Баллада ворона (ЛП) - Страница 4

— Не знаю. Я увлекся ведьмовством, пришлось покинуть деревню, где я рос. Она осталась с отцом, тот придерживался традиций. Больше я ее не видел.

Она слышала такие истории от многих ведьм. Люди видели в них опасных существ, которые могли им навредить. Многие ведьмы жили одиноко. Они желали тьмы, чтобы их одиночество не побеспокоили.

Тишина затянулась между ними. Айслинг не знала, что сказать, да он и не хотел ничего слушать. И она дала ему миг тишины, а потом озвучила другую тревогу:

— Слуа слышат шепчущий голос, — сказала она. — И зовут его Кэрман.

— Первая ведьма?

— Та самая.

Лоркан сел, строго на нее посмотрел и заорал:

— Кэрман — опасная новость, ведьмочка. Если это правда…

— Я не хочу, чтобы кто-то нервничал. Это должно быть правдой, чтобы мы вовлекли всех, — она посмотрела на замок, гадая, сколько слуа слышали уже голос ведьмы. — Мне нужно узнать, сколько их ее слышало.

— Если они ее слышали, это плохие новости. Та ведьма уничтожила почти все, пока твои предки не остановили ее.

— Я не связана родством с теми, кто ее остановил.

Она не знала, поддерживала ли Бадб решение ее родни помешать Кэрман и ее сыновьям терзать Ирландию. Война после этого точно утолила бы жажду крови Бадб. Даже ее сестры, Морриган и Мака, были бы вовлечены в это.

Туата де Дананн, остановившие Кэрман, спасли свой народ от войны, что могла начаться снова и без появления Кэрман в мире людей.

— Она тут? — спросил Лоркан.

— По словам слуа, это ее темница.

— Это опаснее, чем все, что мы ждали от Подхолмья, — он встал и потянулся. — Я верю, что ты разберешься с этим. Остальное на мне.

Она опустила клюв и смотрела на него.

— То есть дальше несколько дней ты будешь спать на солнце?

— Тут редко бывает солнце, и оно слабое. Я должен тратить больше времени, чтобы так прогреться.

Она снова окатила его водой, хохоча, и уплыла к центру пруда. Ей нужно было многое обдумать, составить планы.

Айслинг надеялась, что найдет доказательство существования Кэрман до того, как ведьма устроит проблемы.

2

Семейные узы

Бран коснулся пальцем крошащихся перил, поднимаясь по лестнице к своим покоям. Слуа тянулись за ним, шептали за ладонями, что тут был король. Он прибыл, они были спасены и могли быть счастливыми.

Вес их ожиданий давил на его плечи так, что он не мог дышать.

Роль короля должна быть простой? Он всегда думал, что да. Его отец весь день отдыхал в тронном зале, его кормили с рук слуги и дочери, потакающие ему. Его мать следила за делами ее народа, но вмешивалась, чтобы только накричать на них, чтобы они убежали в страхе.

Таких правителей он знал. Он не думал, что у него будут тысячи детей, что хотели его внимания.

Один из слуа потянул его за рукав.

— Сир, можно минутку?

Он замер, посмотрел на уродливое существо и кивнул.

— Что такое?

— Мы хотим провести больше времени с вами.

— Зачем?

Остатки бровей слуа сдвинулись в смятении.

— Чтобы… быть с вами?

Тут была проблема. Он не знал, как быть с ними. У него никогда не было друзей, Неблагие не заводили такие отношения, и он опасался, что оскорбит их. Или хуже…

Станет как его родители.

Он не мог сказать Айслинг. Она стала бы хуже о нем думать, ведь верила, что он был способен на большее, чем подозревал. Мог ли он сделать то, что она ожидала?

Он не знал, как быть королем. Он не знал, как быть мужчиной, который любил ее, куда там до заботы о целом королевстве.

Бран покачал головой в сторону слуа, выскользнул из его хватки и оставил их на лестнице. Темное пятно их группы задержалось на миг, а потом они пошли в другую сторону.

Он не хотел быть их лидером. Он не просил этого, а теперь королевство было у его ног, и он ощущал, что не был их достоин.

