Банды Белокамня. История Чумных Крыс - Страница 37

Александра похоронили позади своего дома ночью, надеясь, что никто не видел процесса погребения. Обозначать могилу никак не стали, справедливо опасаясь мародёров, которые могли продать труп некромантам. С тех пор Эрлу, как старшему в семье, пришлось кормить свою мать, которая стала сильно хромать и впала в депрессию, а также младшую сестрёнку. Приходилось не только воровать, попрошайничать и браться за любую мелкую работу, но и отбиваться от многочисленных воров и сверстников. К четырнадцати годам на счету Эрла было уже пять трупов, а к пятнадцати – около дюжины. Или ты, или тебя! Дыра подчиняется только закону силы, и никакому другому.

Сестрёнка также не сидела без дела, занимаясь попрошайничеством на улицах и ухаживала за матерью, которой становилось всё труднее и труднее передвигаться самостоятельно. Женщина тоже старалась не остаться безучастной, усевшись своим детям на шею, занимаясь шитьём и вязанием, продавая получившиеся одежды беднякам Дыры за небольшие деньги, получая за это минимальную прибыль.

Вскоре Эрлу пришлось вступить в первую в своей жизни банду, поскольку одиночкам в Дыре долго не выжить – сожрут коллективом. Банда состояла из подростков его возраста, промышляя кражами из домов и воровством. Больше всего Эрла поразила тогда необходимость делиться наваром с гильдией Теней, которая контролировала их район. Подросток недоумевал, как можно честно отдавать свою десятую часть добычи, которая принадлежала полностью им. Или почему нельзя отдать меньше положенной суммы, заявив, что в этот раз улов оказался меньше. Именно тогда он и узнал на печальном примере своего товарища, решившего утаить часть добычи, что такое стукачество, доносы и осведомители.

Не важно, как Тени узнали об этом факте, важно то, как они наказали нарушителя – ему отрезали пальцы, отправив обратно. Тогда Эрл получил второй урок – калеки бандам не нужны. От пострадавшего отвернулись все его вчерашние товарищи, поскольку тот стал бесполезен – он не мог воровать или грабить, а попрошайничеством заниматься в Дыре бесполезно – сердца обывателей просто огрубели со временем. Нищих в других районах города не привечали – стража их либо выгоняла, либо арестовывала, если не получала мзды. Глядя на свою покалеченную мать и изуродованного товарища, Эрл боялся только одного – оказаться покалеченным, что автоматически значило бы конец карьеры и жалкое существование впроголодь. А ведь ремесло наёмного убийцы было довольно денежным, уважаемым и востребованным в Дыре. Что-что, а лишать жизни угрожавших ему существ или тех, за чьи головы хорошо платили, он научился за свою юность хорошо.

Поэтому Эрл никогда не возражал своей матери, называвшей его убийцей, ведь она была права во всех смыслах. Он прошёл в соседнюю комнату, где она лежала на своей кровати. Женщина ещё больше осунулась и похудела за то время, что он её не видел.

– Здравствуй, мама, – негромко поздоровался с ней Эрл, с жалостью глядя на некогда красивую женщину, которую сгубил алкоголь в лице пьяного мужа.

– Ну здравствуй, убийца! – усмехнулась она, глядя на сына.

– Мама, – тихо возмутился он. – Я же просил называть меня по имени. Да, я прикончил то недоразумение, которое называлось моим отцом и твоим мужем. Но именно благодаря этому сейчас мы с Лиззи живы. Ведь после Александра это чудовище бросилось на нас.

– Это, как ты называешь, чудовище, было твоим отцом. И моим мужем. То, что он сделал, было совершено под влиянием алкоголя.

– Но это не оправдывает его!

– И тебя тоже! Уж если ты убил его, то почему не сделал этого до того, как твой брат был ещё жив? Я уж не говорю про себя, поскольку никогда самосожалением не занималась. Почему ты тянул до того момента, пока не набросились именно на тебя? Ты струсил! Твой страх и нерешительность стали причиной не одной смерти, но двух. Кровь Александра также на твоих руках.

– Мама! – гневно восклицает Эрл. Он также постоянно корил себя за малодушие, итогом которого стала смерть младшего брата. Не было ни одного дня, когда бы он не вспоминал об этом.

