Балканы. Дракула - Страница 3

Джорджицу пожал плечами.

— Не имею понятия. Это довольно далеко от круга моих профессиональных интересов.

— Попытайтесь догадаться.

— Вероятно, кто-нибудь из наших партийных шишек. Может быть, сам Кондукатор?

— Почти. — Генералу показалось, что во взгляде Траяна мелькнуло легкое разочарование. — Его великолепная супруга. Цаца, как называли ее в народе. Она хотела... или, точнее, мечтала о том, чтобы в каждой румынской семье было по три-четыре ребенка. Под ее чутким руководством Академия наук разработала многоступенчатую программу. Одним из звеньев этой программы и стал Институт крови в Напоке.

Генерал привычным жестом снял очки и полез в карман за тряпочкой. Но карман был пуст: Джорджицу с сожалением вспомнил, что оставил тряпочку в кармане плаща, в прихожей.

А они с подполковником сидели у него в кабинете.

Подполковник нашел его сам. Джорджицу вернулся домой после очередного бесплодного визита в министерство — его просьбу о переводе на должность военного атташе в какую-нибудь далекую африканскую страну вновь отфутболили дежурному бюрократу, словарный запас которого исчерпывался выражением «приходите завтра». Припарковал свою старенькую «Дачию» возле заваленной мусором помойки (мусорщики не приезжали уже третью неделю, и шансов на то, что они решат взяться за дело в ближайшие дни, было немного), вышел, сделал несколько шагов к дому и вернулся к машине, чтобы запереть дверцу. Свобода свободой, а воровать стали куда больше, чем при коммунистической диктатуре. Поднял воротник плаща (с неба сеялась мелкая противная влага) и двинулся к подъезду, стараясь не наступать на разбросанные по тротуару картофельные очистки — видно, кто-то не успел донести мешок с мусором до бака.

Траян появился из подворотни и зашагал навстречу, помахивая рукой, словно старому знакомому. Он был в штатском — синих джинсах и кожаной куртке. Такую одежду шили цыгане, в переставших быть подпольными, цехах и ее можно легко купить, хотя и не задешево, на любом рынке. Вот только что-то подсказывало Джорджицу, что и джинсы, и куртка подполковника сшиты гораздо западнее Бухареста.

— Добрый вечер, господин генерал, — сказал Траян, подходя. Джорджицу с изумлением обнаружил, что шрам у него на лбу почти исчез.

«Тональным кремом он его замазал, что ли?» — подумал генерал, вспомнив ухищрения супруги, прилагавшей титанические усилия для скрытия морщин.

— Здравствуйте, подполковник, — сдержанно ответил он. — Чем могу быть полезен?

Не хотел спрашивать, а все же спросил. Ругая себя за эту ненужную вежливость — кто, в конце концов, этот Траян? Бывший офицер бывшей службы безопасности? Секуритате разогнали почти сразу после казни Чаушеску, а ее всесильный шеф — Юлиан Влад — сидит в тюрьме. Так почему же он, генерал юстиции Джорджицу Попа, должен испытывать трепет перед каким-то бледным подполковником?

Может быть, потому, что генералом он теперь только именуется? А никакой реальной власти у него уже давно нет? И все, что ему осталось, — это надежда устроиться на непыльную должность в какой-нибудь маленькой теплой стране?

— У вас найдется для меня полчаса? — спросил Траян. — Этот разговор может оказаться важным... для нас обоих.

Генерал взглянул на часы. Двадцать минут седьмого. Жена вернется от подруги не раньше восьми, Сорела — любимая дочка — укатила с компанией однокурсников в Поляну Брашов, вроде бы кататься на лыжах, хотя какие сейчас лыжи? Февраль, слякотный, промозглый февраль, ни снега, ни солнца...

— Хорошо, — сказал он глухо. — Полчаса у меня есть. Пойдемте.

... — В Институте крови проводились исследования, которые могли бы показаться ученым Запада антинаучным безумием, — продолжал свой рассказ Траян. — Кровь переливали по цепочке — от одного человека к другому, от того — к третьему, и так до двадцати раз. Иногда это давало очень хорошие результаты. Иногда — приводило к чудовищным последствиям. Вы знаете, что такое AIDS, генерал?

