Банда - 2 - Страница 11

- Слушай сюда, - сказал Юрик, подождав поотставших приятелей. Тяжелые надбровные дуги скрывали его глаза и только в свете фонаря из-под бровей иногда вспыхивали маленькие искорки. - Даю установку...

- Да ладно тебе! - нервно перебил его Боксер. - Нашелся еще Кашпировский! Не трясись. Чую - все будет отлично.

- Заткнись! - проговорил Юрик, в возбуждении поправив пучок волос на затылке. - Я говорю это не для тебя и не для Сынка, понял? Говорю это для себя. Я сам хочу быть уверенным, что ты услышал, что требуется, и твоя дурь не помешает сделать дело. Повторяю - даю установку.

- Давай-давай, - кивнул Боксер с преувеличенным послушанием. - Умные слова всегда приятно слушать.

- Если перебьешь еще раз, возвращаемся. И я докладываю шефу, что дело не состоялось по твоей вине. Объясняйся с ним сам. Понял? - Юрик захватил на груди низкорослого Боксера все одежки и с силой притянул к себе. - Если ты задышишь громче обычного, я поворачиваюсь и ухожу. Морду твою я бить не буду. Вопросы есть?

- Виноват, - Боксер покорно склонил голову.

- Сынок?

- Все понял. Я и раньше все понимал.

- Делаю третью попытку... Клиент прибывает с минуты на минуту. Сынок подходит к нему в тот момент, когда тот откроет дверцу, чтобы выйти из машины. Сынок подходит к нему с самыми вежливыми словами, которые только найдутся в его красивенькой головке...

- Обижаешь, Юрик, - успел вставить Сынок, но негромко, чтобы не прервать наставления Юрика.

- Ты говоришь "извините, пожалуйста..." Или что-то в этом роде. Он поворачивает к тебе свою поганую физиономию и ты тут же, в ту же секунду пускаешь ему в глаза струю газа. Но смотри не перестарайся, иначе мы сами не сможем потом сесть в машину. Пока клиент страдает и мается, Боксер берет его за шиворот и оттаскивает в сторону. Можно к нему даже слегка приложиться, если он почувствует себя недостаточно плохо. Но предупреждаю осторожно. Одна мокруха у нас сегодня уже есть.

- Амон... - начал было Сынок, но Юрик остановил его.

- Заткнись. Амона здесь нет. Здесь мы. Боксер отволакивает старика в сторону. Сынок в это время уже сидит справа, я за рулем. Сынок открывает заднюю дверцу и впускает Боксера. И сматываемся. Вопросы есть? - Юрик хмуро посмотрел на своих подчиненных. - Вопросов нет. А вот и он...

В конце улицы показались огни машины. Скорость была небольшая, водитель знал, что ему сейчас придется сворачивать во двор.

- Все-таки приятно иметь дело с точным человеком, - пробормотал Сынок.

- Разошлись, - скомандовал Юрик. - Боксер, ты с ним все-таки поосторожней. Человек он пожилой, сердечко наверняка слабенькое, головка тоже... По крови мы сегодняшний план уже выполнили. Главное - менять почерк. Запомните, делюсь заветным - все угоны должны быть различными.

Новенькая белая "семерка" мягко, почти бесшумно, въехала во двор, приблизилась к крайнему подъезду. Погасли фары, распахнулась передняя дверца и в салоне вспыхнул несильный свет. В это время по дорожке к машине приблизился невысокий щуплый парнишка. Со стороны он мог показаться учеником восьмого-девятого класса и, наверно, поэтому не вызвал у водителя никаких опасений.

- Простите, пожалуйста, - обратился он к водителю и тот доверчиво высунулся из машины. Это был пожилой человек с коротенькими седыми усами.

- Слушаю вас, молодой человек?

- Видите ли, - Сынок вплотную приблизился к водителю.

- Ну? - поощрительно улыбнулся тот. И в этот момент прямо ему в лицо ударила сильная струя газа. Сынок приблизил баллончик к самому лицу водителя, поэтому рассеивания почти не было. Старик попытался было вдохнуть свежего воздуха, но Сынок ждал этого момента и ударил струей прямо в рот. После этого водитель бесшумно вывалился на мокрый, усыпанный листьями асфальт. Боксер тут же поволок безжизненное тело в сторону. Он даже с некоторой заботливостью втащил старика в кусты, но с таким расчетом, чтобы ноги его оставались на тротуаре - тогда соседи увидят, вызовут скорую помощь, в общем, не дадут умереть. Но это произойдет только в том случае, если кто-то узнает. Случайный человек наверняка примет за пьяного и пройдет, брезгливо поджав губы, хотя, может быть, всего несколько дней назад сам валялся точно в таком же положении. Что делать, такие нравы - мы настойчиво убеждаем себя, что валяется пьяный, хотя сердце подсказывает нагнись, присмотрись. Нет, торопливо проходим мимо зарезанных, избитых, умирающих.

Двери белой "семерки" мягко захлопнулись и машина бесшумно тронулась с места. С небрежной неторопливостью проехала мимо всего дома и свернула на дорогу. На перекрестке "семерка" послушно остановилась перед красным сигналом светофора, дождалась зеленого, не соблазнившись желтым, когда уж кажется могла бы сорваться, с места. Нет, тронулась она только при полном зеленом и, набирая скорость, помчалась по пустынной ночной улице.

***

Вернувшись с обхода. Овсов прошел в свою загородку и тяжело опустился на кушетку. Потер лицо ладонями, словно снимая участливое выражение человека, от которого зависит чья-то жизнь. Старушки, которые по неосторожности сломали себе ноги, пьяные мастера, сунувшие руки в циркулярные пилы, смертельно избитые ребята, вздумавшие кому-то доказывать свое достоинство - все эти люди мало его волновали. С ними все было очевидно и его задача заключалась лишь в том, чтобы поставить на место вывернутые суставы, сшить разорванную кожу, наложить гипс, спрятать внутрь торчащие наружу кости. По-настоящему его беспокоил больной, лежавший в отдельной маленькой палате. Выжила, все-таки выжила та несуразная гора мяса и костей, которую однажды поздним летним вечером доставили ему с Никольского шоссе и он всю ночь провозился над этим существом. А теперь это существо, приняв вполне благообразный человеческий облик, каждое утро требовательно смотрело на него и встречало одним и тем же вопросом:

- Доктор, кто я?

- А Бог тебя знает, - Овсов присаживался на край кровати и принимался ощупывать, осматривать ноги, руки, суставы этого человека. - Сам-то не вспомнил?

- Если б вспомнил, не стал бы спрашивать.

- И я не стал бы дожидаться твоего вопроса, если б узнал, кто ты есть, или кем ты был в прошлой жизни.