Барьер Сантароги - Страница 57

— Мне кажется, — начал Паже, — что, когда вам предоставится время поразмышлять над этим, вы осознаете истину…

— О, несомненно, — перебил его Десейн.

— Я… э-э… я скажу, чтобы вам прислали немного свежего сыра, — сказал Паже. — Из особого хранилища.

— Да, конечно.

— Я все прекрасно понимаю, — начал Паже. — Вы думаете, что сейчас ведете себя хотя и цинично, но очень мудро. Но со временем вы исправитесь.

С этими словами он вышел из комнаты.

Десейн продолжал смотреть на запертую дверь в течение нескольких минут после ухода Паже. Доктор не мог понять его и всегда будет не в состоянии понять, как и любой сантарожец. Даже Дженни, несмотря на ее исключительную восприимчивость, усиленную любовью. Слишком уж просты были объяснения Паже, чтобы их принять. В них заключена точка зрения официальных властей.

«Мне обязательно нужно выбраться из этой сумасшедшей долины», — решил Десейн.

Он выскользнул из постели как раз тогда, когда дверь открылась, и в комнату с подносом в руках вошла круглолицая юная студентка-практикантка без чепчика.

— О, вы встали с постели! — воскликнула она удивленно. — Это хорошо.

Она взяла с тумбочки старый поднос и поставила на его место новый.

— Раз вы встали, я поправлю вашу постель, — сказала она.

Десейн стоял, опершись о спинку кровати, пока сестра возилась с постелью. Вскоре она ушла, забрав с собой старый поднос.

Десейн посмотрел на то, что она принесла: золотистый клинышек сыра, сухое печенье, стакан и бутылка пива Джасперса.

В приливе внезапно вспыхнувшего гнева Десейн швырнул сыр в стену. Потом он простоял некоторое время, уставившись на пятно, пока не почувствовал во рту успокаивающий вкус и не осознал, что он слизывает крошки с пальцев.

Десейн пристально посмотрел на свою руку, словно она принадлежала какому-то другому человеку. Он сознательно заставил себя не нагибаться и не поднимать сыр с пола, а повернулся к пиву. За бутылкой находилась открывалка. Десейн налил пива в стакан и выпил его быстрыми глотками. Только когда в стакане не осталось жидкости, он почувствовал в оставшихся каплях резкий аромат Джасперса.

Пытаясь побороть легкую дрожь, Десейн поставил стакан на тумбочку и, словно в поисках убежища, забрался в постель.

Его тело требовало Джасперса. «Это не люди поедают Джасперс, — подумал Десейн, — а Джасперс пожирает их». Он ощутил эффект расширения сознания, услышал громогласный шум толпы, неприятно действовавший на психику. Время потеряло свой обычный ход, сжалось, готовое разорваться в любой миг.

Десейн услышал чьи-то торопливые шаги. Щелкнул выключатель, и его комната погрузилась в темноту. Дверь захлопнулась.

Он открыл глаза и посмотрел в окно, за которым сияли звезды. В их свете он различил на тумбочке свежий клинышек сыра. Остатки сыра со стены и пола убрали. Он вспомнил голос Дженни — тихий, музыкальный, журчащий, словно темная вода над камнями, слегка дрожащий.

Неужели где-то здесь, в темноте, находится Дженни?

Он не знал точного ответа.

Десейн пошарил рукой у изголовья кровати и, найдя кнопку вызова, нажал.

Из громкоговорителя послышался чей-то голос:

— Вам нужна медсестра?

— А который час? — спросил Десейн.

— Двадцать четыре минуты четвертого. Вы хотите снотворного?

— Нет… спасибо.

Десейн сел, опустил ноги на пол и уставился на сыр.

— Вы только хотели узнать время?

— Сколько весит целая головка сыра Джасперса? — спросил Десейн.

— Весит? — ответ последовал после паузы. — Они бывают разные. Самая маленькая весит примерно тридцать фунтов. А что?

— Принесите мне целую, — попросил он.

— Целую? Разве сейчас у вас нет сыра?

— Мне нужно это для лабораторного исследования, — пояснил Десейн и подумал: «Ну вот! Теперь посмотрим, насколько правдив со мной был Паже».

— Сыр вам понадобится утром, когда вы проснетесь?

— Нет, прямо сейчас. И принесите мне халат и тапочки, пожалуйста.

