Балканский тигр - Страница 20

Забравшись на вершину хребта, Рокотов оглянулся. Маленькая фигурка рядом с машиной прощально подняла руку. Он помахал в ответ, раздвинул ветви орешника и шагнул под полог леса.

В трех километрах отсюда лежало Косово. Владислав опять начинал свою собственную войну.

В пять часов тридцать минут утра ракета общего назначения «АS.30L», выпущенная с борта французского истребителя «Мираж F-1», поразила психиатрическую клинику городка Сочаница.

Фугасная боевая часть ракеты массой двести тридцать килограммов прервала жизни двадцати девяти человек из числа пациентов и обслуживающего персонала и уничтожила две стены лечебного корпуса. Ударная волна обрушила забор, окружающий клинику, и те больные, кто не был ранен или контужен при взрыве, разбежались по окрестностям.

Никто их не ловил.

Все силы пожарной охраны Сочаницы были брошены на тушение пламени, что охватило два уцелевших корпуса. Из огня удалось спасти не больше половины врачей и пациентов. Остальные находившиеся в этих корпусах люди сгорели заживо — перепуганные больные прятались по углам, не в состоянии адекватно оценить происходящее, а медперсонал пытался их вытащить — даже ценой собственной жизни.

В полетном задании французского «Миража» было указано, что целью являются казармы югославской полиции. Карты составлялись на основе данных с разведывательных спутников США.

За сутки Влад преодолел около двадцати километров. Путь его лежал мимо горы Шаторица, и биолог изрядно намучился, обходя отвесные скалы и крутые песчаные осыпи.

В своем решении отправиться на поиски подпольной лаборатории, где проводились медицинские опыты над детьми, Рокотов ни разу не усомнился. Война есть война, и каждый участник ее по мере сил должен способствовать поражению неприятеля. Конечно, можно сказать, что русскому биологу негоже лезть в разборки между Милошевичем и НАТО, но сам Владислав так не считал. Военная машина Запада уничтожала не режим югославского президента, а перемалывала сотни и сотни жизней мирных сербов, цыган, венгров, албанцев, египтян, греков, македонцев, ассирийцев. Всех тех, кто волею судеб оказывался на выбранных для бомбардировки объектах. И не важно, принадлежат объекты военному ведомству Югославии или нет.

Эта война стала войной и русского ученого. Войной за не всегда ясное для цивилизованного мира понятие справедливости. За давным-давно позабытое большинством славянское братство, за ценности православия, за право именоваться порядочным человеком. Войной не против ислама, как пытаются представить американские и европейские аналитики от политологии, а наоборот — за него. За право каждого придерживаться своих собственных религиозных убеждений.

На пути домой ждало очередное испытание…

На рассвете Влад выскользнул из зарослей мисканта и оказался на окраине небольшой деревушки. Стояла тишина, прерываемая лишь далекими криками лесных птиц.

Рокотов достал бинокль.

Пятнадцатиминутное наблюдение за поселком результатов не дало. Улицы были пусты, ни в одном окне не пошевелилась занавеска, над трубами не клубился дымок.

И ни единого звука.

Впрочем, не было видно и следов разрушений — все дома оставались чистенькими, без пулевых отметин, без проломов от попадания снарядов, без подпалин после пожара. Создавалось впечатление, что жители тихо собрались и покинули деревушку, оставив машины, вывешенное для просушки белье и разложенные во дворах инструменты.

Но забрав с собой всех животных.

Владислав осторожно подобрался к крайнему забору и заглянул во двор.

Никого.

Биолог взял автомат наизготовку и обошел дом по периметру. Его шаги были единственным звуком, нарушающим вязкую тишину.

Он подергал дверь. Заперто.

Рокотов пробрался между теплицей и забором, отделяющим один дом от другого, и проник на соседний участок.

Та же картина. Деревня будто вымерла.

«Ерунда какая то, — Влад поскреб пятерней затылок. — Если жителей насильно депортировали, то остались бы следы. Выбитые стекла, узлы с вещами возле домов, собаки, коровы…»

Он осторожно приоткрыл калитку и выглянул на улицу. Метрах в тридцати из придорожной травы торчали подошвы сапог.

