Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир! - Страница 23

Я спросил ее, а она закрыла один глаз, и кивнула мне, и сказала: «Is fliearr an giomach na 'bhi gun fear tighe». Это гэльская пословица, «лучше хоть какой-нибудь олух, чем никакого мужа». Она еще сказала, что остальные ее мужья могли бы так и не называться, и что Джереми оказался отличным парнем и единственным из всех, кто каждую ночь забирался в ее постель».

— Интересно, а что она рассказывала другим? — задумчиво произнесла Брианна.

— Она ведь не утверждала, что вообще никогда не спала с ними, — уточнил Роджер. — Просто — не каждую ночь.

— Для того, чтобы забеременеть, и одного раза бывает достаточно, — сказала Брианна. — По крайней мере, моя мама говорила нам так на лекциях по здоровью и гигиене, когда мы учились в выпускном классе. Она рисовала на доске сперматозоиды, как они несутся сломя голову к огромной яйцеклетке, с такими, знаешь, плотоядными физиономиями! — Брианна снова порозовела, но, пожалуй, теперь не от смеха, а скорее от огорчивших ее воспоминаний.

Они шли рука об руку, и он сквозь тонкую футболку ощущал тепло тела Брианны, и некое тревожащее движение под килтом заставило Роджера подумать о том, что надо было все-таки надеть зеленые подштанники.

— Ну, если оставить в стороне вопрос о том, имеют ли сперматозоиды физиономии, то какое отношение имела эта весьма специфическая тема к вашему здоровью?

— «Здоровье» — это особый американский эвфемизм, которым обозначают все, что связано с сексом, — пояснила Брианна. — В школах эти лекции читают мальчикам и девочкам по отдельности; курсы для девочек называются «Тайна жизни» и «Десять способов сказать мальчику нет».

— А курсы для мальчиков?

— Этого я точно не знаю, у меня ведь не было братьев, которые мне все рассказали бы. У некоторых моих подруг братья были, и… да, кто-то из них говорил, что им назвали восемнадцать синонимов к слову «эрекция».

— Полагаю, это помогало поддерживать беседу — при определенных обстоятельствах.

Ее щеки стали пурпурно-красными. Он почувствовал, что его собственное сердце бьется уже чуть ли не в горле, и тут же подумал, что они с Брианной вот-вот начнут привлекать к себе удивленные взгляды встречных. Ни одной девушке не удавалось смутить его на людях с тех пор, как ему исполнилось семнадцать, а вот у Брианны это получилось легко и просто. Но раз уж она сама начала этот разговор — пусть сама и заканчивает.

— Мм… — продолжил он, — я, впрочем, не замечал, чтобы в подобных обстоятельствах много разговаривали.

— Не сомневаюсь, что тебе это известно. — Это не был вопрос. Совсем не вопрос. Он слишком поздно сообразил, к чему она подвела. И тут же крепче сжал руку Брианны и привлек девушку к себе.

— Если ты спрашиваешь, имел ли, — да. Если ты спрашиваешь, есть ли, — нет.

— О чем это ты? — ее губы слегка дернулись, удерживая смех.

— Ты спрашиваешь, есть ли у меня девушка в Англии. Ведь так?

— Разве?

— Нет, у меня ее нет. Точнее — есть, но ничего серьезного. — Они уже подошли ко входу в гримерные; у него оставалось времени в обрез, только-только, чтобы взять инструменты. Роджер остановился и повернулся к ней лицом. — А у тебя? У тебя кто-то есть? Я имею в виду — какой-то парень?

Она была достаточно высокой, чтобы посмотреть прямо ему в глаза, и стояла достаточно близко, чтобы ее грудь задела его предплечье, когда она тоже повернулась к нему.

— Как это твоя прапрабабушка говорила? «Is fhearr an giomach…»

— «… ba 'bhi gun fear tigbe».

— Ух! Ну так вот, лучше хоть какой-нибудь олух, чем никакого парня. — Она подняла руку и коснулась броши на его груди. — Так что да, я ничем не отличаюсь от других людей. Но — но хорошего парня у меня не было… пока что.

Роджер поймал руку Брианны и поднес ее к своим губам.

— Отложим пока это, красавица, — сказал он, целуя пальцы девушки.

Публика вела себя на удивление сдержанно, не то что на концерте какой-нибудь рок-группы.

Конечно, здесь и нельзя шуметь, подумала Брианна, потому что тогда просто ничего не услышишь; выступающие не грохотали на электрических гитарах и не пользовались мощными усилителями, — перед ними лишь стояли небольшие микрофоны на тонких подставках. Но ведь далеко не все требует усиления. Во всяком случае, сердце Брианны и без усилителя колотилось с таким грохотом, что она почти ничего не слышала вокруг.

— Да, вот еще что, — сказал Роджер, торопливо выбегая из гримерной с гитарой и барабаном. Он протянул девушке небольшой коричневый конверт. — Я нашел их, когда разбирал старые папины бумаги в Инвернессе. Я подумал, может быть, тебе захочется взять их себе.

В конверте были какие-то фотографии, но Брианна не стала рассматривать их сразу, хотя и сгорала от нетерпения. Она положила конверт на колени и стала слушать выступление Роджера.

Роджер был великолепен — даже будучи слишком взволнованной и, то и дело, обращаясь мыслями к конверту, лежавшему на ее коленях, она могла с уверенностью заявить, что он просто великолепен! У него оказался удивительно богатый низкий баритон, и он отлично умел им пользоваться. Но дело было совсем не в тональности или мелодии; нет, Роджер обладал особым даром, он умел показать то, что поет, он знал, как преодолеть расстояние между певцом и слушателями, он смотрел в толпу, прямо в глаза людей, и заставлял их увидеть то, что лежало за словами и музыкой.

Для начала он исполнил «Дорогу на острова», живую и ритмичную песенку, и слушатели сразу же начали подпевать ему; а когда первая вспышка энтузиазма пошла на спад, заставил их выслушать «Холмы страданий», после чего мягко перешел к «Невесте новобранца» — у этой песни был чарующий припев на гэльском.

Когда в воздухе растаяла последняя нота «Ну просто очень…», Роджер посмотрел прямо на Брианну и улыбнулся ей — во всяком случае, так ей показалось.

— А теперь, — сказал Роджер, обращаясь к слушателям, — одна из военных песен. Она посвящена прославленной битве у Пристонпэна, когда армия Горной Шотландии под командованием Чарльза Стюарта наголову разбила намного превосходящие по численности английские войска, которыми командовал генерал Джонатан Коп.

По толпе пробежал одобрительный шумок, многие из присутствующих явно знали и любили эту песню, — но все мгновенно затихли, когда Роджер взял первые напоминавшие марш аккорды.

Роджер кивнул толпе и наклонился к струнам, как бы приглашая всех присоединиться и спеть вместе с ним припев.

Брианна внезапно почувствовала, как по ее коже пробежали легкие мурашки, — и это не имело отношения ни к певцу, ни к зрителям, в этом была виновата только сама песня, проникшая в ее душу.

«Нет, — прошептала Брианна, и ее пальцы, сжимавшие плотный коричневый конверт, похолодели. „За мной, мои воины…“ Но ведь они оба были там — ее родители. И это ее отец участвовал в конной и пешей атаке на полях Престона, с палашом и маленьким круглым щитом…

…и утро будет кровавым.