Банкет на перекрёстке (СИ) - Страница 26

— Карпан — это кличка такая? — поинтересовался Макар.

— Да нет, фамилия. У меня вон даже его книжка есть с автографом — «Месть мирного атома» называется. Тот самый Николай Карпан, который первый проанализировал статистику катастроф атомных объектов и вычислил КЗК.

— КЗК? — переспросил Ждан.

— Ага, — Дед глубоко затянулся самокруткой и пояснил, как само собой разумеющееся. — По первым буквам Кэ-Зэ-Ка: Коэффициент Закономерности Катастроф. Причём не только для таких объектов как у нас, но и для атомоходов, предприятий ЗАТО и других высокотехнологичных хреновин. Ну да ладно, вернёмся к теме нашего сегодняшнего урока.

Дед достал из стола сложенную вчетверо карту, расправил на столе.

— Помнишь, я тебе про коллектор рассказывал? Через который, помимо всякой хрени, проходит газовая труба.

— Ну, помню.

Пильгуй хитро прищурился и отхлебнул чаю.

— Так вот мало кто знает, и ещё меньше кто помнит, что эта труба тянется до самой Припяти и, что самое главное, проходит недалеко от Берлоги. Ну не рядом конечно, от неё ещё потопать надо но, по крайней мере, идёт она по прямой, и вам не надо будет плутать между аномалиями и попадаться кому-то на глаза.

Труба ракоходная — чуть меньше полутора метров, поэтому хоть и на карачках, но проходима.

Пильгуй ткнул пальцем в изгиб дороги.

— Вот отсюда, если на север свернуть, будет заросший просёлок. Напрямки по натоптанному не ходите. С километр и направо, по косенькой, — он двинул палец зигзагом. — Ориентиром холмик. Прямо вверх по склону до самой макушки, чтоб не ошибиться. Сверху уже разглядите и сам бункер. С обрывчика спуститесь и вы на месте.

Выглядит как вход в бомбоубежище — курганчик, из которого торчит бетонный коробок с дверью. Эт наружное помещение для дежурной бригады слесарей. Внутри, прямо в дальней стене будет дверь, за ней — бетонный коридор вниз, в сам коллектор. Только осмотритесь, перед тем как подходить. В последний раз там никого не было, но сейчас народу в Зоне — вожжой не прокинуть, может уже кто и облюбовал конурку.

Ждан понятливо кивнул и последний раз вгляделся в карту, откладывая в памяти нюансы маршрута. Пильгуй оглянулся на часы и, поднявшись из-за стола, капнул в стаканы на самое донышко.

— Давайте-ка «загладочную» перед сном, и баиньки ложиться. Мне завтра ни свет ни заря на рыбалку с нашенскими. Да и вам с дороги отдохнуть не мешает.

Будто в подтверждение его слов Макар зевнул. Ноги, отвыкшие от ходьбы по пересечённой местности, давно гудели, а тело мечтало принять горизонтальное положение. Ждан не мешкая опрокинул колыбельную порцию смородиновки, сгрёб со стола посуду и двинулся на двор к умывальнику. Макар, скинув рубаху направился следом. Когда умытые, с чистой посудой, вернулись в дом, на полу уже лежали два надувных матраса, застеленных пуховыми спальниками.

Пильгуй сидел на покрытой стеганым одеялом лавке и скручивал из ватника подголовник.

— Сёдня можно не накрываться — ночью жарко будет. Да и стартовать утром проще без подушек да перин.

Макар уложил на край матраса рюкзак и, сбросив башмаки, с блаженным вздохом повалился на нехитрую лежанку. Уже засыпая, расслышал, приглушённый голос Ждана.

— Деда, а как там Дуремар поживает?

— Дуремар-то? Регулярно! Чё с ним сделается?

— Нам бы «компас» у него раздобыть.

Лавка под Пильгуем скрипнула.

— Вы чё, гонки по Зоне собрались затеять?

— Ну, вроде того, — ответил Ждан. — Скоро, наверное, придётся побегать.

— Что-то серьёзное?

— Для нас — да.

— Помощь наших понадобится?

— Не, эт наше личное.

Пильгуй помолчал.

— Ну, личное так личное. Только вроде не сезон сейчас. Не знаю, отыщет Дуремар чё-нибудь в своих чанах?

— Ты поспрошай, Дед. Очень надо.

— Прям завтра надо?

— Да не, нам не к спеху. Мы пока и так полазим, присмотримся, разведаем. А вот дней через пять-шесть позарез припрёт.

