Барабашка, или Обещано большое вознаграждение - Страница 3

— А вот потому и не вернётся: рассказал сгоряча, а теперь сам жалеет.

— Проболтался, значит? — Юра задумался. — Ну, и пусть не возвращается. Главное — мы теперь всё знаем. Можем клад и без него искать.

— Здравствуйте! — послышался сзади знакомый голосок. — Ничего себе заявочки на коллективные экскурсии! Я им всё рассказал, а они искать собрались.

Юра с Нюрой подпрыгнули на скамейке.

— Это ты, Барабашка?

— А кто же ещё? Как говорил мой дедушка: превратись в деньги, и тебя обязательно подберут… — Рядом со скамейкой в пыли лежал старый медный пятак.

— Ты был какой-то ценной монетой, да? — спросил Юра, когда они вернулись в свою комнату, и Барабашка стал, наконец, самим собой.

— Да так себе. У нас во дворце таких навалом было.

— А ты что, во дворце жил?!

— А как же! Ну, то есть в бывшем. Теперь это краеведческий музей города Кимры. Мы, барабашки, всегда во дворцах да в музеях обитаем. Сокровища стережём. Думаете, у нас там только сапоги да Пушкины есть? У нас там всякого богатства завались! Да я бы захотел — мог бы в корону золотую превратиться. Только дед учил: будь скромнее. Чем скромнее, тем незаметнее. Нам ведь показываться запрещено. Ой, дед узнает, что я тут с вами, — убьёт!

— Так ты же говорил, что твой дедушка…

— Точно, Умер. Под машину попал.

— А ты говорил, утонул…

— Разве? Правильно, утонул. Не понятно, что ли? Превратился в утюг, упал в реку и утонул, А потом превратился в бревно и выплыл. А уж потом — под машину…

— Под какую? — заинтересовался Юра.

— Под первую попавшуюся. Они теперь так гонять стали! Но дедушка им показал: превратился в гвоздь — и под машину! И все четыре колеса разом проколол. В общем, погиб геройской смертью.

Нюра вздохнула с сочувствием. Ей было жаль дедушку.

— И чего ему так машины не нравились? — удивился Юра.

Сам он больше всего на свете любил машины. У него их было несметное количество: «Роллс-ройсы», «Мерседесы», «Пежо», «Бьюики» и даже похожий на таксу «Линкольн». Правда, это были всего лишь маленькие копии. Зато такие точные, что у «Линкольна», например, торчал ключ в замке.

— Слушай, а ты в машину можешь превратиться? — спросил Юра и достал с полки серебристый лимузин. — Вот в такую…

Барабашка долго и внимательно разглядывал машинку, чесал за своим заячьим ухом… Наконец сказал:

— Запросто.

И в одно мгновение превратился в такую же маленькую модель.

Нюра захлопала в ладоши, а Юра почувствовал себя обманутым.

— Я-то думал, ты в настоящую превратишься…

— А ты бы лучше не думал, а говорил, — обиженно пробурчал «Линкольн» голосом Барабашки. — А настоящая-то небось большая?

— Конечно, большая.

— Так тут у вас развернуться негде.

— А во дворе сможешь?

— Попробую…

Через несколько минут у подъезда стоял огромный лимузин. Потрясённый Юра ходил вокруг, не зная, что ему делать. Зато Нюра сразу же нашла применение новой игрушке и с интересом разглядывала себя в боковое зеркальце. Впрочем, машина блестела так, что смотреться можно было в любое место. В ней отражалось и небо с облаками, и дом с голубями на крыше, и детская площадка с песочницей, в которой играл малолетний сын военнослужащего Скворцова. А ещё отражалась супруга военнослужащего, увлечённо читавшая книжку. А потом в передней левой дверце отразилось изумлённое лицо бомжа Потёмкина, который никогда не видел таких машин в такой непосредственной близости.

— И чей же это экипаж будет? — вежливо поинтересовался он.

— Мой. — Юра вдруг понял, что он в самом деле является владельцем этого ослепительного чуда.

— Хорошая, хорошая вещь, — одобрил Потёмкин.

— Ничего, — согласился Юра и похлопал машину по крылу.

Возникла пауза.

Юра понимал, что надо что-то делать. Тем более Нюра давно уже сидела на переднем сиденье. Поэтому он с невозмутимым видом уселся за руль и собрался нажать на педаль сцепления. Педали не было. «Наверное, автомат», — подумал Юра и попробовал повернуть ключ зажигания. Ключ не поворачивался, а в окно уже заглядывал заботливый Потёмкин.

