Банда 5 - Страница 10

— Видишь столб с какой-то вывеской? Вот возле столба и останови, — сказал он почему-то недовольным голосом.

Только после этих слов водитель искоса, осторожно, но внимательно посмотрел на капитана. Что-то его насторожило, вернее, что-то ему не понравилось. Ну, в самом деле, он везет его куда тому хочется, не капризничает и не брюзжит, и капитан мог бы вести себя благодарнее, что ли.

— Столб так столб, — проворчал водитель.

— Сколько машине лет? — спросил капитан, придирчиво оглядывая салон.

— Полгода! Не видите — три тысячи на спидометре.

— Три тысячи — это хорошо, — произнес капитан несколько странные слова, но водитель не обратил на них внимания. Мало ли кто как выражает свое отношение к чему бы то ни было. Он-то знал, что машина в порядке, отличная машина, едва ли не лучшая из всего, что выпускалось в стране.

И хотя ехали они по совершенно пустой дороге, водитель заблаговременно включил правый поворот, прижался к бордюру и остановился у самого столба, на котором бойкие киоскеры вывесили рекламу хозтоваров со стрелкой — во двор, в полуподвал.

Капитан сидел неподвижно, прижав подбородок к груди, отчего выглядел и в самом деле горделиво, даже с каким-то превосходством. Едва машина остановилась, он перегнулся за спиной водителя и поднял кнопки, блокирующие задние двери. В ту же секунду из придорожных кустов выскочили несколько человек и, не теряя ни единой секунды, уселись на заднем сиденье.

— Спасибо, отец. — Капитан вышел из машины и на его место тут же уселся длинный, нескладный человек с землистым цветом лица. Капитан захлопнул дверцу, помахал рукой и направился к трамвайной остановке.

— Поехали, мужик, — сказал длинный. — Нам прямо.

— Не понял, ребята, — в полной растерянности пробормотал водитель, но начал, только сейчас начал понимать происходящее, только сейчас дошло до него — плохо, очень плохо может закончиться для него и эта поездка, и этот день.

— Все ты понял, папаша, — раздался сзади какой-то глумливый голос. — Если такую машину купил, значит, не круглый дурак... Будешь хорошо себя вести, может, и внуков еще увидишь. Есть внуки-то?

— Есть, — прошептал водитель, вдруг почувствовав на шее петлю из тонкого стального тросика. Тот, кто сидел сзади, улучив момент, набросил на него удавку ловко и даже как-то привычно.

— Дышать можешь?

— Могу, — закашлялся водитель.

— Вот и дыши. Езжай прямо... — И один из сидевших опустил кнопку передней двери. Теперь водитель уже не мог вывалиться на повороте, как он уже решил было сделать. Да и тросик впивался все сильнее. — Машина твоя?

— Моя.

— И записана на тебя?

— Да.

— Где ж столько денег взял, а, папаша?

— Квартиру продал.

— Напрасно... Квартиры нельзя продавать... Квартиры можно только покупать. А теперь видишь, как получается, ни квартиры, ни машины.

— Заткнись, Женя, — бросил сидевший рядом с водителем долговязый, пожилой, с серым, неживым каким-то цветом лица... Сказал негромко, не оглядываясь, но сзади сразу наступила тишина.

Машина миновала последний светофор, дорога сразу стала хуже, разбитая тяжелыми самосвалами, которые носились здесь чуть ли не круглые сутки — за лесом началось строительство нового поселка для новых русских. Дома там строили кирпичные, трех-четырехэтажные, с подвалами и мансардами, со смотровыми, банкетными площадками и башенками для винтовых лестниц. Поэтому требовались краны, бетономешалки, экскаваторы, бульдозеры. И хотя на дороге постоянно мчались грузовики с песком, щебнем, бетоном, люди здесь почти не встречались.

Город кончился, дачный пригород тоже остался позади. Впереди была только городская свалка. И водитель понял, куда едет, лишь когда впереди показался жиденький дымок, поднимающийся над горами мусора и почувствовалась кисловатая вонь гниющих отходов.

— Может, договоримся, ребята? — спросил водитель.

— О чем? — спросил долговязый.

— Ну, все-таки...

— Мы уже обо всем договорились. Сказали ведь тебе, что не надо было квартиру продавать. Правильно сказали. Где у тебя документы на машину? Ты слышишь? Права, техпаспорт... Ну?

— В заднем кармане...

Долговязый сам полез в карман водителя и вынул тонкую пачку документов. Внимательно просмотрев их все, сунул себе в карман пиджака, на нем был явно великоватый полосатый пиджак. Впрочем, возможно, пиджак и не был слишком большим, но худоба этого человека делала всю его одежду вроде не по росту.

— Останови, — сказал он. — Вон там, возле деревьев.

— Ребята, — просипел посиневший от недостатка воздуха водитель, — любые бумаги подпишу... Все, что хотите... Не кончайте только... Мне еще детей на ноги ставить...

— Наливай, — чуть обернулся назад долговязый.

И тут же за спиной водителя раздалось легкое побулькивание. По звуку можно было догадаться, что наливали из бутылки в стакан. Долговязый, не глядя, сунул руку назад, взял стакан и протянул водителю.

— Пей, мужик.

— Что это?

— Пей, говорят. Если сердце хорошее, выживешь.

— А если плохое?

— Загнешься через пару часов.

— Ребята... — простонал водитель.

— Кончай причитать, — впервые повысил голос долговязый. Из кармана пиджака он вынул рукоятку, нажал медную кнопку. Раздался щелчок, и из болванки выскочило длинное прямое лезвие — Выбирай, папаша... Хочешь, удавим, хочешь, горло тебе сейчас вспорю, как барану. Или пей.

Осторожно, будто уже в этом был какой-то вызов, водитель глянул в окно — вокруг не было ни души. Только на дальней стороне большого пологого оврага, превращенного в свалку, стоял самосвал с поднятым кузовом. Но и возле него тоже не было ни души. Долговязый заметил его взгляд, усмехнулся.

— Хорошее местечко мы выбрали, да?

— Что это? — спросил водитель, показывая глазами на мутноватую жидкость в стакане.

— Отключишься немного... Немного забудешь, кто ты есть и как тебя зовут... А потом ничего... Очухаешься. Смертельные случаи очень редки. У нас ведь не было смертельных случаев?

— От этой заразы не было, — отозвался тот же похохатывающий голос. — Не надо бы нам здесь стоять слишком долго, — добавил он. — Чего не бывает...