— А не лучше ли подождать доктора? Если…

— Если считаете необходимым, свяжитесь с Паже, — перебил ее Десейн. — Сыр мне нужен немедленно.

— Ну, хорошо, — Десейн услышал неодобрение в женском голосе. Сидя на краю кровати и глядя за окно в темноту, он стал ждать. Непроизвольно он отломил кусочек сыра, лежавшего на тумбочке, прожевал его и проглотил.

Вскоре из открывшейся двери в комнату проник клинышек света, и вошла высокая седовласая медсестра. Она включила свет. В руках у нее была огромная круглая упаковка золотистого сыра, сверкавшая восковой печатью.

— Вот тридцать шесть фунтов первоклассного сыра Джасперса, — произнесла женщина. — Куда мне положить его? — в ее голосе слышались недовольство и протест.

— Поищите место на одной из лабораторных полок, — ответил Десейн. — А где халат и тапочки?

— Если вы будете терпеливы, то я отдам их вам, — ответила женщина. Она протиснулась в дверь лаборатории и через несколько секунд вернулась. Пройдя к двери в противоположном конце комнаты, она открыла ее. Десейн увидел висящую одежду — это оказался платяной шкаф. Медсестра достала из него зеленый халат и пару черных тапочек, которые поставила на пол перед кроватью Десейна.

— Это все, сэр?

— Да… пока.

Медсестра вышла из комнаты и с шумом захлопнула за собой дверь.

Десейн еще раз откусил от сыра, лежащего на тумбочке, надел халат и тапочки и прошел в лабораторию. Медсестра, выходя оттуда, оставила горсть свет. Круглая упаковка сыра лежала на открытой металлической полке справа.

«Алкоголь не взаимодействует с Джасперсом, — подумал Десейн. — Иначе его не добавляли бы в местное пиво. Что же уничтожает его? Может быть, солнечный свет?»

Он вспомнил тусклый красный свет в хранилище кооператива.

«Ладно, есть способы узнать это». Десейн закатил рукава халата и принялся за работу. За полтора часа головка сыра превратилась в молочный раствор, и Десейн начал работу с центрифугой.

Когда были получены результаты из первых колб, оказалось, что их содержимое легло слоями, как это обычно происходит после хроматографии. А сверху осела тонкая серебристо-серая пленка какого-то неизвестного вещества.

Десейн вылил жидкость, выжег отверстие на дне колбы и выдул оттуда неповрежденный кусочек.

Немного серого вещества попало на предметное стекло, и он исследовал его под микроскопом.

Он увидел грибковую структуру, искаженную, но вполне узнаваемую. Он понюхал предметное стекло и почувствовал резкий аромат Джасперса. Потом он начал изменять освещенность предметного столика, вращая ручку регулирования и наблюдая за веществом. Внезапно оно прямо на глазах начало съеживаться и кристаллизоваться.

Десейн посмотрел на индикатор освещенности, сделанный в виде спектрального окошка. В данный момент он показывал интенсивность прохождения светового потока в диапазоне от 4000 до 5800 ангстрем. Десейн заметил, что кристалл образовался в красном участке спектра.

Он снова заглянул в микроскоп и увидел, что вещество полностью превратилось в белую кристаллическую субстанцию.

«Значит, солнечные лучи. Как же уничтожить пещеру? — подумал Десейн. — Может, принести бомбу? Или портативную лампу дневного света?»

В это время Десейн вдруг заметил, как за окном клиники меркнут звезды и возникает темная фигура какого-то чудовища.

Десейн содрогнулся и повернулся к бутылке с молочным раствором. Действуя механически, он поместил оставшуюся часть раствора в центрифугу, потом отделил серебристо-серую пленку и собрал полученное вещество в темно-коричневую склянку. Из раствора получилось почти пол-литра эссенции Джасперса.

Десейн понюхал склянку — резкий запах Джасперса ударил в ноздри. Он вылил содержимое на мелкую тарелку, взял шпателем немного вещества и лизнул его. Ему показалось, что по спине пробежала электрическая искра, что он способен «видеть» кончиком языка или пальца. Десейн почувствовал, как стержень его сознания превращается в стальное зернышко, окруженное пустотой. Он сконцентрировал энергию и заставил себя посмотреть на эссенцию Джасперса.