Балканский тигр - Страница 17

Общее впечатление портили только излишне подобострастные лица и льстиво изогнутая фигура проректора по хозяйственной части.

Чиновник с достоинством выбрался из автомобиля, небрежно поручкался с ректором, кивнул челяди и прошествовал внутрь. Он старался вести себя торжественно, давая понять окружающим, что встреча с лицом такого высокого ранга суеты не терпит.

Торжественность получалась не очень: его походка больше смахивала на суетливые и дерганые движения зоновского «шныря», посланного паханом по мелкому поручению. И все благодаря комплекции — Глава Администрации был зело тщедушен, костюмы болтались на его худосочных плечиках, а руки-ноги ходили, как на шарнирах. Плюс к этому он немного сутулился и шаркал.

Чиновнику продемонстрировали новый корпус общежития, компьютеризированные классы и галерею портретов известных личностей, взращенных в стенах института. Излишне говорить, что на самом видном месте красовалось фото Главы Администрации.

Ректор держал нос по ветру. Портретики были легкосъемные, так что в любой момент «неправильного человечка» можно было сдернуть со стены и отправить пылиться в шкафы в деканате.

Финальной точкой визита стало посещение родной кафедры. Заведующий так волновался, что забыл, в какую сторону открывается дверь, и четверть минуты дергал ее на себя, мысленно проклиная идиота, который запер замок. Наконец Главе Администрации надоели потуги престарелого профессора, помнившего еще сталинские времена, и он самолично толкнул дверь. Та легко открылась.

Чиновник вплыл на кафедру и увидел своего давнего недруга — доцент сидел на подоконнике и кормил ворона. Птица подобострастия к гостю не испытывала.

Провожатые почтительно застыли в дверях.

— Ну-с, — бодро произнес Глава Администрации, — что тут у нас?

— Можно подумать, сам не знаешь, — хмыкнул непочтительный доцент. — Кстати, здороваться надо.

От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем поклоне.

— П-приветствую, — автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. — Сколько лет, сколько зим!

— Здорово, Железяка! — Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации — Стальевич. — Все растешь…

Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно — он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был высочайшего класса.

Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.

— Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки… С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.

— Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, — доцент кивнул на бледного ректора, — каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство…

Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.

— Вот и птица того же мнения, — доцент почесал ворона по грудке. — Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука…

Еще одна оплеуха.

Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку «телекиллера» с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.

— Для комментариев есть пресс-секретарь, — наконец нашелся чиновник.

— Это точно, — кивнул доцент. — Пресс-секретарь у вас — это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.

Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.

— Как сегодняшние студенты? — сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.

— А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них — не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.

— Ничего, — вальяжно отреагировал чиновник, — скоро все изменится.

— Не сомневаюсь, — снова хмыкнул доцент. — Твоими молитвами… Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?

— Конечно, — холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.

— Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты…

— Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.

— Умно… Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого…

— Может быть, наш гость устал? — вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.

— Да не суетись ты, Петрович, — отмахнулся доцент, — дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики…

— А ты все такой же ершистый, — покачал головой чиновник. — Никакого уважения к руководству.

— Это Петрович-то руководство? — засмеялся доцент. — Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от «а» плюс «бэ» в квадрате сколько будет?

Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.

— То-то и оно, — наставительно заявил доцент. — А как глотку на собраниях драть, так он первый. Особенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба… А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.

— Я бы попросил! — взвизгнул возмущенный проректор.

— Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, — парировал нахальный доцент. — Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?

— Непорядок, — демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. — Много у вас таких?

Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.

— А то ты не знаешь, — тихо сказал доцент. — Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал… Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу… Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная…

С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.

Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: «Хреново ты закалился, Железяка!»

Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа «АУ/С-10» не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее косовскому террористу.