— Ну, если не к спеху, тогда оно проще. Завтра на рыбалке увидимся — поспрошаю. Чё-нить придумаем…

Когда за окном наметился рассвет, Пильгуя в доме уже не было. На столе под полотенцем дожидались четыре куриных яйца, четвертинка вчерашней буханки, полная солонка и пучок свежей зелени.

Пока закипал чайник, успели умыться и собрать вещи. Наскоро позавтракав, прибрали со стола и, подперев дверь поленом, двинулись в обратный путь.

Ждан сразу взял максимальный темп и шагал молча, погружённый в свои мысли.

Макар не отвлекал его от размышлений. Было хорошо просто идти вот так, вдали от городского столпотворения, выхлопа автомобилей и давящего эмоционального фона большого города. Тем более, что Макару и самому было о чём подумать.

Когда солнце подкралось к полудню, Ждан вынырнул из своих мыслей и, перевесив автомат на грудь, остановился перекурить.

— Заскочим на автомойку за «погремушками».

Едва Макар вытащил оружие, Ждан вдавил окурок в землю и двинулся к перелеску. Пройдя его насквозь, остановился на краю молодняка, откуда были видны ворота автомойки и часть двора. Прислушался. Со двора не доносилось ни звука, лишь ветер тихо шелестел молодой листвой.

— Вроде спокойно, — заключил Ждан и медленно двинулся вперёд.

Макар, приложив приклад к плечу, последовал за ним. Остановились у ворот, прощупали взглядами каждый уголок двора, всмотрелись в выбитые окна. Ждан покосился на основание плиты, где дожидались спрятанные «погремушки» и кивнул Макару, чтобы тот занял позицию в углу двора. Сам быстро расстегнул рюкзак, вытащил похожий на стручок арахиса пенал. Склонившись над тайником, поочерёдно уложил «погремушки» в ячейки и защёлкнул перфорированную крышку. Пристегнув контейнер поверх клапана, забросил рюкзак за спину и махнул рукой на выход со двора.

Макар, контролируя дальние ворота и окна здания, быстро шмыгнул к выходу и, пока Ждан держал двор на прицеле, отбежал к перелеску. Заняв огневую позицию, прикрыл отход Ждана. Оказавшись в тени деревьев, старший поднял большой палец и указал ладонью вдоль опушки.

— Двигаем на базу.

— Угу, — отозвался Макар и затопал вслед за Жданом.

Выбравшись из перелеска, направились вверх по склону к возвышающемуся на пригорке сосняку. Солнце какое-то время мелькало среди верхушек сосен, но постепенно затянулось белёсой дымкой, которая быстро сгустилась и поплыла по небу низкими серыми облаками. Когда ворчание в желудках обозначило обеденное время, лес кончился, и впереди показались знакомые холмы. Макар, памятуя о собаках, с опаской поглядел в сторону седловины, за которой начиналась территория промзоны. Ждан сбавил темп и чаще посматривал под ноги и по сторонам. Макар не заметил, как и сам перешёл в режим сканирования дороги. Внимание к окружающему пространству быстро становилось привычкой.

— Чего молчишь? — вдруг спросил Ждан.

— А чё зря калякать? — ответил Макар. — Пока всё нормально. Только жрать хочется.

Ждан улыбнулся.

— Ничё, ещё маленько и отобедаем.

Макар припомнил давешний вечер и решил дать волю своему любопытству.

— Слушай, а что за Дуремар, про которого вы вчера говорили? И что у него за «компас»?

Ждан улыбнулся.

— Дуремар, как и Кусто, старый закадычный приятель Пильгуя. Независимый биолог-натуралист. Сделал несколько открытий по здешним эндемичным видам живности. Написал уже штук пять диссертаций, но складывает всё в стол, потому что обиделся на всех столичных академиков за то, что они его однажды раскритиковали. Причём раскритиковали из снобизма и ревности за то, что какой-то отшельник соображает лучше, чем признанные научные светила.

А «компас» — это биологический детектор аномалий. Причём, самый чувствительный из существующих. Правда насколько этот «компас» хорош, настолько он и недолговечен. Дня на два, на три максимум.

— Почему?

— Потому что весь «прибор» состоит из обычных головастиков в плоской круглой посудине. Головастики безошибочно ощущают любые аномалии метров за пять-семь и ломятся от них в противоположную сторону. Чтобы определить опасность, достаточно посмотреть, куда направлены их хвосты. А если они болтаются хаотично или равномерно по всей банке, значит всё вокруг безопасно и спокойно.