Рушащиеся коридоры тянулись перед ним. Стены накренились, или это он склонился у стены? Прижав ладонь к горлу, он просил тело глубоко вдохнуть. Его разум кричал. Не словами или эмоциями, просто кричал, что что-то было не так, что он умирал, или тот, кого он любил, умирал, и он не мог отогнать эти мысли.

Он знал, что это была паника. Его тело верило, что конец всего несся к нему на огромной скорости, и он никак не мог это остановить.

Он пошел по коридору, добрался до двери, едва дыша. Он прижал ладонь к прохладному дереву, толкнул с силой, а потом рухнул в проем.

Кулаки давили на пол, он заставил легкие вдохнуть. Вдох, другой, и так снова и снова, пока он не смог хотя бы думать сквозь опасный красный туман в голове.

Миру не пришел конец от того, что он стал королем. Слуа не вырвались в мир людей пировать, хотя и хотели.

Это ведьма так его беспокоила? Или ответственность за армию, что могла уничтожить и мир людей, и дворы фейри?

Айслинг сказала бы, что это глупые тревоги. Слуа не хотели никому вредить. Они все еще были хорошими под покровами тьмы и тени. В отличие от Брана, она не ощущала их голод, не слушала их потаенные желания.

Она не знала, что каждый раз, когда она входила в комнату, они поворачивались и пялились на нее, потому что гадали, какой была на вкус ее душа.

Он постоянно бился с ними, говорил им успокоиться, расслабить разумы, как и она пыталась делать. Они не хотели успокаиваться. В них всегда была часть, которая хотела освободиться от связи с Королем-вороном, чтобы поглотить мир.

Их творец давно умер, прошла вечность с тех пор, как древний бог породил их, чтобы покончить с миром. Туата де Дананн приковали их к бедной душе, которую назвали Королем-вороном. Это Бран знал. Остальная история была затеряна после сотен войн, где слуа заливали мир кровью.

Он видел в голове, какой мир хотели слуа. От его любимого Другого мира остался бы лишь пепел, но он больше переживал из-за мира людей. Фейри сражались бы и умерли достойно. Люди умерли бы, крича в кроватях, их худшие кошмары забрали бы их души. А потом они стали бы монстрами, которые хотели поглощать души.

Тревога давила на его плечи, вес был невыносимым. Его плечи дрожали, пальцы тряслись, прижимаясь к холодному каменному полу.

Он не мог этого сделать. Он не годился для этой роли, но получил ее. Ему приходилось заботиться о них, оставаться вдали от той, кто мог прогнать его тревоги и убедить его, что все не так плохо.

Нет. Он будет страдать от страха один и в тишине. Айслинг уже достаточно страдала.

Что-то пошевелилось в углу комнаты, где стояло зеркало. Портал домой на случай, если он понадобится Неблагим.

Одна из его сестер вышла оттуда, неловко повернув голову, словно ее шея была сломана.

Бран заставил себя приглядеться. Было важно знать, кто это был. Некоторые из его родни могли попытаться убить его в такой миг слабости. Другие могли просто рассмеяться.

— Изольда, — он кашлянул и сел на корточки. Он остался на полу перед самой опасной сестрой, следил, как она проходила в комнату.

Если бы ему пришлось выбирать из своей родни, он выбрал бы ее. Она была самой надежной из его опасной семьи. Она тоже была кровожадной, но хотя бы этого не скрывала.

Изольда была самой старшей, веками была игрушкой его отца. Паутина голубых вен тянулась под ее тонкой бледной кожей. Ее шея оставалась под этим углом, потому что она была сломана много раз. Но ему было не по себе всегда от ее губ.

Когда-то, когда они были людьми, их отец зашил ее губы. Через пятьдесят лет он позволил ей говорить. Шрамы остались на посиневших губах.

Ее глаза отец оставил зашитыми.

— Брат, — прохрипела она, голос напоминал шорох веток холодной зимней ночью. — Ты пал.

— Я все еще могу встать.

— Можешь? — она шагнула ближе, ее ладонь нашла столбик кровати.

Она постарела. Ее черные волосы теперь были с сединой, что было необычно для их народа. Но не для нее. Она за свою жизнь страдала больше тысячи фейри.