Бархатный сезон - Страница 12

- Когда вы уезжаете?

- Через два дня. Не забывайте, Алексей,что из-за вас я и так отложила отъезд.

- Нина, я очень благодарен вам за это.

- Очень жаль, что придется расставаться.

- Не говорите так, Нина, прошу вас, - Алексей взял Нину за руку. – Мы можем вовсе не расставаться, а поехать домой вместе.

- Ах, снова вы об этом, Алексей! Мне кажется, это невозможно.

- Но почему, Нина? Почему вы так считаете?

- Невозможно и все…

- Вы предлагаете закончить наше знакомство здесь… в Крыму?

- Отпуск заканчивается, а вместе с ним завершается период романтических отношений и несбыточных надежд, скоро настанет пора серых будней.

- Но ведь в нашей власти сделать так, чтобы романтическая пора не заканчивалась никогда.

- Ах, мне кажется, что когда мы возвратимся домой, все будет иначе. Нас будут разделять расстояние, разные интересы и привычки. У каждого из нас свой дом и свои обязанности, и ими нельзя пренебрегать.

- Все это так! Но можно же все изменить.

- Трудно менять привычный уклад жизни.

- Я вас не отпущу! Так и знайте! – с жаром заговорил Алексей.

Нина рассмеялась.

- Вы говорите, как мальчишка, а у самого уже седая прядь в волосах.

- Я молод душой!

- Опять эта патетика и пафос! – устало махнула рукой Нина. – Знаете что, пойдемте отсюда. Мне расхотелось ужинать.

- Идемте! Но куда?

- Давайте возвращаться в поселок. Нам еще надо добираться. Я ужасно устала за целый день. И тетя Катя, наверное, меня заждалась.

- Ну, раз вы так желаете, едим домой.

Алексей расплатился с официантом, и они направились на автобусную остановку. Всю дорогу они ехали молча. В салоне автобуса было малолюдно. Они сидели вдвоем на заднем сиденье. Каждый думал о своем. Нина отвернулась к окну и смотрела на мелькающий за окном вечерний пейзаж. Алексей молча наблюдал за ней, не решаясь нарушить ее молчание. Когда они уже подходили к дому, где жила Нина, было уже совсем темно. Они долго прощались, стоя у калитки.

- Знаете, - сказал Алексей, - между нами осталась какая-то недосказанность. Давайте прогуляемся по берегу.

- Хорошо. Только не далеко от дома, я устала за целый день.

В курортном поселке ночная жизнь кипела. Отовсюду слышалась музыка, доносился смех шумных компаний. На берегу было тихо и пусто, только слышен был шум прибоя. Нина разулась и пошла босиком по краешку берега, осторожно ступая по воде.

- Какой чудный вечер, - сказала Нина. – И так красиво… Вода теплая. И море спокойное и ласковое.

- Да. Не то, что тогда, когда я встретил вас в первый раз на берегу. Тогда был шторм.

- Я люблю море в любую погоду.

- Вы тогда плакали и были расстроены…

- Я вспомнила…

- О чем? Или о ком?

- О своем муже Петре. Тогда, когда вы подошли ко мне, мне показалось, что это он…

- А потом вы поняли, что этого не может быть.

- Да…

- И вы расстроились еще больше?

- Не хочу об этом говорить… Я рада, что мы тогда встретились с вами на берегу. Вы скрасили мое одиночество. Без вас я бы не совершила столько экскурсий. Я ужасная домоседка.

- А я люблю путешествовать, мне не сидится дома.

- Мой муж тоже любил путешествовать. Он не мог долго находиться дома. Ему обязательно надо было куда-то идти, ехать в дорогу, или бежать кому-то помогать, если требовалось его помощь. Он был деятельным, очень общительным человеком, играл на гитаре, хорошо пел. В общем, душа компании.

- Вам было весело с ним?

- Мне было с ним интересно.

- А как вы относились к его увлечению горами? Это же небезопасно.

- Он не сразу увлекся горами. Его приятель Егор был альпинистом. Как-то Егор пригласил Петра в горы, и муж влюбился в горы на всю жизнь. Я никогда не возражала против этого его увлечения. Но я до сих пор корю себя в том, что не помешала тогда ему уехать в ту экспедицию, в которой он и его приятели альпинисты погибли при схождении снежной лавины.

- Не вините себя, Нина. Вы ни в чем не виноваты.

- И все же, я чувствую свою вину. Я могла его отговорить от этой экспедиции, накануне я видела дурной сон. Я могла ему сказать об этом, все объяснить, не пустить его, наконец…

- Это вы сейчас так рассуждаете. И, наверное, он вас все равно не послушал бы.

- Он был слишком упрямым. Наверное, война сделала его таким…

- Он служил?

- Да. Петр был в Афганистане.

- Защищал Родину на дальних рубежах…

- Полтора года войны закалили его характер, но и сделали чересчур жестким.

- Война меняет людей. Кто прошел через горнило войны, становятся другими. Опасность и гибель товарищей оставляют кровавые рубцы в душе человека.

- Но, ведь, человек приходит с войны и живет в мирное время, он же должен забыть о войне, перестроить свое мышление.

- Не все так просто, Нина. Люди не всегда гибнут на войне, война еще стреляет в спину бывшим солдатам. Она терзает душу по ночам тяжелыми воспоминаниями, картинами прошедших боев, разрухой, оставленной войной. И нет покоя душе, нет спасения порой от этих воспоминаний и от этой невысказанной боли. Может, поэтому Петру и не сиделось дома, он хотел забыть войну, хотел убежать от себя.

- Он никогда мне не рассказывал о войне. Наверное, щадил меня. Их было три друга однополчанина – Петр, Сергей и Владимир. Они не так часто встречались, но были очень дружны.

- Боевое братство – самое надежное, - сказал Алексей.

- Один раз в году они обязательно встречались. На памятном митинге у памятника воинам-интернационалистам 15 февраля в день вывода советских войск из Афганистана. Я старалась не ходить с ними в этот день, боялась, что расплачусь при всех. Как-то они зашли к нам домой, выпили, как водится, помянули погибших товарищей, и разговорились. Вспоминали о том, как ехали в поезде, когда их призвали в армию, как было жарко и душно в вагоне. Все гадали, куда они едут, и в какой части будут служить. Добирались неделю. Прибыли в Туркмению. Полгода в учебке и их часть направили в Афганистан, а там война… Петр вспомнил, как погиб его товарищ Саня Загоруев из разведроты. Он должен был идти на дембель. Это был его последний рейд. В кишлаке засели душманы. Ребята говорили ему: не ходи. А он сказал: «Иду в последний раз…» В том бою одной пулей убило молдаванина Макану и Загоруева.