«Ну вот! Абориген. Либо набрался, либо его грохнули. Хотя ни то, ни другое странностей этой деревни не объясняет. Если б тут была стрельба, я бы заметил сразу…»

Владислав прокрался вдоль забора к сапогам и увидел тело, лежащее головой в канаве. Человек наполовину погрузился в воду; в волосах на затылке запуталась проплывавшая по канаве веточка. Человек явно был мертв.

Рокотов опустился на корточки, еще раз внимательно огляделся и пощупал труп.

«Уже окостенел. Но непонятно, как этот бедолага погиб… Внешних повреждений не видать… Утонул в пьяном безобразии? Это вряд ли. Давно бы вытащили. Тут что-то другое. А ну, давай, дружочек, мы тебя осмотрим…»

Биолог подтянул тело за ноги и перевалил на обочину.

Мужчина лет сорока, обыкновенная внешность. Судя по лицу, хоть и искаженному гримасой боли, алкоголем не злоупотреблял. И не мог по пьянке утонуть в канаве глубиной по колено.

Рокотов расстегнул на трупе овчинную поддевку и рубашку, проверил тело под брюками.

Никаких следов удара. Кости грудной клетки не повреждены, позвоночник в порядке. Крови тоже нет, что однозначно указывает на отсутствие ножевых и пулевых ранений.

Глаза у трупа прищурены. Влад пальцами разлепил веки. Склера была в порядке, лишь зрачки расширены до того, что почти перекрыли всю радужную оболочку. Но такое происходит и при болевом шоке.

«Непонятно. С виду — совершенно здоров. А передвижной прозекторской под рукой не имеется. Тем более что тут, видимо, требуется гистология, а не примитивное вскрытие… Хотя кто мне мешает? Живых в этой деревне нет. И налетать с криками: „Что ж, ты, сволочь, глумишься над трупом?!“ — никто не станет… А почему он отбросил лапти, узнать надо. Из соображений самозащиты. Мало ли что…»

Рокотов прошелся по улице, заглядывая в каждый двор.

Пусто.

«Хорошо. Приступим, помолясь…»

Владислав разместил тело на ровном участке обочины и вытащил свои инструменты — набор скальпелей, узкий десантный нож и тесак. К тесаку он присоединил ножны, и получились клещи.

Конечно, можно было, обойтись и без вскрытия. Просто выложить тело на дорогу и уйти. Рано или поздно жители вернутся, мертвеца опознают и похоронят. Но Владу мешала его привычка доводить до конца любое дело. В каждой проблеме он старался добраться до сути.

Рокотов сделал продольный разрез на груди трупа от горла до пупка, развел ткани в стороны и клещами перекусил ребра. Обнажились внутренности. Биолог закатал рукава куртки и, орудуя скальпелем, по порядку извлек сердце, печень, почки, селезенку и желчный пузырь. Желудок и кишечник решил не трогать, чтобы не задохнуться от запаха: респиратора-то нет.

«Со стороны я, наверное, похож на каннибала, свежующего добычу и выбирающего кусочек посочнее. Реализм на грани обморока… Так, внешне сердце в порядке. Ни разрывов, ничего. Печень и почки — тоже. А что у нас с селезенкой?»

Влад ощупал селезенку, почему-то ставшую твердой, как камень. Это было необычно — внутренние органы человека деформируются подобным образом только при хроническом заболевании. Или при использовании боевой химии.

Биолог тщательно вымыл руки в проточной воде, ополоснул инструмент и, поднявшись, внимательно осмотрелся по сторонам. Вскрытие было завершено за двадцать минут, но, как это часто случается, старые вопросы остались. Да еще и новые добавились.

Уже не скрываясь, Рокотов направился к ближайшему дому, ногой выбил входную дверь, зашел в комнату и остановился в раздумье. Худшие предположения подтвердились: хозяева были мертвы. Лежали на своих кроватях.

В соседней комнате десятилетняя девочка распласталась на полу, а маленький мальчик сжался комочком у окна.