Барабаны Томбалку - Страница 10

Через несколько часов, шатаясь от выпитого и усталости и поддерживая Лиссу, Амальрик брел по улицам Томбалку. Конан вел их к скромному дому, который он нашел для них. Прежде чем расстаться, Амальрик спросил Конана:

— О чем ты говорил с Сакумбе на незнакомом мне языке перед тем, как он возвел тебя на трон?

Глубоко в горле Конана заклокотал смех.

— Мы говорили на прибрежном диалекте, которого здесь не понимают. Сакумбе говорил мне, что мы с ним будем хорошими соправителями, если только я не буду забывать про цвет своей кожи.

— Что он этим хотел сказать?

— Что у меня ничего не выйдет, если я попытаюсь устроить заговор, чтобы лишить его власти, потому что чернокожие сейчас в большинстве, а они никогда не пойдут за белым королем.

— Почему?

— Думаю, потому, что их слишком часто убивали, грабили и захватывали в рабство банды белых из Стигии и Шема.

— А что говорил колдун, Аския? О чем он спорил с Сакумбе?

— Он предостерегал короля против нас. Он утверждал, что духи сказали ему, будто мы станем причиной бедствий и разрушения Томбалку. Но Сакумбе заткнул ему рот, сказав, что он отлично знает меня и верит мне больше, чем всяким лекарям. — Конан зевнул, как сонный лев. — Уложи-ка свою милашку в постель, не то она заснет стоя.

— А ты что?

— Я? Я возвращаюсь. Праздник только начался!

Месяц спустя Амальрик, покрытый потом и пылью, сидел на лошади и наблюдал, как мимо проходят его эскадроны в последнем мощном броске. Все утро, и много раз до этого, он муштровал их снова и снова, прививая им основы тактики цивилизованной кавалерии: «Вперед, шагом!», «Вперед, трусцой!», «Вперед, галопом!», «В атаку! Поворот!», «Отступать!», «Сомкнуться!», «Вперед, шагом!». И так далее, снова и снова.

Хотя их маневры все еще были угловатыми, темнокожие ястребы пустыни учились быстро. Сначала они все хмурились и ворчали по поводу этих странных чужеземных методов войны. Но Амальрик, поддерживаемый Конаном, преодолел сопротивление, сочетая строгую дисциплину с непоколебимой справедливостью. Теперь он создавал мощнейшую военную силу.

— Дай сигнал «построиться в колонны», — сказал он стоящему рядом трубачу.

При звуках трубы всадники взялись за поводья и, ругаясь и толкая друг друга, выстроились в колонну. Они трусцой направились обратно под защиту стен Томбалку — мимо полей, где полуголые крестьянки прекращали работу и смотрели на них, опершись на мотыги.

Вернувшись в Томбалку, Амальрик проводил отряд до кавалерийских конюшен и повернул домой. Приближаясь к дому, он с удивлением увидел Аскию, колдуна. Тот стоял перед домом и разговаривал с Лиссой. Служанка Лиссы, женщина суба, стояла в двери и слушала их разговор.

— В чем дело, Аския? — спросил Амальрик не слишком дружелюбно. — Что ты здесь делаешь?

— Я берегу благополучие Томбалку. Для этого мне иногда приходится задавать вопросы.

— Мне не нравится, когда посторонние расспрашивают мою жену в отсутствие меня.

Аския улыбнулся кривой неприятной улыбкой.

— Судьба города важнее, чем твои предпочтения, белый человек. Прощай. Всего тебе хорошего — до нашей следующей встречи.

Колдун убрался восвояси. Страусовые перья покачивались при каждом его шаге. Амальрик, нахмурившись, последовал за Лиссой в дом.

— О чем он тебя расспрашивал? — спросил Амальрик.

— Ах, о моей жизни в Гэзеле и о том, как я тебя встретила.

— Что ты ему рассказала?

— Я рассказала ему, какой ты герой, и как ты убил бога из Красной Башни.

Амальрик нахмурился, размышляя.

— Лучше бы ты этого не рассказывала. Не знаю, почему я в этом так уверен, но я чувствую, что Аския собирается причинить нам неприятности. Я должен тотчас пойти поговорить об этом с Конаном… Лисса, ты что, плачешь?

— Я… Я так счастлива!

— Почему?

— Ты назвал меня своей женой! — Она обвила руками его шею и осыпала его ласками.

