Бандитская россия - Страница 24
На руке браслетка, синие глаза.
У него открытый ворот в стужу и в мороз,
Сразу видно, что матрос…
Леонид Пантелеев (по некоторым данным, Настоящая фамилия Пантелкин) родился в 1898 году. Работал в Петербурге наборщиком в типографии, потом переехал в Псков, где устроился на работу в ЧК.
Но прослужил «в органах» недолго и был уволен (по какой причине, точно неизвестно). После этого Пантелеев вернулся в родной Питер, встал на учет на бирже труда, но, не найдя работы, связался с уголовниками и сколотил свою банду. Костяк банды составили Митька Гавриков, получивший кличку Адъютант, Сашка Пан и Мишка Корявый. Сам же Ленька в банде был признанным лидером и непререкаемым авторитетом.
Пантелеев был прирожденным налетчиком, способным организатором и был наделен неким шестым чувством, позволяющим ему счастливо избегать смертельно опасных ситуаций. Видимо, за эти качества он и получил кличку Фартовый. Не чужды ему были и «понты». Так, в частности, каждой новой своей жертве Ленька представлялся так: «Здравствуйте, я - Пантелеев».
Грабила и убивала банда Пантелеева в основном буржуев и нэпманов. Как известно, советская власть НЭП в целом не приветствовала - эта была вынужденная мера, а потому советской пропагандой НЭП изображался как явление, чуждое пролетариату. В сознание людей исподволь внедрялась мысль, что грабить буржуев-нэпманов нехорошо, но как бы дозволительно. Неслучайно в устной мифологии Петрограда двадцатых бытовали легенды о благородных разбойниках, главным героем которых был Ленька Пантелеев;
В сознании красного Питера преданность революционным идеалам более всего ассоциировалась с человеком в бушлате. Но очень скоро в городе формируется уже новая буржуазия, которая принялась копировать порядки своих предшественников. Причем копировать довольно уродливо. К примеру, на улицах запросто можно было встретить амазонку на чудной лошади в сопровождении кавалера и грума; Извозчики вновь вернулись к старым обращениям «барин» и «барыня». Словом, Петроград периода НЭПа представлял собой нечто напоминающее «пир во время чумы».
УД торговли охватил все учреждения. Почти каждое из них новую экономическую политику начинало с того, что по-хозяйски прикидывало: что бы такое продать? Вновь открылись клубы, игорные дома, где счет шел на миллионы. Вовсю работал Гостиный Двор. В магазинах было все: икра, балыки, персики, и рядом с этим великолепием - нищета, пьянство, разгул преступности и проституции. Как результат, грабители обнаглели настолько, что порой не стеснялись вывешивать объявления типа: «До 9-ти часов шуба ваша, а после - наша».
Петроградская «Красная газета» с иронией сообщала владельцах магазинов, которые пытались предотвратить кражи с помощью записок «Выставленные в окне сыры - деревянные» или «В этой витрине выставлены сапоги только по одной штуке и все на левую ногу, а потому никакой ценности не представляют».
«С начала года по 1 августа, как сообщает начальник уголовного розыска тов. Петрожак, в Петрограде было совершено около 18 тысяч преступлений. Огромное большинство около 15 тысяч - падает на всевозможные кражи: со взломом, домашние, трамвайные и т.д. Среди задержанных преступников около 600 старых знакомцев уголовного розыска - воров-рецидивистов. Усиление преступности вызывается безработицей, а также соблазнами веселой жизни. При НЭПе сильно возросла возможность махинаций, комбинаций и воровства»- так писала петроградская «Красная газета» в августе 1922 года.
Неудивительно, что барские замашки «красных купцов» у большинства населения вызывали неприязнь, порой доходящую до ненависти. Потому-то простой люд в основном и восхищался дерзостью и лихостью потрошителя богачей Леньки Пантелеева. Спору нет, грабил Пантелеев преимущественно буржуев (тем более что с бедняков-то и взять нечего), но стрелял он при этом всегда первым и без разбору, так что миф о «благородном разбойнике» не выдерживает никакой критики. К примеру, известен случай, когда, скрываясь с места преступления, Ленька застрелил ни в чем не повинную старушку и шофера, который под дулом пистолета помог ему уйти от преследования.