Джорджицу устало покачал головой. Ему вдруг показалось, что Траян специально задает ему только те вопросы, на которые он может ответить лишь отрицательно.

— Это страшная болезнь, от неё нет спасения, нет лекарств. Передается она через кровь. Ей часто болеют наркоманы, пользующиеся грязными шприцами. Еще — гомосексуалисты, по понятным причинам. Каждый, кому в кровь попал смертоносный вирус, умирает. Кто-то раньше, кто-то позже. Но выживших не бывает.

— Какое это имеет отношение ко мне? — Генерал раздраженно вертел в руках очки.

— Немного терпения, прошу вас. В ходе экспериментов в Институте крови иногда получались целые цепочки людей, больных AIDS. Поэтому за последние годы количество заболевших этой заразой в стране достигло трехсот пятидесяти тысяч. Понимаете, генерал? Триста пятьдесят тысяч обреченных на страшную смерть. И миллионы тех, кого они могут в любой момент заразить.

Подполковник сцепил тонкие пальцы в замок. Хрустнул суставами.

— Уже за одно это Кондукатор и его жена заслуживали расстрела. Вы осудили их за геноцид — и даже не знаете, насколько вы были правы.

— Это все, что вы хотели мне рассказать, подполковник? — Джорджицу начал подниматься из кресла, но Траян быстро поднял руку.

— Нет, это лишь предисловие. Сейчас я перейду к сути.

— Сделайте одолжение, — холодно произнес генерал.

— Дело в том, что программа повышения рождаемости была лишь прикрытием. На самом деле в Институте крови, так же как и в Институте гериатрии и геронтологии в Бухаресте, велись эксперименты по достижению физического бессмертия.

— Какая чушь! — не сдержался генерал. — Я знаю об успехах наших геронтологов, но они могут продлять активную жизнь максимум до 90 лет. Я и сам принимаю геровитал...

— И совершенно напрасно, — перебил его Траян. — Геровитал не так безвреден, как уверяют врачи. Его продукты распада накапливаются в печени и требуют детоксикации... у вас мешки под глазами, генерал, вы замечали?

— Я не собираюсь обсуждать с вами проблемы своего здоровья, — отрезал Джорджицу.

— Как угодно. Хотя то, что я собираюсь вам предложить, может решить эти проблемы раз и навсегда.

Траян откинулся в кресле и провел пальцем по лбу, где еще можно было различить светлую полоску шрама.

— За несколько дней до нашей первой встречи, генерал, мне раскроили череп большим мясницким тесаком. Это произошло во время бунта в Тимишоаре. Уверяю вас, обычного человека такой удар уложил бы на месте. А я, как видите, жив-здоров.

— Стало быть, эксперименты увенчались успехом? — усмехнулся генерал.

— Нет. Иначе Кондукатор и его жена уцелели бы во время расстрела. Мы не были уверены... в нашей организации правая рука часто не знала, что делает левая. Поэтому я и приехал тогда в Тырговиште.

— Попрошу вас выражаться яснее. — Генерал и сам не заметил, как в его голосе прорезались повелительные интонации председателя военного трибунала. — Если программа достижения физического бессмертия не привела к положительным результатам, как вы лично выжили после... вот этого?

Он машинально повторил жест Траяна, проведя пальцем над бровью.

— Я — это другое дело. — Подполковник прищурился, словно неяркий свет настольной лампы резал ему глаза. — Такие, как я, генерал, не нуждаются в помощи науки... точнее, наука могла бы нам помочь, но Николае и его жена всячески сопротивлялись этому. Была еще одна линия исследований... гораздо более перспективная. Создание искусственной крови. Но Кондукатор и, особенно, Елена слышать ничего об этом не хотели.

— Почему же?

На этот раз Траян помедлил с ответом. Он поднялся с кресла и несколько раз прошелся туда-сюда по кабинету. Потом негромко заговорил:

— Пятнадцать лет назад к нам в Румынию прилетел президент Центральноафриканской республики Бокасса. Здесь он познакомился с танцовщицей по имени Габриэла Дримбо, которая выступала в столичном мюзик-холле. Габриэла очаровала Бокассу... он всегда был неравнодушен к блондинкам, а Дримбо к тому же очень красива. Вскоре влюбленный Бокасса попросил Кондукатора разрешить Габриэле выйти за него замуж.