– Кто знает, если бы не это, я бы могла родить вам ещё одного братика или сестрёнку, а теперь я никому не нужная развалина! Посмотри на меня – я даже за собственной внучкой не могу приглядеть! Наоборот – за мной нужно ухаживать!

– Мама, успокойся, – насколько можно мягче говорит ей Эрл, стараясь утихомирить женщину. – Мы с Лиз всё равно тебя любим! И никогда, слышишь, никогда не бросим!

– Ты постоянно только этим и занимаешься, – отвечает она. – Пропадаешь целыми днями, а порой и неделями. А мы с твоей сестрой гадаем – жив ты или нет? Забрала тебя Дыра или ещё только пытается?

– Я работаю, – говорит Эрл.

– Кем? – спрашивает мать, пытливо глядя сыну в глаза.

– Вышибалой, – выдаёт привычную ложь он. – В «Могучей отрыжке».

– Ты так и не научился врать, как следует, – вздыхает она. – Мы с твоей сестрой решили поспрашивать народ. И знаешь, что она узнала?

– Что? – с замиранием сердца спросил он. Никогда Эрл не хотел рассказывать своим родным, как он зарабатывает себе и им на жизнь. Стеснялся своей профессии в глазах семьи.

– Бандитом! – выдала женщина, вложив в это слово всё доступное ей отвращение. – И не обычным бандитом!

– Вот оно! – вздохнул с сожалением Эрл. Тайное стало явным, как он не старался этого скрыть.

– А главарём самой настоящей бандитской шайки! – продолжила тем временем калека. – Чем вы занимаетесь? Грабежами? Воровством? Вымогательствами?

– Всем понемногу, – вздохнул Эрл. – Это не самый худший вариант в Дыре, знаешь ли. Тут и так каждый день для любого из обывателей может оказаться последним, так что, почему бы не совместить тот обязательный риск, который сопровождает этот район, словно рыба-прилипала акулу, с зарабатыванием денег. Один чёрт – выживать в наших трущобах также тяжело, как и в диких землях.

– Ты пробовал? – спросила его мать. – Пробовал жить честным трудом?

– Да, однажды, поденщиком, – сказал Эрл. – Мне не понравилось. Денег мало, труд тяжёлый. Тобой помыкают и командуют. А каждый вечер ты трясёшься над заработанными грошами, опасаясь того, что их отнимут. Либо размышляя над тем, как на эту жалкую сумму можно прожить день втроём. Это было унизительно.

– В этом ты прав, – вздохнула женщина. – Зачастую это действительно унизительно.

– Давай не будем сейчас говорить о работе и деньгах, – попросил Эрл. – Расскажи мне о вас. Как вы поживаете?

– Не учитывая того, что я прикована к постели?

– Да.

– Вполне неплохо. Альберт обеспечивает нас едой и молоком. Леана растёт не по дням. Я рассказываю ей сказки и разные истории, которые вы так любили в детстве.

– Ну вот видишь, ты не так уж и бесполезна, как всегда всем нам твердишь!

– Какая польза от моих историй?

– Мы учились думать над тем, что услышали – это тоже чего-то стоит.

Они оба замолчали, раздумывая каждый о чём-то своём. Было слышно, как в соседней комнате Лиз гремит посудой, а также как кричит маленькая Элеонора (или Леана для своих). Тишину прервал скрип двери. Заглянувшая в комнату девушка осведомилась:

– Кто хочет есть? – она по-очереди посмотрела на мать и брата.

– Я не буду, спасибо, – отказалась женщина.

– Будем есть все вместе, сестрёнка! – подмигнул ей Эрл. – Накрывай на стол, мы сейчас придём!

– Каким образом? – осведомилась обездвиженная женщина. В это время Лиз вернулась на кухню, накрывать на стол.

– Самым простым, мама, – ответил ей сын, подхватив её на руки. Та закричала, но шутливо. Ей была приятна забота и любое внимание, поскольку ей не хватало общения и компании.

Вскоре все четверо сидели на кухне за шатким столом, наслаждаясь чаем, молоком и картошкой с сыром, непринуждённо болтая.

– Дядя! – позвала маленькая Леана. – А что такое цилк?

– Цирк? – на всякий случай уточнил он. Девочка согласно кивнула, показав, что Эрл понял её правильно.

– Цирк, мелкая, это такое место, где выступают различные артисты – силачи, гимнасты, фокусники и клоуны. Кроме того, они часто выступают вместе с различными дрессированными животными и монстрами…