— Не заводится, да?

— Свечи, — произнёс Юра первое, что пришло ему в голову.

Он вылез из машины, открыл капот. И тут же попытался захлопнуть крышку. Но было поздно: Потёмкин уже с любопытством смотрел туда, где у машины должен находиться мотор. Мотора не было.

— Простите, а где… — начал было Потёмкин, но Юра его перебил:

— Это модель такая. Полная автоматика!

— Подумать только! — с уважением вздохнул бомж.

Идиотская ситуация! Вместо того, чтобы превратиться в настоящий автомобиль, этот бестолковый Барабашка снова превратился в игрушку, только в большую. Юра не знал, что ему делать.

Барабашка тоже не знал. Но чтобы как-то исправить положение, начал негромко тарахтеть.

«Дыр-дыр-дыр-дыр»…

— О, завелась! — радостно сказал Потёмкин.

Юра давил на все кнопки, но машина, понятное дело, не трогалась с места.

— Может быть, вас подтолкнуть?

— Да уж, пожалуйста, будьте любезны! — сказала утомлённая ожиданием Нюра.

Машина оказалась на удивление лёгкой. Потёмкин ещё только собирался поднатужиться, а она уже сама плавно катилась под уклон, постепенно набирая скорость.

Поездка была недолгой, но насыщенной.

Первым на пути попался сосед Скупидонов, возвращавшийся из милиции.

Хрипло рыча «дыр-дыр-дыр!», прямо на него летела огромная страшная иномарка, за рулём которой сидел его заклятый враг Юра.

«Точно, смерти моей хотят!» — подумал Скупидонов, едва успев увернуться.

А машина неслась под горку всё быстрее и быстрее. Прямиком на детскую площадку, где в песочнице играл юный Скворцов.

Юра бы, конечно, затормозил, но у этого «Линкольна» пе было не только мотора, но и тормозов.

Нюра зажмурилась первой, Юра — вторым, третьим — Скупидонов. Последним зажмурился бомж Потёмкин, предварительно перекрестившись…

Когда все открыли глаза, никакой машины не было. Брат и сестра сидели в песочнице. У Нюры была содрана коленка, у Юры каким-то образом оказался полный рот песку. А малолетний Скворцов уже с удовольствием играл новой игрушкой — загонял в гараж крошечный серебристый «Линкольн».

— Отдай! — Юра протянул руку, чтобы забрать Барабашку.

— Не дам, — ответил Скворцов и на всякий случай громко заревел, косясь на маму.

— Солдаты не плачут, — сказала мама, перевернув страницу и с упоением продолжая читать.

— Отдай, тебе говорят! — грозно прошипел Юра.

Поняв, что машинку будут сейчас отбирать, малолетний Скворцов дал дёру по направлению к своему подъезду. Конечно, Юра с Нюрой в два счёта догнали бы его и отняли Барабашку. Но путь им преградил Скворцов-старший, направлявшийся домой на обед.

— Моя масинка! Моя масинка! — орал сын, прячась за широкими галифе отца.

— Встать, смир-р-рно! — рявкнул капитан на детей. — Кругом, шагом марш!..

Юра с Нюрой отступили.

— А в следующий раз уши надеру! — пригрозил Скворцов и, взяв сына на руки, скрылся в подъезде.

— Подумаешь, капитан-таракан! — сказала Нюра.

Положение было на редкость глупым и обидным.

— Они в какой квартире живут, в семнадцатой? — спросил Юра.

— Не знаю, а что?

— А то, что, если Барабашка сам не вернётся… Поняла?

— Поняла, — сказала Нюра. — Будем брать.

День стоял невыносимо жаркий, тянулся бесконечно. Когда же появились первые признаки прохлады, бомж Потёмкин выбрался из подвала и устроился на своей любимой скамейке.

Вообще Потёмкин сильно обижался, когда его называли бомжем. Потому что БОМЖ — это человек Без Определённого Места Жительства. А местом жительства Потёмкина уже два года был подвал и двор дома номер четырнадцать по улице Божедомка.

Потёмкин происходил из старинного знатного рода, и манеры его предков сказывались как во внешности, так и в его поведении. Спал он исключительно на свежих газетах, которые просматривал перед сном. Обувь носил хоть и рваную, но чистую. А прежде чем достать пустую бутылку из мусорного бака, всегда надевал белые резиновые перчатки.