Как это всегда и случается, в какой-то момент «госпожа удача» стала отворачиваться от Фартового. Осенью 1922 года Пантелеева взяли в магазине промтоваров Бехли, когда тот примерял себе новую обувку. После этого в течение нескольких дней в притонах и малинах города задержали почти всех пантелеевских бандитов. Суд над ними начался в ноябре 1922 года, однако в ночь с 10 на 11 ноября (по иронии судьбы, в День милиции) Пантелеев, подкупив заместителя начальника тюрьмы, совершил дерзкий побег.
Сбежав из тюрьмы, Ленька продолжал грабить и убивать. Только с ноября 1922-го по февраль 1923 года он убил десять человек, совершил двадцать уличных грабежей и пятнадцать вооруженных налетов. Рассказывают, что это был уже совершенно другой Пантелеев. Если раньше он не пил, был верен одной женщине (бухгалтеру из ГПУ Галочке, с которой познакомился ещё в ту пору, когда сам служил в этом ведомстве), нежно относился к сестре, то теперь Ленька пустился во все тяжкие.
Он ошивался по хазам и малинам, напивался до бесчувствия, прервал отношения с сестрой и любовницей. (Возможно, дабы не давать повода для обвинений в их адрес - ни в пособничестве, ни в укрывательстве.) Словом, складывалось впечатление, что Пантелеев как будто бы предчувствовал свой скорый конец. Так оно и произошло: в один из вечеров милиционеры, дежурившие в засаде на одной из воровских малин, что на Можайской улице, встретив Леньку, даже не стали пытаться его арестовывать. Вошедший в квартиру Пантелеев был расстрелян в упор, так и не успев выхватить из кармана всегда готовые к бою пистолеты. А вот его подельника Мишку Корявого тогда удалось взять живым.
Труп Пантелеева был выставлен для всеобщего обозрения в морге Обуховской больницы, чтобы убедить горожан, что знаменитого бандита больше нет в живых. Но и этого оказалось мало. В дальнейшем от трупа отсекли голову и установили её в витрине магазина на Невском проспекте. И лишь когда последние сомнения были окончательно развеяны, голову Фартового поместили в закрытые фонды Музея криминалистики, где она и находилась до середины 70-х годов. Потом этот, с позволения сказать, экспонат куда-то подевался и какое-то время считался утерянным. Хотя, скорее всего, о нем просто никто не вспоминал. Но в 2001 году петербургскому журналисту Виктору Бовыкину удалось отыскать сей криминалистический раритет: оказывается, голова Леньки никуда не исчезала, а все это время хранилась в подсобном помещении кафедры криминалистики юридического факультета Петербургского университета и значилась в инвентарной описи как «голова неизвестного мужчины». В наши дни она представляет собой леденящее душу зрелище: лицо легенды бандитского Питера почти разложилось, левая половина черепа вскрыта. Кстати сказать, в конце двадцатых годов русский психиатр Владимир Бехтерев, увлекшись теорией доктора Чезаре Ломброзо о преступном человеке, пытался найти в мозге кровавого убийцы какую-нибудь патологию. Но… ничего сенсационного он не обнаружил.
В городе трех революций у Леньки Пантелеева имелось немало последователей, которые также «косили» под «благородных» бандитов: грабили якобы только буржуев и в своих помыслах радели исключительно о бедняках. Неслучайно в свое время о «бандитском царе и боге» Пантелееве ходили слухи, что он был связан с эсерами и мстил большевикам за предательство революции - петроградский бандитизм периода начала НЭПа тоже был изрядно политизирован.
В 1922-1924 годах петроградскому угрозыску не раз приходилось вести опасную борьбу с такого рода «политическими» бандами. Среди них немалую известность приобрела шайка Гурова. Действовали широко, с размахом, в разных городах СССР, но главным образом в Москве и Петрограде-Ленинграде. В занятиях гуровцев ничего идейного усмотреть не возможно: грабежи как грабежи. Особенно активно и дерзко стали действовать в начале 1924 года, после смерти Ленина (случайное совпадение?). За два месяца - ограбление Центробумтре-ста в Москве, разгром касс Кожтреста, Севзапкино, Ленинградодежды в Ленинграде. Лишь в начале марта агенты угрозыска смогли задержать подозрительного субъекта, в котором кассир Кожтреста опознал одного из налетчиков. При задержанном имелись документы на имя М. В. Сизова, проживающего в доме 36/38 по Малому проспекту Петроградской стороны. Его опознали и другие свидетели,