Баллада о трех словах - Страница 3

Лица большинства застыли в болезненном напряжении. Люди опускались на колени и возносили молитвы Богу, многие отворачивались, чтобы не видеть очередного несчастного, входящего в пещеру.

Гердвиг, перед тем как переступить порог пещеры, последний раз обернулся и наши глаза встретились. Мне даже показалось, что он слегка кивнул, после чего быстро повернулся и решительным шагом вошел вовнутрь.

Толпа замерла в ожидании. Три Слова, которые произнес монах, прозвучали быстро, одно за другим, так что громовое эхо слилось в единый раскат. Но можно было все разобрать. И услышали мы: «Страдание. Ненависть. Страх.»

И тогда, как только умолкло эхо, горы затряслись. Безоблачное небо прорезала молния, а после черная мгла закрыла солнце и стало темно, как ночью. Пораженная толпа вопя и завывая от ужаса ринулась прочь, затаптывая людей и сметая шатры, лишь бы убраться подальше от страшного места. В воздухе стоял убийственный грохот и он с каждым мгновением набирал силу. Я лишь каким-то чудом сумел вскочить в седло и ошалевший от страха конь сам нашел обратную дорогу среди скал.

Чуть позже я потерял сознание.

Пришел в чувство я далеко от проклятой долины. Я лежал на земле, а мой конь спокойно пасся рядом.

Тем же днем, когда я глядел на свое отражение в воде, я заметило, что страшные минуты оставили свой след в виде седой пряди на моей голове.

Я возвращался той же дорогой, по которой ехали мы с Афнелем и Гердвигом. Отдыхал у гостеприимных очагов тех же людей, которые принимали нас троих. Некоторые уже знали, что случилось в горах Ширу, другим я рассказывал холодными вечерами о тайне Трех слов и ее тревожащем разрешении. Скоро, однако, выяснилось, что вести о происшедшем опережали мой приезд и тогда случалось, что двери домов оставались закрытыми для меня. Чем дальше я продвигался на восток, тем больше слышал о бандах, рыскающих по окрестностям и об опустошительных грабежах. В городах я видел закрытые лавки и людей, передающих друг другу зловещие новости. Я не удивляюсь их испугу, ибо Неведомое всегда будит страх в сердцах. Но я, который еще три недели назад своими глазами видел пещеру, где погиб Афнель, оставался спокойным.

Оставался спокойным, несмотря на то. Что по сей день не знаю, было ли сотрясение гор и внезапная ночь среди дня признаком гнева создателя против человека, осмелившегося так понять сотворенный им мир, или же эти события предшествовали передаче власти над миром в руки Гердвига. Если монах верно угадал Три Слова, то об этом скоро узнает весь белый свет. Я уверен, что этот человек не будет колебаться и использует данную ему силу.

Временами назойливая, неотступная мысль терзает мой разум. Если именно страдание, Ненависть и Страх правят нашим миром, то мог ли быть его Создателем Бог? Бог, имя которому — милосердный Избавитель? Так может быть создателем существующего порядка вещей был именно Падший Ангел? Или же мир сотворил все-таки Бог, а Тайна Трех Слов — это изобретенная Сатаной ловушка, долженствующая вводить во искус людей малодушных и уводить их на путь богохульных сомнений?

Кто все-таки по-настоящему выиграл в пещере — Афнель или Гердвиг?

Всегда, когда я об этом думаю, меня утешает поведение толпы, которая провожала уходящего в пещеру монаха. Поведение это внушает надежду, что не только страх, Ненависть и Страдание правят миром, но существуют в нем также Доброта и Любовь. И с этой мыслью, утром и вечером каждого дня возношу я горячие молитвы во искупление и спасение моего несчастного друга Афнеля. Ибо, клянусь Господом, кто может поручиться, что все происшедшее было окончательным разрешением, а не просто эпизодом в битве Добра и Зла за его бессмертную душу? В битве, исхода которой мы не ведаем.

Варшава, сентябрь 1988 г.