— Ну, ну, — сказал он. — Мне давно следовало сделать это.

— Мы должны устроить свадебный ужин, сегодня же!

— Разумеется! Но сейчас я должен увидеть Конана…

— Ах, это подождет! Кроме того, ты устал, тебе нужно искупаться. Сначала поешь и отдохни, прежде чем говорить с этим ужасным человеком!

Рассудок говорил Амальрику, что нужно пойти к Конану немедленно. Но он опасался этой встречи. Хотя он был уверен, что Аския готовит против него какие-то враждебные действия, он не мог предъявить колдуну никакого явного обвинения. В конце концов он позволил Лиссе уговорить себя. Последовали трапеза, и купание, и занятия любовью, и сон… В общем, когда Амальрик направился во дворец, солнце уже было низко над горизонтом.

Дворец короля Сакумбе был большим зданием — как все дома в Томбалку, построенным из глиняного кирпича серовато-коричневого цвета — рядом с центральной площадью. Телохранители Сакумбе, которые знали Амальрика, быстро пропустили его внутрь. Тонкие пластины расплющенного золота закрывали кирпичные стены и ослепительно отсвечивали в красноватых лучах заходящего солнца. Амальрик пересел большой внутренний двор, в котором толпились жены и дети короля, и оказался в личных апартаментах Сакумбе.

Он обнаружил там обоих королей Томбалку, черного и белого. Они растянулись на грудах подушек на толстом бахарийском ковре, который покрывал мозаичный пол. Перед каждым был столбик золотых монет разных стран, а у локтя стояла большая чаша с вином. Раб с кувшином был готов наполнить опустевшие чаши.

У обоих были опухшие и красные глаза. Короли явно пили давно и основательно. На ковре между ними лежала пара костей.

Амальрик поклонился, соблюдая этикет.

— Государи мои…

Конан обратил на него затуманенный взгляд. На нем был украшенный драгоценными камнями тюрбан вроде того, который носил Зехбе.

— Амальрик! Падай на подушки и сыграй с нами. Тебе наверняка повезет больше, чем мне. Мне сегодня не везет чертовски!

— Государь мой, я никак не могу…

— А, к черту эти штучки! Вот тебе ставка. — Конан схватил пригоршню монет из своего столбика и подвинул к Амальрику.

Амальрик опустился на пол. Конан, как будто его внезапно осенила мысль, остро глянул на Сакумбе.

— Вот что я тебе скажу, брат король, — сказал он. — Каждый сделает по одному броску. Если я выиграю, ты прикажешь армии выступить против короля Куша.

— А если выиграю я? — спросил Сакумбе.

— Тогда поход не состоится, как ты того и желаешь.

Сакумбе хихикнул и покачал головой.

— Нет, брат-король, меня так просто не надуешь. Когда мы будем готовы, тогда и выступим в поход, не раньше.

Конан ударил кулаком по ковру.

— Что с тобой стряслось, Сакумбе, черт тебя побери?! Ты не тот, каким был в прежние дни. Тогда ты был готов ввязаться в любую авантюру. Теперь тебя ничего не волнует, кроме еды, вина и женщин. Что тебя переменило?

Сакумбе икнул.

— В прежние дни, брат король, я хотел быть королем, чтобы у меня было множество людей, исполняющих мои приказы, много вина, женщин и еды. Теперь у меня все это есть. Зачем мне рисковать этим в бессмысленных авантюрах?

— Но мы должны расширить наши границы до Западного Океана, должны получить контроль над торговыми путями, идущими с берега. Ты знаешь не хуже меня, что благополучие Томбалку зависит от контроля над торговыми путями.

— А когда мы победим короля Куша и достигнем моря, что дальше?

— Как что? Мы повернем наши армии на восток, чтобы покорить племена гханатов и прекратить их набеги.

— А потом ты наверняка захочешь пойти с войной на север или на юг, и так без конца. Скажи мне, Конан: допустим, мы победили все народы на тысячу миль вокруг Томбалку и собрали богатства большие, чем у королей Стигии. Что тогда?

Конан зевнул и потянулся.

— Ну, я думаю, наслаждаться жизнью. Одеться в золото, пировать и охотиться весь день, пить и любить всю ночь. В оставшееся время мы можем рассказывать друг другу небылицы о наших приключениях.