованная тропка, спускавшаяся прямо сквозь болота к поселению.

— Кажется, там есть кто-то живой, — дядя Саня поднес к глазам бинокль.

— Мы выйдем и проверим, — объявил строжайший магистр.

— Я тоже с вами, — сказал обер-егерь.

— И я, — Саня застегнул куртку.

Я втянул воздух. Не следовало туда ходить. Над брохами кружили тучи мух. К сожалению, ветер дул рывками, меняя направление, однако от болота совершенно явственно разило недавней человеческой смертью.

Обер-егерь приказал вознице остановиться. Лошади замерли, но вели себя неспокойно — переминались, жались друг к дружке, прядали ушами. В тишине стало слышно, как жужжат над трясинами насекомые, а позади нас потрескивает ползучее пламя.

— Не стоит туда ходить, — словно читая мои мысли, произнесла тетя Берта. Ее наполовину седая грива встала дыбом. Я представил, как тетушка будет выглядеть через неделю — моложе моей мамы.

— Я бы просил почтеннейшую Марию пойти с нами, — неожиданно обратился к наезднице черноголовый милорд Фрестакиллоуокер. — В случае затруднений, которые предвидим мы, общая сила потребуется.